По законам джунглей

Старт проекта "Благотворительность на Урале"

Благотворительность в России развивается вопреки отсутствию налоговых льгот и внятной позиции государства по отношению к филантропии в целом.

Журнал «Э-У» начинает новый проект - «Благотворительность на Урале». Мы готовим исследование (результаты обнародуем 19 мая на конференции по вопросам благотворительности), по итогам которого будет определена лучшая благотворительная программа и вручена премия «На пике формы». В рамках проекта на страницах издания выйдет серия публикаций о развитии филантропии. В первом материале мы расскажем о ситуации, которая сегодня сложилась в сфере благотворительности, очертим круг основных проблем, стоящих перед компаниями-филантропами и их основными партнерами в этой деятельности - некоммерческими организациями (НКО). Эти вопросы 1 марта рассмотрели участники седьмой ежегодной конференции «Благотворительность в России», организованной газетой «Ведомости». Приглашаем всех к обсуждению.

От корпоративного к частному

В мировом рейтинге благотворительности, составленном международной некоммерческой организацией Charities Aid Foundation осенью 2010 года, Россия занимает 138-е место из 153. И хоть рейтинг оценивает только частную благотворительность, его итоги отражают состояние филантропии в целом. К результатам исследования можно относиться по-разному (многие российские эксперты считают, что ранжирование не учитывает динамики развития благотворительности в РФ), но таков взгляд мирового сообщества на эту сферу в нашей стране.

В чем причина столь невысоких позиций? У нас есть образцы всего того, что сейчас существует на Западе: частные и корпоративные фонды, целевые капиталы, фонды местных сообществ, частные пожертвования и пожертвования сотрудников компаний. Другой вопрос, что всего этого пока немного. Почему? В числе основных причин называют неразвитую инфраструктуру благотворительности, высокий уровень недоверия населения к благотворительным организациям, отсутствие четкой позиции государства по отношению к филантропам.

Ситуация меняется. За последние два года уровень информированности населения о благотворительных организациях возрос с 30 до 50%. При этом 84% населения позитивно относится к их деятельности, заявила директор Агентства социальной информации Елена Тополева. Правда, она же отметила, что эти тенденции существенного влияния на поведение граждан не оказали: уровень их участия в сфере благотворительности остается низким. Повысить интерес населения к филантропии помимо некоммерческих организаций и государства может бизнес. Компании, например, способны стимулировать своих сотрудников к участию в этой деятельности. В этом случае бизнес решает и собственные задачи - улучшает репутацию и заручается общественной поддержкой.

Такой формат активно начал работать в кризис: урезав расходы на внешние благотворительные программы, компании сосредоточились на поощрении волонтерской деятельности или частных пожертвований со стороны сотрудников. Этот тренд давно существует на Западе. Там распространены такие механизмы, как организация сбора пожертвований на рабочем месте, групповая волонтерская деятельность, работа «лицом к лицу» (со школьниками или несовершеннолетними правонарушителями в качестве наставника, общественного защитника или тьютора), членство в общественных организациях (например, работа казначеем благотворительной столовой), краткосрочная работа на условиях полной занятости в роли «директора напрокат».

Елена Тополева приводит опыт Великобритании и соотносит его с российским:

- Сотрудники британских компаний нередко сами инициируют благотворительные акции в пользу, например, больницы или НКО. Компании к собранным работниками средствам добавляют свои. Бизнес также поощряет сотрудников, которые один день в месяц или квартал проводят занятия в общественных школах. В России успешно развивается корпоративное донорство, когда компания создает условия для сдачи сотрудниками крови. Для коллектива сначала проводят ликбез - как надо сдавать кровь, для кого это нужно и т.д. А потом приезжает портативная станция и желающие сдают кровь. Это тоже благотворительность.

Для бизнеса такие формы филантропии не только менее ресурсоемки, они еще и свидетельствуют о переходе компании на определенную ступень корпоративной благотворительности.

Из леса в цивилизацию

Корпоративная благотворительность проходит четыре стадии развития, которые можно условно назвать «джунгли», «деревня», «город» и «цивилизация», считает исполнительный вице-президент, руководитель комплекса корпоративных коммуникаций АФК «Система» Ирина Потехина:

- Стадия «джунгли» характеризуется тем, что благотворительность носит эмоциональный характер, решения об участии в благотворительных проектах принимаются спонтанно, связь корпоративной благотворительности с бизнес-целями отсутствует. На промежуточных этапах «деревня» и «город» бизнес с помощью благотворительности пытается решить свои коммерческие задачи. На этапе «цивилизация» он выбирает для благотворительности области, наиболее востребованные обществом, а также с помощью благотворительности покрывает сферы, на которые у государства не хватает средств. Крупный бизнес в России уже находится в буферной зоне между «городом» и «цивилизацией», которая представляет собой самую трудную фазу перехода.

Противоположной точки зрения придерживаются представители некоторых благотворительных организаций и регионального бизнеса. По их мнению, корпоративная благотворительность в стране если и не застряла в «джунглях», то находится в «подростковом возрасте». Ее развитию в числе прочего мешает желание местных и региональных властей распоряжаться благотворительными средствами компании по своему усмотрению. Начальник департамента по корпоративным коммуникациям «Башкир­энерго» Луиза Лесная: «Мы занимаемся не благотворительностью на местах, а фактически латанием бюджета. Мы не имеем права, как маленькая компания, выбирать, куда направить благотворительные деньги. Нам говорят - у нас Олимпиада, и вся благотворительность идет на спорт».

По мнению исполнительного секретаря некоммерческого партнерства грантодающих организаций «Форум Доноров» Натальи Каминарской, сложилась некая параллельная реальность, в которой существуют благотворители, НКО, граждане, решающие социальные проблемы. А официальные органы этого не видят:

- Они создают собственные НКО, наделяют их полномочиями, средствами, склоняют жертвовать туда бизнес. Государство должно не пользоваться методами рэкета, а создавать условия для развития благотворительности, чтобы там, где его обязательств не хватает, общество могло бы само сгенерировать недостающее - понять важность и придумать, как это сделать. Нечего лукавить, благотворительность для бизнеса - один из инструментов government relations. Он хочет показать власти, что лоялен. Главное для компаний помнить, что у них есть выбор - делать или не делать, и если делать, то что. Крупный бизнес может себе позволить выполнить ожидания власти и сделать еще и то, что ему кажется правильным, у мелкого и среднего таких возможностей значительно меньше. Поэтому необходимо объединяться в ассоциации для отстаивания своих интересов. Если мы не будем развивать саморегулирование, выстраивать общие цели и задачи, у нас так и будет вертикальный контракт с государством, а не общественный договор.

Елена Тополева убеждена, что выйти из-под опеки государства бизнес может, только став самостоятельнее, прозрачнее. Еще важнее тесная связь благотворительности со стратегией компании. Тогда благотворительные программы не будут зависимы от смены менеджмента или настроений владельца, а интересы бизнеса станут переплетаться не только с заявленной акцией или выгодой от нее, но и с общественным благом.

Директор по маркетингу, корпоративным коммуникациям и развитию бизнеса PricewaterhouseCoopers (PwC) Russia Екатерина Шапочка, опираясь на итоги исследования (проводится газетой «Ведомости» совместно с PwC и «Форумом Доноров»), говорит об увеличении числа компаний, где благотворительная деятельность связана с корпоративной стратегией:

- За последний год рост составил 10%. При этом снизился процент компаний, где считают, что занимаются филантропией для поддержки предпринимательской репутации.

Директор российского представительства британского благотворительного фонда CAF Мария Черток: «Важно, если компании начнут, например, мерить эффективность не только для бизнеса, но и для общества. Нередко цели общества, его ценности и приоритеты не являются частью повестки дня корпоративной благотворительности».

По-настоящему серьезной претензией к донорам является их желание сделать все самим и напрямую. Вследствие этого в центре внимания оказывается симптом, а не проблема, его порождающая, что в конечном итоге отражается на эффективности. Необходимо партнерство бизнеса и НКО: эти организации - эксперты в своей теме, а не «попрошайки» или ненужные посредники, как часто их воспринимают корпоративные жертвователи. Причина этого - недоверие из-за отсутствия информации. Но если при выборе партнера по бизнесу компания подходит к вопросу ответственно и взвешенно, почему бы так же не поступить и с НКО?

А есть ли стимул

На что может рассчитывать компания, занимающаяся филантропией? В большинстве стран для доноров принято создавать благоприятные налоговые условия и публично признавать их заслуги. Можно говорить о двух механизмах стимулирования филантропии - налоговом и репутационном (моральное поощрение). В первом случае речь, как правило, идет о выведении из налогооблагаемой
прибыли компаний сумм, пожертвованных на благотворительные цели. Во втором - о присуждении госорганами особых наград, почетных званий и иных знаков отличия за заслуги в области благотворительности.

Что представляет собой позиция современного российского государства в отношении благотворительной деятельности? Формально оно заинтересовано в ее развитии. Конституция РФ провозглашает поощрение «добровольного социального страхования, создание дополнительных форм социального обеспечения и благотворительности». Приведенная норма в 1995 году получила развитие в ряде федеральных законов, прежде всего в законе о благотворительной деятельности и благотворительных организациях. Согласно его положениям, органы власти могут оказывать участникам благотворительной деятельности поддержку, в том числе в форме предоставления льгот по уплате налогов, сборов и иных платежей. Правда, в августе 2004 года эта норма из текста закона была исключена. Это не означает наложения запрета на предоставление льгот, но может свидетельствовать о том, что социальная значимость благотворительной деятельности «выпала» из основополагающих документов. Упоминания возможных форм поощрения благотворительности недостаточно. Чтобы эти нормы работали, необходимо введение соответствующих правил, обеспечивающих реализацию провозглашенных принципов в специальных, в том числе налоговых, законах. Осуществляемые в России законодательные инициативы за прошедшие пятнадцать лет сводятся к постепенному сужению круга благополучателей, поддержка которых считается основанием для предоставления жертвователю налоговых льгот. Принятые в 2002 году поправки к Налоговому кодексу отменяют всякие льготы для юридических лиц: пожертвования на благотворительность более не засчитываются при изменении ставок налога на прибыль.

Справедливости ради надо отметить, что в 2009 году была принята Концепция развития благотворительности и волонтерства в РФ. В этом документе сказано, что возможно предоставление налоговых льгот компаниям на местном уровне в размерах ставок налогов, уплачиваемых в местный бюджет. То есть о федеральной льготе речи нет, а региональная отдана на усмотрение властям. Но лишь в Самарской области с 2006 года действует региональный закон о благотворительности, который устанавливает прогрессивную шкалу налоговой льготы для компаний в части налогов, уплачиваемых в местный бюджет. Что-то похожее было и в Москве, и в Тюмени, но потом все это отменили. На фоне активно звучащих в последнее время призывов к социальной ответственности бизнеса никаких публичных знаков внимания «социально отзывчивы» компаниям российскими законами не предусмотрено (на Западе такая практика успешно применяется). Но, несмотря на отсутствие льгот, объем средств, направляемых коммерческими организациями на благотворительную деятельность, постоянно растет. Это говорит о том, что фактор налоговых преференций не является решающим при ответе бизнесом на вопрос, заниматься ли ему благотворительной деятельностью или нет. Следуя своеобразной российской традиции, благотворительность в России развивается не благодаря, а скорее вопреки позиции государства.

Дополнительные материалы:

Традиции благотворительности в России

С началом Первой мировой войны в августе 1914 года императрица Александра Федоровна всецело отдалась делу помощи фронту. Она организовала эвакуационный пункт, объединивший около 85 лазаретов и госпиталей в Царском Селе и окрестностях Петербурга. Под ее покровительством создавались благотворительные комитеты, представители которых помогали беженцам, в частности обеспечивали их жильем и занимались поисками работы для них, а также разыскивали людей, оторванных войной от родных и близких. В пользу раненых проводились благотворительные базары, сборы и балы, средства от которых шли на поддержание солдат и офицеров, находящихся в госпиталях, и их семей.

В это тяжелое время необычайный внутренний подъем охватил всех жителей Царского Села. В дневниках княжны В.И. Гедройц, хирурга лазарета великих княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны, открывшегося в Федоровском городке, читаем: «Какие­то незнакомые купцы с жирными животами приходили и привозили мед для раненых, жертвовали муку, папиросы, конфеты, белье. Раненых еще не было, но пожертвования сыпались точно из рога изобилия. Более 30 дачевладельцев предложили свои особняки и полное оборудование для лазарета. Другие жертвовали деньгами, и в короткое время <...> 30 лазаретов в Царском Селе были готовы к принятию раненых... С первых же дней началась подготовка санитарных поездов имени императрицы и великих княжон, которые должны были привозить раненых с боевых позиций прямым маршрутом в Царское. Все придворные автомобили и экипажи были отданы для перевозки раненых... Цветы из Оранжерей, сладости, приготовленные придворными кондитерами, - все это направлялось в лазареты для раненых. И ежедневно черное ландо с тремя сестрами милосердия скользило по заросшим зеленью улицам мирного городка, останавливаясь то перед одним, то перед другим лазаретом».

При Феодоровском государевом соборе, в находящемся рядом Федоровском городке, также был открыт лазарет № 17 великих княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны. Старшие дочери императорской четы Ольга и Татьяна, окончив курсы сестер милосердия, вместе с государыней ухаживали здесь за ранеными солдатами и офицерами. Начальником лазарета и ктитором Феодоровского собора был полковник Д.Н. Ломан, проводивший благотворительные концерты для раненых в царскосельских госпиталях. На одном из таких концертов 22 июля 1916 года, в день тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны и ее внучки, великой княжны Марии Николаевны, в лазарете выступил Сергей Есенин, служивший здесь санитаром. Поэт прочитал приветствие великим княжнам, а затем стихотворение, озаглавленное «Царевнам».

По архивным материалам

Норма жизни

Условия для развития благотворительности должны формироваться не только государством, но и обществом, считает исполнительный секретарь некоммерческого партнерства грантодающих организаций «Форум Доноров» Наталья Каминарская.

- Что ждет благотворительность в России? Какие факторы влияют на развитие этой сферы?

- Это сильно зависит от общей ситуации в стране. Я считаю, что у нас главный фактор - не экономический, а именно политический. Если перестанут выкручивать руки корпоративным благотворителям и частным донорам, которые набрались смелости, объявили, сколько потратили денег на благотворительность, показали свои частные фонды, то и другие начнут так же поступать. Если не будут говорить, что Ходорковский вор и должен сидеть в тюрьме, то и другие создадут не менее эффективные фонды, чем была «Открытая Россия». У меня нет сомнений, что благотворительность обычных людей уже не остановить, тот рубеж, на котором она то ли есть, то ли нет, пройден. И хотят ли граждане называть это благотворительностью или не хотят, у них нет выбора, кроме как помогать ближнему в этой жизни. В любой форме: волонтерство, добровольчество или «сам придумал, сам нашел, организовался с соседом Васей».

Вопрос в другом: насколько сможет эта настоящая, низовая благотворительность, о которой столько лет мечтали профессионалы, вырасти, развиться и встроиться в сложившуюся сегодня систему благотворительности. И здесь нет однозначного ответа, потому что система не очень умеет сотрудничать с новыми образованиями. Фонды, площадки общения (конференции, интернет-порталы), институты, эксперты часто говорят на своем специальном языке и о своих профессиональных проблемах. Они, конечно, хотят добиться лучших условий работы и для волонтеров, и для самоорганизующихся граждан, но сотрудничать с ними не всегда умеют или готовы. Они подзабыли, что созданные ими организации и долгосрочные программы выросли из таких же неформальных объединений. Поэтому мы, работающие профессиональные организации, должны, в чем-то наступая себе на горло, привлекать начинающих меценатов, делиться с ними технологиями, знаниями и опытом. И сами у них учиться. Именно тогда у нас будет общее будущее.

Не выкручивайте руки

- Почему власти на территориях зачастую вместо компаний решают, как расходовать благотворительный бюджет?

- Это неудивительно, везде это есть и это даже не особенность России. Особенность России в том, что это скрывается и замалчивается. Компании вроде как стыдно, а губернатору выгодно представить, что это он сделал. Я считаю, компания вольна выбирать, что она будет делать и в каком объеме. И если бы бизнес чуть больше доверял населению, рассказывал о своей деятельности, у него появились бы сторонники.

Представьте: в компании Х запланировали бюджет в 10 миллионов на благотворительность, из них восемь потратили по совету местной власти, а два в конце года хотели израсходовать на то, что считали нужным. Но если власти скажут: давайте оставшиеся два отдадим в определенное место, у компании не будет выбора. А если бы она сделала бюджет прозрачным и в начале года заявила: «Бюджет на благотворительность составляет 10 миллионов. Из них восемь мы потратим на жителей города Х согласно рекомендациям местной власти, а два - как сочтем нужным», ни у кого не возникло бы вопросов.

- Чего благотворитель боится? Его государство на руках должно носить. Есть ведь общественное признание, награды в конце концов...

- Формально у нас приветствуется государственно-частное партнерство для реализации социальных задач. Любой чиновник эти слова выучил. Есть разного рода конкурсы, от федерального до местного уровня, тоже формальные: благотворитель года, меценат года, конкурс «большое спасибо Васе Пупкину». Больше со стороны государства ничего нет! Со стороны общества это опять же признание, поддержка, общественные награды, те же конкурсы на всех уровнях. Некоммерческий сектор не всегда может поощрить благотворителя, поддержать, пригласить в попечительский совет своей организации, представить сообществу как главного человека, который вкладывается в социальные проекты. Филантроп не любит говорить, что он занимается благотворительностью, потому что боится, что сейчас к нему придут государство и другие жаждущие денег, а у него этих средств ограниченное количество и он намерен их потратить туда, куда ему хочется. Он не желает этих приходов. Плюс у нас и общество может неверные оценки давать: «Ах, ты наворовал, да еще и отказал хорошему человеку в деньгах!». Изменить отношение получится только постепенно, когда благотворительность будет окружать тебя каждый день, когда ты будешь учиться по учебнику, изданному на средства благотворительного фонда, когда на коробке товара, купленного тобой, будет написано, что часть суммы от продажи этой продукции поступит на лечение детей. Когда это станет нормой жизни, а не репортажем из телевизора.

- И все-таки бизнесу надо дать дополнительные стимулы для открытости...

- Стимул - это признание в собственной среде, кроме общественных и государственных наград. Это когда тусовка тебя принимает, потому что твой опыт - лучший, и все хотят повторить именно то, что делаешь ты. Вот это на самом деле эффективный стимул. И, конечно, для бизнесмена важно рассказать о привязке благотворительности к стратегии развития компании в целом, потому что это и новые инвесторы, и выход на IPO, и просто современный стандарт.

Условия для совпадений

- Как компания определяет свою благотворительную стратегию?

- Компания никогда не будет делать то, что противоречит ее интересам. Табачники вряд ли станут поддерживать экологов: это неэтично, да и просто не сработает. Вопрос в том, чтобы то, что компания делает в сфере благотворительности, являлось органичной частью ее общей стратегии - в этом качество и цельность. Если не совпадает, тогда, уважаемые компании, создавайте благотворительный фонд, выделяйте его в юридическое лицо. И его содержание может быть никак не связано с целями и задачами бизнеса. Это очень сильный шаг: «У нас есть благотворительный фонд, мы его создали для реализации тех программ, которые считаем важными не только как сотрудники компании N, но и как обычные люди».

- Как компании измеряют для себя эффект участия в благотворительности?

- Благотворительные деньги по определению неэффективны. Поэтому заставлять НКО придумывать какие-то показатели и результаты - десять достижений, 150 людей, которых вы накормили или свозили на стажировку, такой-то от этого социальный эффект, такая-то при этом эффективность - это бред. То есть знать, какой результат дадут выделенные средства, важно, но требовать каких-то специальных показателей и думать, что эффективнее - такой-то проект на 10 человек или такой-то на 15 - смысла нет.

- Последние два года финансирование благотворительных программ существенно сократилось. Но зато выяснилось, что и без огромных финансовых вливаний можно изменить мир к лучшему...

- То, что благотворительность - это только про деньги, самый распространенный миф. Бизнес в кризис этот миф опроверг, когда задумался, что кроме денег он может дать, какие ресурсы использовать. Он понял, что можно вовлекать сотрудников в благотворительную деятельность. Начал активно собирать частные пожертвования. Обнаружил, что есть и пустые помещения, и ксероксы, и бумага, и транспорт, и квалифицированные пиарщики, бухгалтеры и юристы, которые могут помогать некоммерческим организациям ничуть не хуже, чем если просто давать деньги. Это для многих стало открытием.

Без застоя

- Так это развитие. А я слышал о стагнации ...

- О какой стагнации можно вести речь? Может показаться, что когда большая компания из года в год ведет один и тот же проект, это вроде как застой. Но на самом деле это правильно, значит, она системно его выполняет, отслеживает результаты. Трудно придумать что-то новое, особенно когда компании в большинстве своем выбрали очень небольшое количество тем - дети, семьи, еще что-нибудь безопасное, например, образование. Но это квазистагнация.

- Какие изменения нужно инициировать в законодательство, регулирующее благотворительную деятельность?

- Главная проблема нашего законодательства - несистемность. Мы сейчас дадим льготу, а завтра составим закрытый список, кто эти льготы может получить. Смысла тогда от этой льготы никакой. А смысл был бы, если бы произошла некая системная реструктуризация поля благотворительности. Отчасти она сейчас идет, но ни у кого в голове пока нет общей картинки, во что хотели бы это превратить. То есть мы бы, например, хотели, чтобы благотворительностью занимались только организации под названием «фонд», которые регистрировались бы так-то, обязательно имели целевой капитал, чтобы у них налогообложение и отчетность были устроены так-то, чтобы компании, работающие с ними, могли получать налоговые льготы. И без этой картинки не вижу большого смысла говорить о кусочных поправках.

Сейчас идет значительная реформа Гражданского кодекса: вдруг выяснилось, что в нем вместо 11 видов НКО предусмотрено только шесть. Хорошо это или плохо, неясно, надо обсуждать, как это скажется на конкретных организациях и развитии благотворительности в целом. Одновременно идет работа над поправками о льготах по налогообложению для частных лиц, очередной пересмотр форм и порядка отчетности НКО, а также множество еще небольших и разнонаправленных поправок. Главное для благотворителей - выработать собственное представление о будущем и продвигать его всем вместе, теми разными ресурсами, которые есть в арсенале частных и корпоративных благотворителей, экспертов и волонтеров.

Подготовил Артем Коваленко

Сочетание должно быть разумным

Российская корпоративная благотворительность сегодня больше связана с интересами бизнеса, но ее социальному результату уделяется недостаточно внимания, уверена директор российского представительства британского благотворительного фонда CAF Мария Черток.

- Как кризис повлиял на сферу благотворительности?

- Тенденцией кризисного и посткризисного времени стало активное вовлечение в сферу благотворительности сотрудников корпораций. Новая форма компенсировала сокращение бюджетов на социальные инвестиции. Последние исследования показали, что в денежном выражении корпоративная благотворительность потеряла около 30%. Соответственно, были найдены формы, заменяющие деньги, например, корпоративное волонтерство, был сделан упор на пожертвования сотрудников и создание условий для этого. Очевидно, что такой подход значительно сокращает финансовое бремя самой компании, формирует командный дух, повышает конкурентоспособность бизнеса.

В целом корпоративная благотворительность нашла себя как элемент корпоративного управления, она стала гораздо больше связана с целями бизнеса, обслуживает коммуникационные интересы компании. Она приходит к формализации, когда прописываются подходы, процедуры, политика внутри компании. Но пока компании концентрируются на связанных с управлением внутренних вопросах и своих целях, сторона корпоративной благотворительности, которая является социальным благом, приходит в упадок.

- Назовите основные критерии благотворительных программ...

- Благотворительная программа должна быть хороша для бизнеса с точки зрения его задач, но она должна быть хороша и для общества. Сейчас этому не уделяется должного внимания. Есть также критерии, связанные с прозрачностью, использованием ресурсов партнеров, открытостью к партнерству.

- Какие стимулы нужны для развития благотворительности?

- Надо сделать главным фактором развития благотворительности, в особенности частной, большую информированность граждан, компаний о проблемах общества и о возможностях их решения. Благоприятные налоговые условия тоже никому еще не вредили. Хотя трудно сказать, насколько налоговые послабления для филантропов станут реальным толчком для развития благотворительности. Я не думаю, что мы получим взрывной рост. Это скорее жест доброй воли со стороны государства, нежели действенный экономический стимул.

- Есть мнения, что корпоративная благотворительность в России пребывает в стагнации. Насколько верны такие утверждения?

- Думаю, что благотворительная деятельность в России сейчас развивается как никогда. Другое дело, что есть болезни этого роста, есть точки, которые надо пройти оптимальным образом. Но это нормально, это рабочий момент.

- На Западе другая благотворительность?

- Наши продвинутые компании ничем не отличаются от западных, и денег мы тратим не меньше. Другое дело, что там немного иные условия. У них есть налоговые стимулы, которые подвигают компании тратить больше. Там и гражданское общество является неким квалифицированным партнером, а и иногда оппонентом для компаний, провоцирует их на определенные действия. Конечно, нет такого давления и таких планов на корпоративные средства со стороны государства, как у нас.

Подготовил Артем Коваленко