Из воли Урала, труда и энергии

Внутренний туризм

Почему конструктивизм имеет право на жизнь

В июле в Екатеринбурге впервые был реализован проект «Дни конструктивизма на Урале», в рамках которого архитекторы, представители власти и общественники обсуждали ценность и судьбу советского авангарда. Показательно, что организатором события выступило министерство по управлению госимуществом Свердловской области. Ранее интерес чиновников к архитектурному наследию 20 — 30-х годов был весьма ограниченным (реализовывались небольшие дискретные проекты, на всевозможных заседаниях вскользь упоминалось о важности сохранения памятников). 

— Мы не просто организуем культурно-массовые мероприятия, но и приглашаем всех неравнодушных жителей города к пуб­личному обсуждению проблем, связанных с сохранением нашего по-настоящему уникального достояния, — так определял цель «Дней конструктивизма» глава регионального Мингосимущества Алексей Пьянков. — Мы ни в коем случае не забываем о других памятниках и стилях, но вместе с тем именно объекты конструктивизма — это наша особенность, наше конкурентное преимущество, наш бренд.

Нам данная точка зрения кажется исключительно верной: на архитектурном поприще столице Екатеринбургу глобально похвастаться больше нечем.

Индустриальная красота

Конструктивизм относится к тем редким явлениям, которые родились в России. В очерке о французской живописи Владимир Маяковский не без гордости замечал: «Впервые не из Франции, а из России прилетело новое слово искусства — конструктивизм, понимающий формальную работу художника только как инженерную, нужную для оформления всей нашей жизни. Здесь художникам-французам приходится учиться у нас. Здесь не возьмешь головной выдумкой. Для стройки новой культуры необходимо чистое место. Нужна октябрьская метла».

Новаторы, находившиеся в непрерывном поиске новых форм и жаждавшие «бросить Пушкина, Толстого, Достоевского и проч. и проч. с парохода Современности» отторгли концепцию искусства ради искусства, теперь оно должно было служить производству, а производство — народу. Идеологи утилитаризма призывали художников «сознательно творить полезные вещи». Как писал литературовед Борис Арватов, не изображать красивое тело, а воспитывать настоящего живого гармоничного человека; не рисовать лес, а выращивать парки и сады; не украшать стены картинами, а окрашивать эти стены.

Клуб строителей (ныне ТЦ «Сити-центр», архитектор — Яков Корнфельд)

Именно концепция «производственного искусства» стала социальной основой конструктивизма, а эстетика его сформировалась под влиянием кубизма, супрематизма, футуризма и пуризма. 

Идеалы простоты, целесообразности, функциональности и лаконизма форм, желание упорядочить жизнь человека в соответствии с новыми принципами общественного бытия достаточно быстро перекочевали в архитектуру. Модерн с его романтическим флером, витиеватыми линиями, изощренностью и вычурными растительными мотивами был выброшен на свалку. Красивым стало считаться то, что удобно и полезно. В период зрелого конструктивизма (первая половина 30-х) его представители создавали объекты исходя из научного анализа особенностей функционирования зданий, сооружений и градостроительных комплексов. Их творения в полной мере олицетворяли синтез социального и идейно-художественного. В это время резкой критике подвергались архитекторы, превращавшие конструктивизм из метода в стиль, занимавшиеся подражательством без постижения сущности.

Работник и воин

Свердловску невероятно повезло: в 20 — 30-е годы строительством нового индустриального города на Урале занимались лучшие архитекторы того времени. Они искренне верили в счастливое коммунистическое будущее и горели желанием окружить человека нового склада новым пространством. Облик промышленного центра формировался под влиянием трех школ — московской (Голосов, Гинзбург, братья Веснины, Фридман, Буров), ленинградской (Домбровский, Антонов, Соколов, Голубев, Оранский) и томской (Смирнов, Рейшер, Балакшина, Захаров). К авангардному течению примыкают местные архитекторы — Бабыкин, Валёнков, Тумбасов, Глушков.

Всего за полтора десятка лет в Свердловске удалось реализовать гигантское количество проектов. По разным оценкам, конструктивистское наследие Екатеринбурга составляет 140 — 170 зданий и ансамблей. Такого нет больше нигде в мире.

Перечислять все объекты нет смысла. Остановимся лишь на самых знаковых. Одним из таких, безусловно, является городок чекистов (официально — жилкомбинат НКВД), созданный группой архитекторов под руководством Ивана Антонова, состоящий из 14 корпусов и занимающий целый квартал. Его строительство началось в 1931 году и продолжалось пять лет. Доминанта комплекса — ныне неработающая гостиница «Исеть» (изначально выполняла роль общежития для молодежи и бессемейных сотрудников) — 11-этажное полуцилиндрическое здание с явно выраженной динамикой вверх и к центру. Согласно мифу, сверху оно вместе с соседним корпусом (сейчас в нем располагается краеведческий музей) должно было представлять композицию в виде серпа и молота. Однако архитекторы скорее пытались обеспечить оригинальным решением максимальную освещенность комнат.  

Жилой корпус комплекса домов Госпромурала (архитекторы — Георгий Валёнков, Евгений Коротков)

Городок чекистов задумывался как образцовое жилье нового советского человека: всех его обитателей предполагалось объединить в коммуну. Для этого на территории комплекса были прачечная, столовая, детский сад, поликлиника, клуб. Кухонь в квартирах не было. 

О составных частях жилкомбината и его интерьерах можно рассказывать часами: пилообразные пятиэтажные корпуса, расположенные с запада и востока, эркеры, объемы лестничных клеток, создающие горизонтальное движение, сложная асимметричная композиция здания клуба, его легендарная закрученная против часовой стрелки лестница с перекрытиями в виде пентаграммы. На наш взгляд, городок чекистов — самый впечатляющий памятник конструктивизма, вобравший в себя все смыслы этого явления. 

Другой замечательный объект — Дом промышленности (ныне — НПО автоматики). Любопытен он прежде всего историей. Конкурс на строительство здания был объявлен в 1927 году. Победил в нем проект Корнфельда, Милиниса и Афанасьева, но его быстро признали непрактичным и обратились к предложению, занявшему второе место, — комплексу Фридмана и Глущенко. По мысли архитекторов, доминантой здесь должен был стать первый советский небоскреб (34 этажа, 140 метров), на крыше — причал для дирижаблей. 

Однако в середине 30-х ситуация в стране резко изменилась: конструктивизм оказался в опале, Уральская область с центром в Свердловске была ликвидирована. Строительство резко замедлилось. В 1935-м в высотке случился пожар, из пяти возведенных на тот момент этажей два последних выгорели. Их снесли и восстанавливать не стали. 

Закончен комплекс был только в 60-х. За время стройки первоначальный замысел претерпел множество изменений (поэтому многие отказываются причислять его к конструктивизму). «Обрубок» небоскреба довели до 12 этажей в 70-е. О первоначальном проекте напоминают разве что вертикальные ребра. 

Еще один удивительный объект — медгородок, включающий институт физиотерапии и профзаболеваний, институт охраны материнства и младенчества, военный госпиталь, городскую клинику и медицинский институт. За описанием обратимся к исследователю Людмиле Токмениновой: «Комплекс института физиотерапии и профзаболеваний представляет собой выраженное стремление изменить традиционное представление о больничном здании. Три корпуса — лечебный, лабораторский и жилой — образуют овальный двор с садом. Они имеют оригинальные объемы, включающие прямые углы и полуовалы. Эмоциональная насыщенность и гармония фасадных композиций достигается использованием всего арсенала средств разработки пластики фасадов, свойственных конструктивизму; балконы, эркеры, плоские козырьки, углы смещенных объемов и т.д. Детально, в соответствии с требованиями комфорта, проработано внутреннее пространство корпусов, умышленно лишенное длинных коридоров и обширных пустующих пространств. Гармонично воплощена идея перетекающего пространства в лечебном корпусе».

Нам же хотелось заострить внимание на НИИ охраны материнства и младенчества — пожалуй, самом романтичном памятнике конструктивизма: крылечки, окошечки, цветовое решение. Авторы проекта Голубев и Кац, очевидно, создавали не просто лечебное учреждение, а дворец, где будут появляться новые люди нового общества. Вместе с тем этот ступенчатый, асиммет­ричный объект сделан по науке: его части отделены друг от друга, чтобы предотвратить распространение инфекций. Одним из самых ярких элементов фасада является огромное составное окно операционной (оно сохранилось до нашего времени — у учреждения попросту не было денег на установку пластиковых конструкций).   

Дом связи (на переднем плане, напоминает трактор; архитекторы — Константин Соломонов и Вениамин Соколов)

Самый масштабный памятник конструктивистской мысли — бесспорно Уралмаш. В конце 20-х молодой выпускник Ленинградского архитектурного института Петр Оранский получил подарок судьбы: он возглавил группу, которая занялась проектированием рабочего поселка завода тяжелого машиностроения. В результате возник образцовый социалистический город с лучами улиц, расходящимися от главной проходной завода на площади Первой пятилетки.

Наконец, поговорим о Доме физкультуры (комплекс «Динамо»), построенном на стрелке городского пруда, формами напоминающем плывущий корабль. Сходство обеспечивает сплошное остекление округ­лого фасада, направленного строго на плотину, остроугольный выступ эркера, напоминающий нос судна, глухие балконы боковых фасадов (спасательные шлюпки) и надстройка над главным павильоном (капитанский мостик). В 80-е власти планировали снести «Динамо» ради установки монумента погибшим в Великой Отечественной войне. Но жителям удалось отстоять один из символов Свердловска.

Русское бедное

Как подчеркивал в 2013 году журнал «Русский репортер», конструктивистское наследие в общественном и, что не менее важно, начальственном сознании почему-то никак не обретет статус безусловной культурной национальной ценности. Лучше не скажешь. Экс-глава города Аркадий Чернецкий как-то заметил, что конструктивизм у нас от бедности, а ее стоило бы стесняться. А представитель Российской гильдии управляющих и девелоперов в УрФО Андрей Бриль сделал недавно заявление, которое с жаром цитируют архитекторы: 

— Это памятники материальной и духовной нищеты. Посмотрите, о каком невообразимом, нечеловеческом образе жизни идет речь. Сегодня всем понятно, что идеальный коммунистический город — это город, в котором людей загоняют в специальные комнаты для создания семьи по плану, сгоняют в общие столовые, заставляют жить в домах коридорного типа. Это нечеловеческие условия. А почему-то когда речь заходит об объектах конструктивизма, считается, что это здорово, что это памятники, которые нужно сохранять. Они были задуманы как жилище не для людей, не для каждого отдельного человека, а для народа, чтобы в нем жили дешевые удобные люди и хорошо размножались. Вот на самом деле памятниками чего являются конструктивистские здания.

Существенная часть жителей Екатеринбурга называет авангардные здания 20 — 30-х годов уродами. Однако это обусловлено скорее не эстетической идиосинкразией, а плохим состоянием объектов.

Нельзя сказать, что город любит конструктивизм (и памятники 20 — 30-х годов в целом). Он достаточно легко попрощался с Пассажем (бывшая товарная биржа, построенная Бабыкиным в неоклассическом стиле), Теперь на его месте возник громадный ТЦ в 65 тыс. кв. метров, объемом задавивший здание ратуши (к слову, тоже изначально спроектированное конструктивистами, но впоследствии много раз перестроенное). 

Никто особо не протестовал против сноса одного из строений комплекса ДОСААФ и возведения на его месте ТЦ Limerance. Теперь центральный вход бывшего клуба втиснут между торговым центром и храмом-новоделом. 

Белая башня (архитектор — Моисей Рейшер)

Мы трезво оцениваем реальность и не призываем к дотошной реставрации всех полутора сотен памятников конструктивизма (подход, который мы разделяем, выражен в тексте «Реанимация прошлого»). Однако мы уверены, что полная утрата архитектурного наследия 20 — 30-х годов обернется для города катастрофой.  

Мы видим три причины бороться за конструктивизм. Первая — цивилизационная. Избавление от прошлого — примета ущербных государств. «Чем более дикая страна, тем безалабернее она относится к своей истории, тем активнее она уничтожает наследие, — уверена директор центра градостроительных компетенций РАНХиГС Ирина Ирбитская. — Сносить памятники — примерно то же, что убивать своих бабушек или дедушек только потому, что они старые».

Вторая причина — средовая. Конструктивизм — элемент самости, идентичности Екатеринбурга. Его потеря запустит циклический механизм деградации. То есть снос памятников снизит привлекательность Екатеринбурга и для туристов, и для собственных жителей. Уйдет гордость, уйдет дух, уйдут мифы, а с ними уйдут и деньги. Ресурсов на сохранение застройки становится меньше, и снова уходят мифы, гордость, дух. И далее по кругу.

Третья причина — практическая. Конструктивизм — стиль авангардный настолько, что множество его приемов актуальны по сей день (современным архитекторам есть чему поучиться). Простой пример — объекты, созданные в период расцвета стиля. Они создавались в опоре на пять принципов функционалиста Ле Корбюзье, назвавшего дом машиной для жилья: проходной первый этаж (здание должно было стоять на опорах-столбах), свободная планировка, навесные фасады, ленточные окна и эксплуатируемая плоская крыша (хоть кафе на ней делай, хоть бассейн). 

Добавим к этому квартальную застройку, отделение частного и общественного пространства, четкую сетку улиц, высокие потолки, большие окна, идеальные пропорции квартир.

Идеология домов-клубов, городов в городе сегодня является чуть ли не основной концепцией всех жилых комплексов. Недаром Эдуард Кубенский замечает, что «дворцом для рабочих» сегодня можно назвать элитный ЖК «Тихвин».

Понятно, что некоторые решения конструктивистов проверку временем не прошли (например, отсутствие кухонь). Но их стремление к научному анализу социальных функций впечатляет и может служить примером для подражания. 

Авангарду быть

Несмотря на относительно низкий интерес к конструктивизму в Екатеринбурге реализуется несколько знаковых инициатив по спасению и популяризации наследия авангарда. 

Одна из них — реконструкция расположенной на Уралмаше бывшей водонапорной Белой башни. Она построена в 1931 году по проекту Моисея Рейшера. Предложение архитектора основывалось на пересечении двух геометрических тел — приз­матической пластины лестницы и цилиндра бака, поднятого на 1/2 от высоты приз­мы. На вершине башни предполагалось обустройство двух смотровых площадок. Высота сооружения — 29 метров.

Дом НКВД (архитекторы — Вениамин Соколов и Иван Антонов)

В 1960-х необходимость использования башни по ее прямому назначению отпала. Больше 40 лет она гнила, в 2006-м объект под опеку взял «Красный крест», но через шесть лет от него отказался. Тогда за башню принялись арх-группа Podelniki. Ей удалось расшевелить общественность: в 2013-м при помощи краудфандинга на проект по спасению башни удалось собрать более 200 тыс. рублей. Команда выиграла гранты от федерального Минкульта (на реализацию «Культурных лабораторий Белой башни») и фонда Потанина (на создание в баке музея Уралмашзавода). На данный момент башня закрыта на консервацию. 

Другой пример «работы» на конструктивизм — Macrotkani. Это авторский проект уральского архитектора и фотографа Кирилла Матвеева: «Основная тема проекта сконцентрировалась на фотофиксации достижений советской авангардисткой архитектуры, зданий свердловского конструктивизма. Творческой задачей стал поиск средств подачи материала: памятники отечественного зодчества предстают перед зрителем во всей красе — ярко, эффектно, как с обложки журнала, как объекты действительно передовой архитектуры. Именно поэтому был выбран несколько необычный, но подходящий для авангардной архитектуры стиль фотографии: здания сняты специфическим объективом, сделан акцент на выявлении геометрии и пространства». 

Третья инициатива — масштабное изучение конструктивистского пространства от рабочей группы Индустриальной биеннале (одной из ее главных площадок станет гостиница «Исеть»). Модельным объектом ее внимания стал городок чекистов. Изучая его, исследователи постарались уйти от однобокого понимания авангарда. Комплекс рассматривается через призму четырех дискурсов: архитектурного, повседневных практик, маркетингового и мифологического.

В перспективе эту методику можно применять при исследовании других пространств. Цель-максимум, по словам руководителя образовательной программы Уральского филиала ГЦСИ Дмитрия Москвина, — бороться за включение объектов конструктивизма в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.  

Мы не уверены, что достичь этой цели реально, однако подобный комплексный подход выглядит крайне привлекательным. По крайней мере, как нам кажется, он имеет шансы стать катализатором превращения памятников авангарда в ту самую безусловную культурную национальную ценность.

Благодарим за предоставленные фотографии проект Macrotkani