Упали, но не отжались

В 2021 году регионы ждет сокращение трансфертов без устойчивого роста доходной базы. Тяжелее всего кризис переживут крупные города и территории с сырьевой специализацией, считает профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич   

 

— Мы переживаем кризис, который имеет много особенностей, и именно от этого зависит скорость восстановления, — заявила профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич  на пленарной дискуссии XV Международной конференции «Российские регионы в фокусе перемен»*, прошедшей в Екатеринбурге в середине ноября. Приводим основные тезисы выступления.

Из одного кризиса в другой

Во-первых, мы столкнулись с серьезным провалом промышленности. После кризиса 2015 года мы не ощутили большого спада промышленного выпуска: с 2014 по 2019 год в 80% регионов наблюдался рост промышленного производства более 10%. За три квартала этого года промышленный выпуск в целом упал на 3%, при этом в добывающем секторе — на 6,5%. На наших глазах в добыче разворачивается кризис (падают нефтянка, уголь), теряет металлургия. И соответственно — все регионы локализации компаний этих отраслей. Из областей со значительной долей металлургии лучше всего ситуация в Липецкой, большие проблемы у специализированной на металлургии Челябинской.

На территории Урала и Западной Сибири лучше других чувствует себя Тюменская область, за первое полугодие этого года промышленный выпуск здесь вырос на 26%. В основном рост обеспечил запуск еще одной очереди комплекса компании «Сибур» в Тобольске. Самая тяжелая ситуация в Ханты-Мансийском автономном округе, где промышленный выпуск за первое полугодие сократился на 8%. И эта история не короткая.

 

Плохо, что коронакризис никак не повлиял на структуру инвестиций, мы по-прежнему видим концентрацию инвестиций в регионах с базовыми конкурентными преимуществами: это Московская агломерация и нефтегазовые территории. К 2019 году суммарная доля Москвы и Московской области в инвестициях выросла до 21%, доля Тюменской области с автономными округами — до 14%. При том что в первом полугодии 2020 года спад инвестиций в целом по стране составил 4%, Москва продемонстрировала рост на 8%, Тюменская область с автономными округами выросла на 13%. При этом доля Москвы в инвестициях составляет 15%, и столько же сейчас приходится на Тюменскую область с округами. То есть инвестор все еще собирается в тех местах, где есть суперконкурентные преимущества.

Вторая особенность связана с тем, что по многим позициям мы еще не вышли из предыдущего кризиса. В частности, это относится к жилищному строительству.  С 2015 по 2019 год ввод жилья в стране снизился на 7%, и сейчас добавился еще кризис 2020 года. За первое полугодие этого года спад объемов ввода составил 5,5%. И в это самое время государство снизило ставку по ипотеке, пытаясь сделать мультипликатором роста все, что связано со стройкой. На фоне спада ввода это привело к росту цен на жилье. При этом сильнейший спад мы видим по Москве и Московской области, а это главные рынки, на их долю приходится 17% всего ввода жилья в стране. И я пока не понимаю, связана ли эта пауза с карантином или разворачивается тренд снижения привлекательности московского жилищного рынка. Данные по выдаче ипотеки говорят, что это, скорее, пауза: четверть всех выданных ипотечных кредитов по сумме приходится на Московскую агломерацию. 

Розничная торговля к моменту нового спада тоже еще не вышла из прошлого кризиса: оборот розницы в 2019 году по отношению к 2014 году упал на 8%, а за первое полугодие 2020 года снова провалился на 5%. Розница фактически уперлась в потолок платежеспособного спроса.  Мы сейчас видим сильное падение товарооборота на Северном Кавказе, можно предположить, что часть розницы уходит в тень, и это способ адаптации к кризису. При этом оценить реальное состояние сектора сложно из-за низкой достоверности статистики.

 

Самое больное место — платные услуги. Очень важный фактор снижения оборота в секторе платных услуг связан с объявлением карантина, второй фактор — реальное сжатие спроса, потому что спрос на услуги очень волатилен в условиях снижения доходов. И третий фактор, который оказывает влияние в целом на индикаторы, это неплатежи по услугам ЖКУ. Часть населения на фоне сокращения доходов, узнав о том, что пени брать не будут, просто перестала платить за ЖКУ. И, конечно, очень сильно просели услуги общественного транспорта из-за карантина. Выйдем мы из этого кризиса быстро? Нет. Восстановление платных услуг будет медленным. 

Не сегодня возникли проблемы и в секторе малого и среднего предпринимательства. Занятость в малом и среднем предпринимательстве падала и до ковидного кризиса. С 2017 года по первый квартал 2020-го сектор сократился на миллион человек, это 9% занятых. Мы понимаем, что если этот тренд шел, он должен усилиться в кризис. Это абсолютно неизбежно, тем более что меры поддержки малого и среднего предпринимательства были абсолютно недостаточны. Выделение помощи только по первому ОКВЭД — это просто безобразие. По оценкам «Деловой России», только 10% малого и среднего предпринимательства получили по-настоящему реальную помощь. Откладывание платежей — это не помощь, это пролонгация агонии для многих.
 

Труд, доходы и долги 

Все это безусловно усилит негативные тенденции на рынке труда. Рынок труда отреагировал на кризис классически, то есть ростом неполной занятости. Бизнес рубит косты, а поскольку много увольнять нельзя, приходится переводить людей на неполную занятость. В первую очередь так ведет себя индустриальный бизнес, отчасти такую позицию занял сектор рыночных услуг. Поэтому в кризис 2020 года мы увидели почти двукратный рост неполной занятости.

Вторая реакция очень необычная, такого мы не видели двадцать пять лет. Статистика фиксирует рост в пять с половиной раз зарегистрированной безработицы. По темпам лидирует Москва, Московская область, Татарстан, Санкт-Петербург, где уровень зарегистрированной безработицы раньше был просто смешной — 0,4%. Это связано с тем, что люди пошли за пособиями, в том числе и работники сектора услуг, индивидуальные предприниматели. И это очень хорошая мера. Государство, наконец, расщедрилось и реально помогло почти 4 миллионам человек. Другой вопрос: как долго продлится эта история? Будут ли эти меры продолжены?  Ответ — нет. Соответственно, уже понятно, что будет с зарегистрированной безработицей: краник будут закручивать через ужесточение правил регистрации. И это конечно, неправильно, потому что доходы населения не растут.

Картинка доходов населения также говорит о незавершенности предыдущего  кризиса: доходы с 2014 по 2019 год упали на 7%, спад доходов населения во втором квартале 2020 года — 8%. Правда, составить реальную картину сложно опять же из-за низкой достоверности статистики: мы не знаем, как реально упали доходы населения регионов. Я развожу руками как регионалист, потому что не понимаю, откуда берется рост доходов в Калмыкии и Хакасии.

Настораживает еще и тот факт, что на фоне снижения доходов над домашними хозяйствами висит гигантский пузырь набранных кредитов. По моим расчетам, по итогам июля объем задолженности составляет 18,6 трлн рублей. В связи с бумом ипотеки эта цифра к концу года уже будет близка к 20 триллионам. Риски для банков в этом случае заключаются в том, что население требует отсрочек, а банки далеко не все активно применяют отсрочку для выплаты кредита. В конечном итоге это приведет к росту личных банкротств. Низкая просроченная задолженность сейчас наблюдается только по  жилищным кредитам — около 1%. Мы увидели резкий рост просрочки по потребительским кредитам: с 6,5% в начале года до 7,2% к середине года.  В сегменте потребительского необеспеченного кредитования заложен главный риск, и эта опасность будет увеличиваться, потому что доходы населения падают.

Риски территорий

В территориальном разрезе в разворачивании этого кризиса я вижу две группы риска. Первая группа — регионы, где базовым сектором экономики является добывающая промышленность и ТЭК. Это основные поставщики налога на прибыль, а крупный сектор прибыль теряет до сих пор.

Второй риск — места максимальной концентрации малого и среднего предпринимательства, а это прежде всего крупные города и агломерации федеральных округов.  

Бюджеты регионов окажутся также под жестким прессом. Падение доходов региональных бюджетов идет на фоне колоссального роста расходов. При падающих доходах регионы были вынуждены тратить средства, потому что им надо было выполнять КPI по указам президента, которые никто не отменял. Поэтому вопрос о степени свободы в принятии решений для субъектов федерации в условиях ковидного кризиса в очередной раз становится актуальным. В результате у нас уже в августе было 35 регионов с дефицитным бюджетом, к концу года будет 70. И я думаю, что суммарно дефицит бюджетов субъектов федерации будет как минимум 2 трлн рублей.  

Итак, мой прогноз. Нас ждет довольно длительный спад поступлений налога на прибыль, налогов от доходов малого бизнеса. И если снижение поступлений от малого бизнеса регионы переживут, то налог на прибыль подкосит самые развитые территории, и у них будут большие проблемы. Рассчитывать на помощь федерального центра не стоит, нужно готовиться к снижению ее объемов.  В 2021 году регионы ждет сокращение объема трансфертов без устойчивого роста доходной базы.

* Организаторы конференции — Аналитический центр «Эксперт», журнал «Эксперт-Урал» совместно с Институтом экономики и управления УрФУ и Уральским федеральным университетом.

Фото из архива «Э-У»