Эйфория на фондовом рынке закончилась

Почему нужно было закрыть биржу на месяц и какие выводы следуют из февральских маржин-коллов, рассказывает независимый финансовый советник Виктор Немихин

Внимание рискам

— Московская биржа не проводила торги акциями и облигациями почти месяц.  По-моему, на такой длительный срок торги в России не приостанавливали ни в один кризис. Это было правильное решение?

— Да, так и нужно было сделать. Например, после 6 октября 2008 года индекс рухнул вниз более чем на 20%. Если бы торги приостановили, такого провала бы не было. Причина тогда была в объеме сделок репо (сделка купли-продажи ценных бумаг с обязательством обратной продажи -покупки через определенный срок по заранее определенной в этом соглашении. —  Ред.). Насколько я помню речь тогда шла примерно о 15 млрд рублей. Сейчас объем сделок репо с Центральным Контрагентом гораздо больше, но суть проблемы та же самая. Владельцам бумаг, которым не вернули деньги по сделкам репо, вообще не важно, по какой цене продавать, главное, продать и вернуть обратно свои деньги. Если открыть торги, одномоментно на рынок выльется бумаг на много миллиардов рублей на продажу. Понятно, что будет с рынком. В этом смысле регулятор поступил правильно, не выпустив объем просроченного репо на рынок, его сейчас вручную расшивают. Да, рынок сжался, ушла ликвидность, но он не упал. Он не упал ровно потому, что отсекли нерыночный объем продаж. Регулятор учится, и это хорошо, что из допущенных ошибок он делает правильные выводы.

— Дальше как будет развиваться ситуация на рынке?

— Очень много неопределенностей и самая главная связана с нерезидентами, которые приобрели ОФЗ и акции. Понятно, что выпускать на рынок их, наверное, нельзя. С другой стороны, даже если они продадут бумаги, доллары они не получат, доход от продажи их активов будет зачислен на счет типа С. Будут ли менять нерезиденты акции на замороженные рубли на счете типа C?  Неизвестно. И этот навес будет существовать достаточно долгое время, а возможно, будут два параллельных рынка торговли с резидентами и нерезидентами. Такие идеи, я слышал, обсуждаются. В Китае такая модель работает, но пока я не очень понимаю, можно ли ее построить у нас.  

— Что с фундаментальными факторами? Будут ли компании платить дивиденды?

— Хороший вопрос. Пока есть противоречивые звоночки. С одной стороны, есть заявления, что дивидендную политику менять не надо, но Московская Биржа недавно заявила, что совет директоров рекомендует в этом году дивиденды не выплачивать. Поэтому я полагаю, что совокупно по портфелю мы, конечно же, увидим снижение дивидендных выплат. Какие-то компании, видимо, все-таки будут отказываться или уменьшать дивиденды, а какие-то произведут выплаты. Министерство финансов, конечно, заинтересовано в получении дивидендов от тех компаний, акциями которых оно владеет, а это Газпром, Роснефть и другие. Поэтому, я думаю, что не все так безнадежно.  

— Уже есть случай, когда брокер не справился с кризисной ситуацией. Первой жертвой февральских маржин-коллов* стала компания «Универ-капитал». Какие уроки индустрия должна извлечь из этого опыта?

— Нужно гораздо больше учитывать риски. К сожалению, рынок два года пребывал в эйфории от притока розничных клиентов. И на этом позитивном фоне, как сейчас показала жизнь, недостаточно смотрели за рисками. Когда острая фаза закончится, наверное, нужно провести серьезную ревизию по управлению рисками по всей структуре: брокер, биржа, Центральный Контрагент, Центральный банк. Наверное, от формальных признаков регулирования нужно больше переходить к сущности. По формальным признакам у нас все было хорошо, а, по сути, оказалось, что не очень.

Ломка по живому

— Есть предположения, по какому сценарию будет развиваться этот кризис в экономике?

— Сценарии составить невозможно. Но можно попытаться сопоставить последствия с теми странами, в отношении которых уже вводились санкции. Такое давление испытали многие, но, пожалуй, сильнее всего ограничениям подверглись Иран и Венесуэла. Давление на эти два государства было примерно одинаковым, но экономики этих стран развивались после введения санкций совершенно по-разному. Венесуэла взяла курс на популизм, ее социальная модель была построена без опоры на финансы, в результате страна получила глобальное обнищание населения, распад финансовых институтов. Иран же, несмотря на санкции, смог сохранить рыночную модель экономики. Иранский фондовый рынок рос в некоторые годы более чем на 20%, очищенных от инфляции. Население, пытаясь спасти сбережения от высокой инфляции, стало инвестировать деньги в акции, в результате у страны появился отличный инструмент для фондирования.

Но даже эта аналогия плохо применима к России, потому что размеры экономик и вовлеченность в мировую индустрию совершенно не сопоставимы. Иран для мирового рынка — это прежде всего поставщик нефти и только. Страна находится на третьем месте в мире по запасам нефти и газа после Венесуэлы и Саудовской Аравии. Проникновение России в глобальную экономику гораздо глубже. Посмотрите, что сейчас происходит на мировом рынке удобрений. Критическая ситуация возникла как раз потому, что Россия является одним из серьезных игроков на этом рынке. Давайте вспомним, что недавно творилось с никелем на Лондонской бирже, потому что «Норильский никель» поставляет существенную часть этого металла. По той же причине Германия столкнулась с дефицитом подсолнечного масла.  

Поэтому, если мы рассматриваем сценарий изолировать Россию от мирового рынка всерьез и надолго, то на самом деле, больно будет всем. В текущих условиях это может спровоцировать мировой кризис, а ресурсов для смягчения падения ни у Европы, ни у Америки уже нет.

— Российский бизнес ждет от власти прогнозов дальнейшей экономикой политики, каким по ощущениям будет новый курс?

— Сигналы идут очень противоречивые. С одной стороны, вроде бы все говорит о том, что мы не будем отказываться от рыночной экономики, в пользу такого сценария говорит, в частности, решение о предоставление налоговых льгот компаниям и приостановке контрольных мероприятий. С другой стороны, мы слышим предложения запретить повышать цены на сахар или выезд из страны ИТ-специалистов. Это точно не про рыночную экономику. Такое чувство, что пока нет единой линии и понимания того, куда мы будем развиваться.

— При этом в обществе есть сторонники полной изоляции, которые считают, что мы все можем делать сами. Насколько жизнеспособна такая модель?

— На мой взгляд, попытки отгородиться ни к чему хорошему не приведут. Мы мало что можем делать самостоятельно, и это касается не только России, и в этом смысле мы не уникальная страна. Франция и Великобритания отдельно сами по себе тоже мало чего могут. Мир глобально интегрирован, и то, что сейчас происходит, это ломка по живому. Да, наверное, мы могли бы много чему научиться, но на это уйдет очень много времени, нашей жизни точно не хватит. Самое главное, что это сильный шаг назад. Вместо того чтобы совместно осваивать Марс, мы будем учиться производить самостоятельно микросхемы с разрешением 5 нанометров.

* Требование о внесении дополнительных денежных средств или ценных бумаг с последующим принудительным закрытием позиций по непокрытому кредиту.