Стать сложным

О стратегии развития Екатеринбурга

Муниципалитеты мира переживают эпоху смены парадигм развития. У Екатеринбурга есть шанс оседлать новую волну и встроиться в сеть глобальных городов. Успех будет зависеть от двух факторов — как много капитала накопит город и как быстро сможет запустить его в оборот.

Журнал и аналитический центр «Эксперт-Урал» завершают серию публикаций, посвященную нашему видению стратегии развития Екатеринбурга. В итоговом докладе мы на основе мнений зарубежных и отечественных экспертов в сфере городского развития постараемся ответить на вопрос, как столица Среднего Урала может вписаться в когорту даже не мировых, а глобальных городов. Такое целеполагание может показаться некоторым читателям надуманным. Однако мы уверены, что только оно способно задать новый импульс развития.

В двух первых материалах серии мы подробно рассматривали проблемы пространственного развития крупнейшего города Урала, его взаимоотношений с близлежащими населенными пунктами и привлекательности для инвесторов (подробнее см. «Моя прелесть» , «Э-У» № 27 от 08.07.2013 и «Город-пылесос» , «Э-У» № 28 — 31 от 15.07.2013).

Отметим, что для обсуждения стратегии развития Екатеринбурга мы организовали три площадки — два круглых стола и панельную дискуссию в рамках международной выставки и форума «Иннопром-2013». О поддержке нашей инициативы и готовности работать с результатами доклада со стороны региональных властей уже заявил вице-губернатор Свердловской области Яков Силин.

Один не воин

Понятие глобального города впервые было введено в оборот еще в конце XIX века: в 1886 году Патрик Гедесс в журнале The Illustrated London News назвал так Ливерпуль, в котором, по его мнению, проходило слишком много деловых встреч. Однако в более-менее разработанном виде этот термин предстал только в 90-е годы XX века в работах профессора социологии Чикагского университета Саскии Сассен. Она сформулировала ряд гипотез, с помощью которых удалось систематизировать данные и создать теорию модели глобального города.

Во-первых, по мере увеличения географического разброса экономической деятельности крупнейших компаний значение их центральных функций (стратегическое управление, координация, облуживание, финансирование всей системы операций) растет. Во-вторых, в определенный момент эти функции становятся настолько сложными, что транснациональные корпорации (ТНК) предпочитают передавать их часть (бухгалтерию, пиар, программирование, телекоммуникации и т.п.) на аутсорсинг специализированным сервисным компаниям. В-третьих, сервисные компании, вовлеченные в наиболее глобализированные рынки, также размещаются в крупных и крупнейших городских центрах, используя эффекты агломерирования. Сложность услуг, которые требуется произвести, неопределенность в секторах, где действуют аутсорсеры, возрастающее значение скорости в сделках — все это дает новый импульс к развитию мегаполисов. Соединение компаний, талантов, экспертиз в огромном числе специализированных отраслей приводит к тому, что по набору функций городская среда становится похожей на информационный центр.

Таблица. 20 крупнейших агломераций мира

В-четвертых, чем больше функций передает ТНК на аутсорсинг, тем проще становится выбор места размещения ее штаб-квартиры. Из этого следует, что преимуществами глобального города пользуется прежде всего высокоспециализированный и высокоинформатизированный сектор услуг. Эта гипотеза кажется нам исключительно важной. Дело в том, что она входит в резонанс с широко распространенным мнением: глобальный город от неглобального отличает число штаб-квартир. Сегодня это так, спорить не будем. Но скорее всего, у ТНК пока просто нет альтернатив: в мире практически отсутствуют страны с повсеместно развитой инфраструктурой.

В-пятых, сервисные компании должны предлагать глобальное обслуживание, что предполагает наличие у них филиалов или развитие других форм географического сотрудничества. Результат — усиление межграничных связей и создание транснациональных сетей городов. Экономические достижения участников этих урбанистических систем все более отрываются от региональных и даже национальных экономик. Отсюда еще один крайне важный вывод: не существует единичных отдельно взятых глобальных городов — в этом их резкий контраст с бывшими столицами империй. «Сети могут проходить через определенную совокупность глобальных городов, — пишет Саския Сассен. — Оборот золота будет отличаться от оборота нефти, а оборот фьючерсных рынков — от основных сетей валютной торговли. Некоторые населенные пункты, участвующие в этом процессе, могут обладать высокоспециализированными функциями глобальных городов, но таковыми не являться. Примеры — Куала-Лумпур (важный фьючерсный рынок) и Сингапур (крупный центр валютной торговли). Ведущие глобальные города желают заполучить как можно более широкий диапазон проходящих через них специализированных цепей. Но в то же время они не стремятся связаться со всеми составляющими мировой экономики, нацеливаясь на обслуживание определенного набора рынков и фирм. Глобальный город — это функция международной сети стратегических площадок».

И последняя, как нам кажется, важная гипотеза — высокая степень сосредоточения квалифицированных профессионалов и высокоприбыльных сервисных компаний в крупнейших городах ведет к усилению в них территориального и социально-экономического неравенства.

Держаки цивилизации

Классификаций и рейтингов глобальных городов западная наука создала множество. Одной из наиболее удачных нам кажется работа think tank’а под названием Globalization and World Cities Research Network (GAWC), созданного в департаменте географии британского Университета Лафборо. Эта команда исследователей присваивает городам ранг на основе оценки их функций в сфере четырех услуг: бухгалтерского учета и аудита, рекламы, финансов и банков, страхования. В зависимости от суммы набранных баллов все населенные пункты делятся на пять групп: альфа, бета, гамма, обладающие высоким потенциалом и формирующиеся. Каждая из трех первых категорий делится на подкатегории (см. таблицу «Рейтинг глобальных городов GAWC»). Лондон и Нью-Йорк на протяжении десяти лет остаются наиболее интегрированными в глобальную экономику мегаполисами (им присвоен класс «альфа ++»). Среди трех сотен городов, попавших в список GAWC, всего два российских — Москва (альфа) и Санкт-Петербург (гамма).

Еще один проработанный и аргументированный рейтинг — Global Cities Index (GCI), впервые опубликованный журналом Foreign Policy в 2008 году. Он составлен в сотрудничестве с консалтинговой компанией A.T. Kearney, исследовательским институтом The Chicago Council on Global Affairs, Саскией Сассен и другими учеными. Исследователи пытаются определить, как глобальные города распространяют экономическое, политическое и культурное влияние, ценности и идеи в мире. Города оцениваются по 25 критериям, объединенным в пять групп. Первая — уровень деловой активности: количество штаб-квартир компаний, входящих в список Fortune Global 500; размеры фондовых и товарных рынков; количество предлагаемых бизнес-услуг; объемы внешнеторговых потоков через город; количество отраслевых и экономических конференций, которые в нем проходят.

Вторая группа — человеческий капитал: количество университетов города, входящих в число ведущих вузов мира; число иностранных студентов; количество международных школ начального и среднего уровня; доля населения с высшим образованием; доля населения иностранного происхождения.

Третья группа — информационный обмен: количество корреспондентских пунктов СМИ глобального значения; объем международных новостей в ведущих местных СМИ; информационная и коммуникационная инфраструктура, проникновение широкополосного доступа в интернет и т.д.

Четвертая группа параметров оценивает культурный уровень: количество принимаемых городом иностранных туристов; число музеев, театров, концертных и выставочных залов, других культурных учреждений мирового уровня; количество международных спортивных соревнований; кулинарное разнообразие в общественном питании.

Наконец, пятая группа — политический вес города: число иностранных посольств, консульств, представительств международных организаций; количество международных конференций, проводимых в городе; количество политологических институтов мирового значения; оценка участия города в международной политической сфере.

В лидерах все те же — Нью-Йорк, Лондон, Париж, Токио, Гонконг. В число 66 городов, которым в 2012 году присвоен индекс, от России вошла только Москва (19 место, подробнее см. «Топ-20 городов согласно Global Cities Index 2012»). 
Глобальные города обладают огромной экономической мощью. В совокупности ВРП первой десятки агломераций — это 9,2 — 9,5% мирового ВВП (всего в мире статусом города обладают больше 2,5 млн населенных пунктов). Впереди планеты всей Токио и Нью-Йорк — 1,52 и 1,21 трлн долларов соответственно. 

Таблица. 20 крупнейших авиамегаполисов мира по итогам 2012 года

 
А теперь соотнесем позиции некоторых городов в рейтингах GAWC и GCI и в таблицах, посвященных населению и количеству штаб-квартир. По числу жителей, например, глобальные Париж и Гонконг не входят даже в топ-20, Нью-Йорк находится лишь на восьмом месте, а Лондон — на 18-м.

По количеству штаб-квартир транснациональных корпораций мировой лидер — Пекин. Однако в списке GCI он только на 14 месте, при этом за четыре года опустился на две позиции. С Гонконгом наоборот: штаб-квартир компаний из Global-500 всего четыре, а по GCI он пятый. То есть сеть глобальных городов включает не только крупнейшие мегаполисы с большим количеством штаб-квартир ТНК.

Найти место

И это исключительно позитивный для Екатеринбурга вывод. Крупнейший город Большого Урала вряд ли когда-нибудь сможет нарастить число жителей хотя бы до 5 миллионов и завлечь десяток другой штаб-квартир компаний из Global 500.

Оптимизм вселяет и еще одно утверждение Саскии Сассен: «В моем представлении, нет никакого фиксированного числа глобальных городов. Оно зависит в сущности от двух параметров. Во-первых, от того, сколько стран откажутся от регулирования экономики и приватизируют госсектор (чтобы было что предложить международным инвесторам). Во-вторых, от активности, с которой национальные и иностранные фирмы и рынки превращают конкретный город, обычно считающийся деловым центром, в основную точку приложения усилий».

Сразу обозначим нашу позицию: Екатеринбургу в обозримом будущем не удастся стать на один уровень с Лондоном, Нью-Йорком и мегаполисами из группы «альфа +». Сравним хотя бы ВВП на душу населения: у Лондона — 52 тыс. долларов, у Парижа — 53,2 тысячи, у Нью-Йорка — 56, у Сингапура — почти 63. У Екатеринбурга с 11 близлежащими городами, по подсчетам Института комплексного развития территории (Москва), — 18 тысяч. Тем не менее, мы уверены, что столица Среднего Урала может попытаться встроиться в глобальную сеть, став провайдером некоторых специализированных услуг.

Агломерация

Как мы писали ранее, нам кажется очевидным, что Екатеринбург не может развиваться в отрыве от 11 относительно крупных городов-спутников (это Арамиль, Верхняя Пышма, Березовский, Среднеуральск, Первоуральск, Сысерть, Полевской, Ревда, Заречный, Дегтярск, Белоярский, суммарно — 584,5 тыс. человек). Наша гипотеза подтверждается мировым опытом: все глобальные города предстают в виде мощных агломераций.

Агломерационный эффект неплохо изучен: издержки промпредприятий и инфраструктурные ограничения снижаются, спектр возможностей на рынках труда и сбыта продукции расширяется. Следствие данного эффекта, судя по разнообразным исследованиям, — прирост производительности труда на 3 — 8%. В пределах городских агломераций даже коровы доятся лучше, и это не шутка. Обобщим: когда муниципалитеты взаимодействуют, возникают эффекты, связанные с двумя основными механизмами — специализацией и диверсификацией, развитием большего урбанистического разнообразия. 

Ведущий научный сотрудник Института анализа предприятий и рынков Высшей школы экономики Ксения Гончар считает екатеринбургскую агломерацию зрелой. Столица Среднего Урала с соседствующими 12 муниципалитетами объединена как минимум рынком труда, а с некоторыми — и рынком недвижимости. Тем не менее этот ресурс недоиспользован.

— Принципиальное ограничение — не амбиции маленьких и больших городов, а несвязанность территорий, — уверена Ксения Гончар. — 2,2 млн потребителей гораздо лучше, чем 1,4 млн потребителей. В России вошло в привычку говорить о том, что иностранные или федеральные инвесторы ориентируются на дружественную деловую среду. Мы проанализировали пространственные решения зарубежных компаний и выяснили, что главными притягательными силами для них являются размер и структура рынка, а главной отталкивающей — расстояние. 

На наш взгляд, потенциал агломерации зависит не только от внутренней связанности, но и от внешней коммуникации. Все глобальные центры располагают, как правило, несколькими аэропортами: у Лондона их шесть, суммарный пассажиропоток — 135 млн человек; показатели нью-йоркских JFK, LaGuardia и Newark — 109,4 миллиона; двух токийских — 99,6. Почти половина ежегодного объема международных пассажирских авиаперевозок Нью-Йорка приходится только на десять городов, на Лондон, Париж и Токио — около четверти. На этом фоне 3,8 млн пассажиров аэропорта Кольцово — мизер.   

Для решения проблем городам екатеринбургской агломерации стоит пересмотреть структуру управления. Наш концепт таков: на начальном этапе развития необходимо внедрять договорную модель. Ее суть — в создании межмуниципального координационного совета и отраслевых комиссий, не имеющих властных функций, но разрабатывающих общую стратегию развития города-ядра и его спутников. Любые действия в рамках этой системы предпринимаются после заключения соглашений. 

На втором этапе логично сформировать более устойчивую модель двухуровневого управления. Эта система предполагает сохранение местных администраций и создание надмуниципального органа, решающего вопросы развития Большого Екатеринбурга. Заострим внимание на том, что мы никоим образом не поддерживаем идею административного присоединения к Екатеринбургу его городов-спутников. На наш взгляд, в решении вопросов пространственного развития и управления агломерацией должен присутствовать и третий актор — субъект федерации (очевидно, что формирование мегаполиса, аккумулирующего минимум половину населения Среднего Урала, должно входить в сферу интересов региональной администрации). И в этом плане важно устранить конфронтацию екатеринбургских и свердловских властей, которая существовала с середины 90-х и исчезала лишь однажды, в 2007 — 2009 годах во время подготовки к саммитам ШОС и БРИК. Регион, вероятно, к диалогу готов. Аргумент «за» — 20 млрд рублей, которые по программе «Столица» выделят на развитие города из областного бюджета.

Деловой центр

Глобальные города насквозь постиндустриальны. В Лондоне, Нью-Йорке и Париже, по данным Brookings Institution, доля промышленности в структуре как занятого населения, так и стоимости ВВП, не превышает 7%, хотя еще несколько десятилетий назад составляла не менее трети. Из элитного ряда выбивается разве что Токио с долей индустрии в ВВП 14,5%. Однако этого явно недостаточно, чтобы назвать его экономику индустриальной. В то же время глобальные города являются мощными финансовыми центрами (доля услуг и финансового сектора в ВВП — 30 — 48%).

Структуру ВВП Большого Екатеринбурга просчитать на данном этапе не представляется возможным: официальная статистика цифрами не обладает, консалтинговые агентства даже попыток подобных исследований не предпринимали. 

Однако с уверенностью можно сказать, что Екатеринбург в обозримой перспективе вряд ли способен превратиться в сугубо креативный город. Оторвать его от индустрии было бы неверно. Мы полагаем, что в рамках агломерации промышленные объекты должны быть перемещены на ее периферию. Обратим внимание на один ограничитель: мировой опыт показывает, что пределом позитивного проявления агломерационного эффекта является радиус 50 км.

Крайне важной составляющей стратегии развития Большого Екатеринбурга является создание новых зон размещения бизнеса, так называемых индустриальных парков — площадок с полностью подготовленной инфраструктурой. Должны ли они быть специализированными? Этот вопрос пока открыт. Мировой опыт не дает на него четкого ответа, предоставляя успешные образцы обеих моделей. По словам Якова Силина, сегодня на территории екатеринбургской агломерации идет работа по трем индустриальным паркам: около аэропорта Кольцово, в Белоярском районе и районе Новосвердловской ТЭЦ (в России сегодня, по данным Ассоциации индустриальных парков зарегистрировано всего 80 площадок, из них рабочих — всего 36).

Главный камень преткновения в создании индустриальных парков — финансирование. В этом вопросе очевидным кажется взаимодействие бизнеса и государства. Первый вкладываться в площадки готов, но указывает, что самостоятельно справиться с созданием сети подобных зон не сможет.

— Необходимо государственно-частное партнерство (ГЧП), — считает президент Уральского финансового холдинга Олег Гусев, инициатор создания индустриального парка в Белоярском районе (подробнее см. «Экология бизнеса» , «Э-У» № 27 от 08.07.2013). — Да, тема, мягко говоря, не новая, однако в России закон о ГЧП до сих пор не принят, и в Свердловской области этот механизм практически не работает. Наш проект, например, встал из-за того, что владельцы земли не понимают, зачем им нужно отдавать участки под индустриальный парк.

Актуальность темы создания индустриальных парков объясняется еще и тем, что подобные площадки способны сократить маятниковую миграцию. Сегодня в центре Екатеринбурга сосредоточено 350 тыс. рабочих мест, а в агломерации первого пояса (ядро плюс Березовский, Среднеуральск, Верхняя Пышма, Арамиль) — всего 488 тысяч.

С этой точки зрения интересен проект, инициированный компанией «Атомстройкомплекс». Она планирует возвести в Среднеуральске два жилых района на 13 тыс. человек (население города — 20 тысяч) и индустриальный парк. В город-спутник планируется перенести офис застройщика (7 тыс. человек). Кроме того, в переезде на новую площадку заинтересованы некоторые предприятия, расположенные в Екатеринбурге. По словам генерального директора НП «Управление строительства “Атомстройкомплекс”» Валерия Ананьева, участки под ними стоят от 0,5 до 2 млрд рублей. Переезд завода со штатом 100 человек на новое место стоит около 300 — 400 млн рублей.

  
Мы не можем обойти вниманием другой сценарий развития екатеринбургской агломерации — превращения ее в международный логистический центр. Он позитивен хотя бы тем, что город получит специализацию, заметную на глобальном уровне. По подсчетам заместителя генерального директора по стратегическому развитию компании «Лорри» Александра Трахтенберга, логистика дала бы 150 — 200 тыс. новых рабочих мест. Олег Гусев указывает, что цены на услуги в этой сфере в столице Среднего Урала на 5 — 7% выше, чем в Германии, и на 15% выше, чем в Испании или Италии, соответственно, срок окупаемости ниже. А это весомый аргумент для инвесторов.
И последнее замечание, касающееся инвестклимата. Упор, скорее, нужно делать на привлечение средних компаний, они более мобильны и способны приносить миллиардные доходы.

Человеческий капитал

Развитие екатеринбургской агломерации, превращение ее ядра в финансовый центр неминуемо обернется резким ростом неравенства территорий внутри Свердловской области. Некоторые эксперты такой эффект называют негативным, однако нам кажется, что концентрация капитала и человеческих ресурсов значительно лучше, чем поддержка неэффективных предприятий и вымирающих поселений.     

Большой Екатеринбург очевидно может и должен превратиться в пылесос. Но для этого необходимо сосредоточиться на нескольких принципиальных направлениях. Первый — образование. Сегодня в Екатеринбурге есть только один вуз, входящий в мировой рейтинг QS — Уральский федеральный университет (УрФУ). Он постепенно взбирается по таблице вверх: в 2010-м занимал 501 — 550 место, в 2012-м — 450 — 500. Амбиции вуза велики — стать глобальным университетом с широкой филиальной сетью и дистанционными курсами, построить в Екатеринбурге кампус с научно-образовательными центрами и технопарком. Политика федеральных властей в отношении федеральных университетов пока обнадеживает. УрФУ, по мнению чиновников, имеет шансы войти в топ-100 мировых вузов к 2020 году: ему удается попадать в различные программы. В июле, например, стало известно, что вместе с 14 другими вузами он получит субсидию в рамках программы «5 — 100 — 2020»

Нью-Йорк, для сравнения, обладает такими грандами, как Колумбийский, Нью-Йоркский, Фордемский, Рокфеллеровский университеты и десятком других. По данным The Think Tanks and Civil Society Program, в штате Нью-Йорк расположено 143 исследовательских центра, а во всей России — 122 (стоит ли говорить, что Екатеринбурга на карте think tank’ов нет). Если не углубляться в подробности, то эти цифры говорят об одном: глобальные города — центры инноваций и высоких технологий.

Второе очевидное направление — здравоохранение. Территории, где налажена система доступного качественного медицинского обслуживания, становятся все более привлекательными для жизни. А за людьми идут и инвесторы.

Таблица. 10 крупнейших аэропортов России

Наконец, третий приоритет — жилье. Екатеринбург последние годы вводит в эксплуатацию по 1 млн кв. метров. Однако все эти метры отдаются в собственность. На наш взгляд, глобальным городам необходим принципиально иной формат квартир — арендный. Такого фонда пока не существует, дальше разговоров дело не идет.  

— С точки зрения человеческого капитала глобальным городам необходимо создавать предпринимательскую экосистему, — уверен директор департамента стратегических коммуникаций Российской венчурной компании (РВК) Евгений Кузнецов. — Это ярко демонстрирует история соперничества западного и восточного побережий США. Во второй половине XX века именно за счет формирования креативной среды с инновациями стали ассоциироваться Силиконовая долина и Стэнфорд, а не Бостон и MIT. Сейчас Восток идет в контратаку, создавая не лаборатории и университеты, а максимально легкие условия для предпринимательства. Предпринимательство вовсе не означает только создание бизнеса, можно задумать культурное мероприятие или праздник двора. Задача города — максимально облегчить реализацию таких инициатив. В этом плане необходимо уйти от гиперадминистрирования и дать людям возможность договариваться, а также изменить систему финансирования инициатив. Сегодня она имеет «одноразовый характер»: ошибся — больше не дадим. Но у предпринимателя все получается только на второй-третий раз.

Мифы и бренд

Глобальный город помимо создания hardware-инфраструктуры должен быть ориентирован на генерацию нематериальных активов (software-инфраструктуры). Данные РВК говорят о том, что, например, в Перми корреляция между предпринимательской активностью и культурой была очевидна. Подъему российской науки XIX века предшествовал и сопутствовал всплеск в культуре. Американские ученые ввели в обиход термин «голливудизация экономики»: если все кинокомпании перенести из Калифорнии в другой штат, то их капитализация упадет, поскольку они лишатся принадлежности к бренду, перестанут быть голливудскими; в то же время туристическая и инвестпривлекательность Голливуда ничуть не снизятся. 

— Где нет хорошей оперы, там не будет и хороших ученых, — замечает Евгений Кузнецов. — Давно известно, чем квалифицированнее и дороже человеческий капитал, тем более разнообразной среды он требует. Отсюда очевидный рецепт для городов — наращивать сложность. Не нужно стесняться вкладывать в совершенно непрактичные и неожиданнее вещи — в идентичность, знаковые культурные символы, эстетику. Турист, первый раз приехавший в Екатеринбург, не успеет узнать среднюю стоимость жилья или досконально вычислить время пути от точки А до точки Б, но он отреагирует на яркие, аттрактивные знаки. В нейронауке представление о человеке как ультрарациональном существе меняется. Эмоциональные символы возвращаются в экономику как полномасштабный агент. Стратегия или образ «здесь много денег» выглядит проигрышной в плане долгосрочного привлечения людей. Еще один момент — крайне важны взаимодействие людей, энергия взаимосвязанности, привычка вместе решать вопросы, взаимопомощь. В инновационном бизнесе, например, социальный капитал напрямую конвертируется в финансовый. Если есть доверие и симпатия, то цена денег становится ниже, люди проще одалживают и дают возможность рисковать.

Генеральный директор научно-консалтинговой компании «Живые города» Денис Визгалов развивает мысль о «софтверности» городской среды:

— Креативному классу нужна определенная среда. В пространстве, где он обитает, должны быть организованы точки, которые позволяют получать идеи. В Пало-Альто (город в Кремниевой долине) в центре офисного квартала расположена площадь, которая сплошь усеяна столиками. Они находятся так близко друг к другу, что сидеть и есть за ними не слишком комфортно. Мне такой подход показался странным. Но позже я узнал: это сделано намеренно, чтобы люди, приходя на обеденный перерыв, пользовались опосредованной коммуникацией. Никогда не знаешь, кто сядет за соседним столом — архитектор, биолог, программист, инженер, маркетолог, студент. Услышав, что он говорит, ты можешь подхватить идею для своего бизнеса или исследования. Площадь превратилась не в место для еды, а в некий креативный бульон.

Таблица. Рейтинг глобальных городов GAWC

Глобальные города — база для краткосрочных официальных, деловых, научных, представительских и иных контактов самого разного рода. Первая десятка в рейтинге глобальных городов аккумулирует более 10% всех посещений международных туристов и поглощает львиную долю корпоративных поездок. Не последнюю роль в этом играет конгрессная деятельность. Екатеринбург, по мнению Дениса Визгалова, имеет все шансы стать столицей экономики событий и начать зарабатывать на этом. Потенциал есть. По нашим данным, столица Среднего Урала — единоличный лидер среди городов-миллионников России (не включая Москву и Санкт-Петербург) по выставочной инфраструктуре. МВЦ «Екатеринбург-Экспо» является крупнейшей крытой площадкой в регионах (50 тыс. кв. метров). Ближайшие конкуренты по этому показателю — новосибирский Экспоцентр и «Нижегородская ярмарка» — меньше в разы: площадь первого — 14,4 тыс. кв. метров, второго — 12 тыс. кв. метров (подробнее см. «Себя показать» , «Э-У» № 27 от 08.07.2013). 

Примерно та же ситуация с гостиницами. Номерной фонд Екатеринбурга — 3,4 тыс. номеров (991 под управлением международных операторов), ближайший конкурент — Казань (2,5 тысячи и 456 номеров соответственно).

И совсем кратко о бренде. На наш взгляд, у Екатеринбурга его нет. И это сильно влияет на узнаваемость города. По мнению Дениса Визгалова, неплохо бы звучала концепция «российского ферзя». Эксперт предлагает даже слоган: «Екатеринбург — ходим, как хотим».  

Если подытоживать, то стратегия Екатеринбурга на ближайшие несколько десятков лет должна сосредоточиться на двух глобальных моментах — накоплении капитала (финансового, человеческого, социального) и максимально быстром его запуске в оборот.

Дополнительные материалы:

Порождать смысл

Пять тезисов, которые, по мнению директора фонда «Центр стратегических разработок “Северо-Запад”» Владимира Княгинина, необходимо осознать муниципальным властям.

— Первый: мир переходит к экономике знаний. В глобальной конкуренции городов выиграет тот, кто лучше остальных организует мышление, способное производить новые смыслы, оперировать ими и превращать их в продукты.

Экономика знаний не ассоциируется с торжеством сервисных функций. Отнюдь — города остаются индустриальными, только индустрия претерпевает кардинальные изменения. Если Форд построил завод, где все было вытянуто в одну цепочку, а потом поставил рядом больницу и школу, то теперь все это вынесено за пределы предприятия, в том числе заводоуправление и инжиниринг. 
В этом же разрезе необходимо рассматривать Экспо-2020. Организовывая эту выставку, мы должны либо что-то представить миру, либо, как китайцы, чему-то у мира научиться.  

Второй тезис — городам необходима концентрация, плотность коммуникации и, что очень важно, свобода. Весь мир сегодня носится с идеей создания кластеров, экосреды, способной производить и принимать новые компании, выстраивать постоянно усложняющиеся производственные цепочки. Города нетолерантные, нетерпимые к иному, неспособные втягивать новое проиграют в глобальной конкуренции.

Третий — чтобы обеспечить плотность и разнообразие коммуникаций, города должны стягивать человеческие ресурсы, обеспечить им возможности для взаимодействия и снять транзакционные издержки. Необходимо наладить бесшовное соединение для перемещения человека (развитие скоростного транспорта, дорог), товаров и идей.

Четвертый тезис — города должны порождать новых людей, новые смыслы и организационные структуры. Иного способа поддерживать жизнедеятельность у них нет. Риски имитационного и тупого расходования ресурсов сегодня чрезвычайно велики.

И пятый — города переходят в цифровую эру. Это совершенно иной способ организации всех жизненных процессов мегаполиса.
К сожалению, большинство городов России сегодня ведут арьергардные бои, не заглядывая за горизонт. Нам каждый раз говорят, что будущее невероятно, что нам лучше отмыть тех негритят, которых мы уже имеем.

И есть только продолженное настоящее, ради которого этим невероятным будущим можно пожертвовать.