Как это будет по-китайски

Россия-Китай: перспективы сотрудничества

Перспективы и последствия разворота на Восток для российских территорий зависят от понимания региональными элитами логики нынешней модели развития Поднебесной

13 ноября в Екатеринбурге прошел форум «Курс на Восток: перспективы и последствия для российских регионов» (в рамках X международной конференции «Российские регионы в фокусе перемен», о ее итогах — в следующих номерах «Э-У»)*. Задача дискуссионной площадки — экспертная оценка стратегии сближения двух стран, перспектив развития внешнеэкономических связей. Участники обсудили риски, которые могут возникнуть при взаимном сотрудничестве, и попытались разобраться, какие шаги для продвижения на рынки Китая необходимо предпринять региональному бизнесу.

Государственному проекту «разворот на Восток» уже полтора года. Весной 2014-го Владимир Путин накануне визита в Шанхай назвал развитие отношения с Китаем «безусловным внешнеполитическим приоритетом России»: «В условиях турбулентности мировой экономики укрепление взаимовыгодных торгово-экономических связей и наращивание инвестиционных потоков между двумя странами приобретают колоссальное значение». Тогда же президент поставил планы нарастить товарооборот до 100 млрд долларов к 2015 году. Пару месяцев назад посол РФ в КНР Андрей Денисов, однако, констатировал — страны не справляются с задачей: «Глобальная экономическая нестабильность неблагоприятно сказалась на двустороннем взаимодействии. За первые полгода товарооборот сократился на треть и составил немногим более 31 млрд долларов». Это не единственное несбывшееся ожидание: из обещанных (с момента объявления курса на Восток) 40 млрд долларов Китай инвестировал в РФ только около 6 миллиардов. Для сравнения, объем китайских инвестиций в Бирму за последние четыре года вырос до 20 млрд долларов. Что мешает развитию отношений?

Дорого. Непрозрачно

Мы практически ничего не знаем о Китае. Между тем он из сборочного цеха превратился в полноценного глобального конкурента. Это уже привело к возвращению «на родину» многих интернациональных компаний, таких как  Ford, например. Китай меняется. До 2010 года ВВП Поднебесной в течение 30 лет рос в среднем более чем на 10% в год, но затем темпы постепенно начали падать. Рост на 7,4% в 2014 году оказался самым медленным за 24 года; кроме того, впервые с 1998 года он был ниже прогноза в 7,5%. Экономику страны тормозит несколько факторов — снижение спроса на китайский экспорт из-за медленного развития мировой экономики; падение конкурентоспособности китайских товаров, в том числе в результате роста затрат на рабочую силу; избыток инвестиций, вызвавший переизбыток мощностей как в производстве, так и на рынке жилой недвижимости; стремительный рост внут­реннего долга, за счет которого эти инвестиции делались. Китайские власти пытаются изменить модель роста, сделав основным двигателем развитие внут­реннего рынка и секторов «новой экономики», включая технологии, современные виды производства промышленного оборудования, электроэнергии. Однако на эти секторы приходится лишь 15% совокупной промышленной выручки, они не могут компенсировать замедления в традиционных секторах промышленности, хотя и растут быстрее. Кроме того, страна лишается такого важного фактора, как приток дешевых работников из сельской местности: именно он обеспечивал стремительное развитие промышленности и повышение производительности труда, не приводя к инфляции зарплат.

— Найти в Шанхае специалиста со знанием русского языка меньше чем за 20 тыс. юаней, а это 200 тыс. рублей, я не могу, — рассказывает генеральный представитель ММК в КНР Сергей Колесниченко. — Если искать на рынке профессионала с техническим образованием, приготовьте 300 тыс. рублей.
 
— Еще один серьезный вызов для Китая — демографический. Политика «одна семья — один ребенок» привела к тому, что к 2030 году в стране будет 300 млн неработающих пожилых людей, — продолжает руководитель Школы востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов. — Чтобы их прокормить, необходимо увеличить производительность труда, но она сейчас, наоборот, неуклонно падает из-за постоянного удорожания жизни. Не исключено, что к 2030 году Китай начнет стимулировать рост рождаемости. Согласно некоторым оценкам, пик роста населения в Китае ожидается к концу 20-х годов, а затем, к концу века, численность китайцев может снизиться до 1 млрд человек.

Ситуацию осложняют «мыльные пузыри». Один из них образовался в строительстве — почти каждый китаец, обладающий какими-нибудь сбережениями, стремился вложить их в строительный рынок. Многие брали кредиты и ипотеку. Накачивание инвестициями строительства, гигантские объемы свободных финансовых средств привели к тому, что на китайском рынке образовался огромный переизбыток недвижимости. Электросетевая компания КНР обнародовала данные по 660 городам, оказалось, что в 65 млн квартир никто не пользовался электричеством, иными словами, они пустуют. Такого количества жилья было бы достаточно, чтобы переселить туда как минимум 200 млн человек — это население нескольких европейских государств. Сейчас в Поднебесной стоят целые незаселенные города с уже построенными объектами социальной инфраструктуры.

— Строительный бум подстегнул рост сотен тысяч разных предприятий, производящих бетон, цемент, арматуру и металлоконструкции. В провинции Хэнань было два бетонных завода. Спрос на жилье увеличил их число до 16. Они стали демпинговать и задавили друг друга. Все эти предприятия кредитовались, то есть возник эскалирующий кризис неплатежей, — приводит пример Алексей Маслов. — Новые бетонные заводы внесли лепту в рост ВВП, но на деле никакого экономического роста они не дали.

Другой пузырь раздулся на рынке ценных бумаг. За последний год китайский фондовый рынок вырос почти в 2,5 раза на заемные средства — за счет розничных инвестиций и увеличения объема торговли ценными бумагами с плечом. Факторы, позволившие крупнейшей азиатской бирже расти такими темпами, в то же время сделали китайский рынок непредсказуемым. Согласно статистике China Securities Depository and Clearing Corporation, с начала этого года на Шанхайской бирже было открыто около 10 млн инвестиционных счетов — больше, чем в 2012 и 2013 годах вместе взятых. Две трети новых инвесторов так и не закончили школу, покинув ее в возрасте до 15 лет, треть — до 12 лет. 6% инвесторов не умели читать и писать.

— В отличие от многих стран, в том числе и России, в Китае практически любой человек мог получить лицензию брокера и торговать на бирже, — объясняет причины обвала фондового рынка руководитель Школы востоковедения НИУ ВШЭ. — Это была политика властей в целях стимуляции внутреннего спроса, но она привела к колоссальным структурным перекосам. Непосредственно перед разразившимся кризисом в Китае лицензию брокера получили более 4 млн человек. Они осуществляли финансовые операции через приложения для ОС Android на мобильных телефонах, не особенно понимая, что делают. Чтобы спасти экономику, правительство сейчас девальвирует юань. Во избежание дефицита ликвидности оно вложило около 20 млрд долларов в рынок ценных бумаг и ограничило операции на нем. Не надо удивляться применению явных административных методов. Китайская экономика не является в чистом виде рыночной — ее регулирует не соотношение спроса и предложения, а государство. В этом ее самое слабое место: в нерыночной и непрозрачной среде рыночные механизмы могут быть эффективными только до определенного предела, которого Китай уже достиг.

Все эти риски необходимо понимать и учитывать, если вы намерены выстраивать с этой страной долгосрочные отношения. В повестке большей части федеральных СМИ, а следовательно, в массовом сознании Китай — это наш новый стратегический партнер, который поможет России после ее разрыва с Западом.

— Надо понимать, что Китай прагматично решает свои важнейшие задачи и проб­лемы. Пока он с ними справляется, и Россия тоже включена в их решение, — подчеркивает Алексей Маслов. — В этом состоит главная особенность современной российской политической рефлексии: у нас принято приписывать Китаю такие модели поведения, которые нам хотелось бы видеть, но которых на самом деле не существует. Мы рассчитывали на другой Китай, который будет экстенсивно расширяться, увеличивать потребление энергоресурсов, а не сокращать его. Наши просчеты связаны с тем, что не учитываем логику нынешнего развития Китая.

— Дешевого и простого Китая больше не будет, иллюзии неуместны, — соглашается Сергей Колесниченко. — Работать с Поднебесной будет только сложнее, но работать с ней нужно. Многие российские отрасли, например машиностроение, могут с помощью китайских комплектующих и оборудования быстро нарастить конкурентоспособность.

Долго. Амбициозно

Какие проекты мы можем реализовать с Китаем? Сейчас Китай занимает четвертое место в мире по объему прямых инвестиций в российские проекты. «Они оцениваются приблизительно в 5 млрд долларов, — говорит Андрей Денисов. — Мы переходим от торговли товарами к торговле проектами, крупному инвестиционному сотрудничеству. В разной стадии готовности порядка 60 крупных инвестпроектов».

Продвижение этих проектов 10 ноября обсуждала подкомиссия по торгово-экономическому сотрудничеству российско-китайской комиссии по подготовке регулярных встреч глав правительств в Пекине. По словам министра экономического развития РФ Алексея Улюкаева, проекты касаются транспортной инфраструктуры, развития авиастроения, атомной энергетики, продвижения российских компаний на китайском рынке и китайских на российском.

— Прорыв достигнут в финансировании проектов по разработке авиатехники, — подвел итоги второго китайско-российского ЭКСПО, который прошел в провинции Хэйлунцзян, вице-премьер Дмитрий Рогозин. — Россия и Китай выделят льготные кредиты на совместное создание дальнемагистрального широкофюзеляжного самолета, который не станет калькой Airbus и Boeing.

Особый смысл стороны вкладывают в мегапроект «Один пояс, один путь», идеей которого является восстановление экономических связей на протяжении исторического Великого шелкового пути. Проект представляет собой несколько экономических и транспортных коридоров из Шанхая в Берлин, которые пересекают Китай, Монголию, Россию, Белоруссию и Германию. Сеть инфраструктурных проектов стоимостью 21 трлн долларов покроет площадь с населением в 4,4 млрд человек.

— В рамках Шелкового пути у России есть два крупных проекта: железнодорожная линия, связывающая Урал и порт Архангельска, и развитие Большого северного морского пути, который мы называем «Холодный шелковый путь», — объяснил Дмитрий Рогозин.

Ключевой вопрос — обеспечение обратного потока грузов с продукцией российских предприятий в Китай. Челябинская область, где весной был запущен транспортно-логистический комплекс «Южноуральский» (ТЛК, расположен в 75 км к югу от Челябинска, является составляющей транспортного коридора Синьцзян-Уйгурский автономный район — Казахстан — Челябинская область) планирует отправлять китайским партнерам продукты питания, зерно и корма. Сейчас импорт товаров из России фактически равен нулю, и это при том, что возможности коридора безграничны. Особый интерес представляет сырье для легкой и молочной промышленности, так как своего в Китае уже не хватает, а если оно и есть, то низкого качества.

— Недавно Китай заявил, что готов покупать практически любые продукты питания, но выяснилось, что нам продавать нечего, — констатирует Алексей Маслов. — Было бы логично везти в Китай с Дальнего Востока экологичную «зеленую» продукцию, но там нет крупных производств. Им также интересны текстиль, механизмы и технологическое оборудование, но выпуск и таких товаров в Дальневосточном регионе не организован. Мы не готовы к развороту в Азию. А концепцию Экономического пояса Шелкового пути Пекин выдвинул, чтобы удешевить перевозки из Китая в другие страны. Кроме того, китайцы стремятся обеспечить контроль над добычей поставляемых в страну ресурсов.

Тихо. Культурно

Есть ли у регионов перспективы сотрудничества? На ЭКСПО в Харбине возможности представили 18 регионов. В частности, Свердловская область договорилась об открытии официального представительства провинции Хэйлунцзян на территории российско-китайского бизнес-парка и о поставках продуктов питания. Например, Богдановичская сыроваренная компания по итогам переговоров дважды в неделю намеревалась экспортировать по 50 тонн продукции в 150 — 200 магазинов Харбина. В других регионах с завидной регулярностью подписываются меморандумы о сотрудничестве. В Башкирии, например, договорились о создании индустриального парка китайской компанией «Ляонин неф­темаш» («дочка» ГК Haicheng Petroleum Machinery Manufacture, производство неф­тебурового оборудования).

— Вопреки распространенным мифам, пока не известны случаи, когда китайцы реально бы вкладывали свои деньги в частные предприятия за рубежом, — говорят эксперты. — Надо разделять лозунги и экономические реалии, осознавать культурные различия европейцев и китайцев. Если вы будет вести переговоры об инвестициях с американцами или немцами, они вежливо, но прямо ответят вам, будут вкладывать деньги в ваш проект или нет. Но у китайцев совсем иной менталитет и другое воспитание — они никогда не станут прямо отказывать, чтобы не обидеть собеседника. Они будут улыбаться, кивать головой и говорить, что ваше предложение очень интересно и его можно обдумать. На деле это завуалированная форма отказа. Китай подписывает протоколы о намерениях, но 97% из них не превращаются в контракты. По России, по нашим подсчетам, Китай вкладывает от 3 до 5% от обещанного.

— У нас разные цели. Мы хотим реиндустриализации, развития определенных секторов промышленности, а Китаю важно использовать Россию как площадку для сбыта своей продукции и ее транзита в Европу, — рассуждает Алексей Маслов. — Вся экономика Китая подводится к этому сбыту. Поэтому он готов инвестировать в транспортную инфраструктуру, чтобы удешевить доставку товаров. Китаю также интересна покупка акций нефтегазовых активов, что он сделал в Казахстане и Канаде (в российском «Ямал — СПГ» ему принадлежит 20%), и территории опережающего развития как пробные точки для захода китайского бизнеса в Россию по низкой цене (подобных зон с упрощенными схемами налогообложения в Азии нет). России надо самой выходить на Китай — с продуктами глубокой нефтепереработки, пищевой промышленности и машиностроительным оборудованием. Это очень серьезная работа, регионам нужны специальные экспертные комиссии, которые планомерно должны обсуждать, какую именно продукцию они будут продвигать в Китай и какие действия должны для этого предпринять.
 
Сергей Колесниченко советует регионам для переговоров с китайскими компаниями не использовать массовые мероприятия:

— Я много общаюсь с делегациями из российских регионов, которые пытаются найти инвесторов. Чтобы к вам приезжали китайцы с деньгами, а они есть и за них идет жесткая конкуренция между разными странами, нужно отказаться от крупных площадок наподобие ЭКСПО в Харбине, куда большой бизнес силой сгоняют. Мы заканчиваем переговоры с крупной китайской компанией по продаже им нашего цеха подготовки огнеупоров. Это приличные инвестиции. Все было без шума и пыли: мы долго вели переговоры, понимали весь ландшафт, кто у них конкуренты, использовали эту информацию и постепенно подвели их к сделке. Поверьте, есть китайские компании, которые готовы инвестировать в Россию, они спрашивают, с кем им нужно разговаривать, потому что мало знают про РФ.

Еще один шанс для регионов — развитие туристического продукта для китайцев. В октябре туристические власти России и Китая одобрили изменения в правилах безвизовых групповых поездок между двумя странами. Теперь срок пребывания тургрупп может увеличиться с 15 до 21 дня, а минимальное число человек в группе сократится с пяти до трех. При этом Китай готов вкладывать государственные и частные средства в реконструкцию знаковых исторических объектов советского прошлого в России, чтобы в будущем организовывать туда турпоездки для китайцев, сообщил председатель совета Шанхайского центра по культурному обмену «Новая Эра» Лу Ксяндонг. По его словам, китайским туристам уже наскучили Москва и Санкт-Петербург, их привлекают поездки, которые могут раскрыть национальные особенности и характер россиян.

Готовы ли к этому регионы? Нет. Есть точка зрения, что китайцы поедут на готовые объекты, инфраструктуру улучшать не стоит. Например, в Ульяновской области, которая обладает огромными перспективами развития так называемых красных маршрутов, можно потерять турпоток из-за неготовности к приему туристов. Китайское кафе только одно (а азиаты в возрасте не готовы экспериментировать с кухней), есть проблемы с проживанием и т.д. Придется вложиться, чтобы завоевать их уважение и доверие.

Недоступно. Электронно

С какими вызовами столкнется российский бизнес, который захочет открыть представительства в Китае?

— Если в 90-е китайские власти с распростертыми объятиями принимали любых инвесторов, то теперь, накопив ресурсы и опыт, они потеряли к иностранным вложениям всякий интерес (кроме самых крупных, разумеется), — предупреждает Алексей Маслов. — Тем не менее устаревший стереотип о том, что в Китае запросто можно получить легкий кредит или заработать любые деньги, крепко засел в головах многих представителей российской деловой элиты. Статистика показывает, что больше половины иностранных предприятий в Китае либо разоряется, либо весьма быстро прекращает существование.

— Восточные рынки остаются малодоступными, а восточные финансы практически недосягаемы, — подчеркивает директор департамента экономики ВШЭМ УрФУ Константин Юрченко.

— Дешевые деньги, которые мы можем заимствовать в Китае, — это миф, — подтверждает Сергей Колесниченко. — Банкиры в Гонконге не имеют ничего против российского бизнеса, но выбирают китайские госкорпорации, потому что им понятно, что с ними будет через 3 — 5 лет. Что будет с компаниями из РФ через этот промежуток времени, им неясно. Быстро заместить европейские инвестиции азиатскими нельзя, но работать в этом направлении можно. Например, для работы с рисками по сложным международным проектам в Китае была создана страховая гос­корпорация Sinosure. Она страхует до 80% стоимости проектов и экспортных сделок. На основании страховки банк выделяет кредит под проект. В конце концов, есть новые инструменты, которые не требуют на входе огромных инвестиций, — элект­ронная коммерция. Примеров становления российских компаний в Китае немного, но они есть. Это «Спорт­-мастер», который осознал, что есть большой китайский рынок — 1 млрд потребителей. Они высадили в Китае десант, который научился там работать. Потом начали инвестировать в собственные площадки. Сейчас открыли 10 магазинов «Спортмастер» и 20 магазинов одежды «O'stin» (входит в ГК «Спорт­мастер») и считаются самыми профессиональными российскими коммерсантами.

Можно предположить, что ситуация изменится, когда к российско-китайским отношениям подтянется малый бизнес. Основатель компании Alibaba Джеки Ма видит большой потенциал в использовании возможностей платформы российским малым бизнесом, так как будущее, по его мнению, принадлежит именно ему. Сейчас обсуждается несколько проектов создания логистических центров на территории страны. Предполагается, что в Китае смогут покупать российские товары через платформу Alibaba: их будут складировать в специальных центрах и затем доставлять китайским потребителям. Подобное предложение для российских предпринимателей готовит и другая китайская интернет-платформа JD.com. В целом, как считают эксперты, для многих российских компаний дистанционная онлайн-торговля является хорошим стартом для освоения рынка Поднебесной.

— Современный мир стоит на пороге серьезных цивилизационных изменений. Азия в целом и Китай в частности в XXI веке будут наращивать вес и влияние. Россия — это единственная крупная неазиатская страна, которая имеет с азиатским миром обширную границу и пытается играть в нем активную роль, — подводит итоги Сергей Маслов. — Расширяя контакты с Китаем, мы должны понимать, что общаемся с совершенно иной цивилизацией, которая серьезно отличается от нашей как по ценностям, так и по культуре. Китайцы не лучше и не хуже нас — они просто другие. Если Россия будет продолжать смотреть на Китай только как на абстракцию и отражение своих иллюзий, это грозит нашей стране большими неприятностями.

И еще — нам нужны квалифицированные кадры. Если Россия ставит цель в разы увеличить объемы торговли с Китаем, в ближайшее время нужно подготовить в сотни или даже тысячи раз больше специалистов, которые способны «читать» культурный код, вести переговоры, выстраивать партнерство, разбираться в перипетиях внутрипартийной борьбы, ориентироваться в регуляторной среде и при этом создавать успешный бизнес. Когда США разворачивались к Китаю, в подготовку специалистов было вложено 1,8 млрд долларов. В РФ китайский язык преподают в 170 университетах, но качественно, по экспертным оценкам, это делают только в семи. Этого недостаточно, чтобы понять Китай.

Дополнительные материалы: