Новое средневековье
Отклик на открытие памятника Ивану Грозному
Памятник Ивану Грозному. В голове не укладывается. Сколько бы раз я не произносил три этих слова, ощущение нереальности происходящего все равно не проходит. Великий русский царь, собиратель земель русских, защитник православной веры — чего только не наговорили на открытии монумента знатоки русской истории Сергей Кургинян, Александр Проханов, байкер Хирург и губернатор Орловской области Вадим Потомский. В новостном телесюжете последний говорил журналисту: «Если Иван Грозный был такой плохой, как он умудрился сделать государство в таких границах, удержать его, выгнать всех иноземцев с нашей территории, чтобы они даже не думали посягать на нашу землю. Более того, если люди его ненавидели, то как же они шли на смерть за него?» Да, это тот же Вадим Потомский, который на августовской пресс-конференций заявил, что в отечественной истории есть три оболганных человека — Иван IV, Петр I и Иосиф Сталин. Да, это тот же Потомский, который уверенно рассказывал о путешествии Грозного с сыном из Петербурга в Москву и о том, что отпрыск умер только потому, что царь не успел вовремя вызвать лекаря. Позже губернатор, конечно, пояснял, что оговорился. Но отчего-то в эти оправдания не верилось.
Я невеликий знаток отечественной истории XVI века, однако некоторые моменты из школьной и университетской программы помню весьма неплохо. Например, как совсем еще молодой Грозный рубил головы боярам. Как он утопил в крови Новгород (как думаете, какого из царей нет на памятнике тысячелетию Руси, установленном в 1862 году в Великом Новгороде?). Помню, как Иван IV бездарно проиграл Ливонскую войну, помню зверства Малюты Скуратова. В конце концов, я помню, в каком состоянии первый царь оставил государство. Самое емкое определение — разруха, которая привела к смуте.
Одни читатели наверняка упрекнут меня в однобокости, скажут, что было в правлении Ивана IV и много светлых пятен. Не спорю, были (особенно до смерти жены Анастасии Захарьиной-Юрьевой), вот только скрыты они под пятнами кровавыми. То был человек своего времени, заметят другие читатели, третьи произнесут сокровенное «а кто не без греха». Все верно. Но вспомните правление двух других Иванов-собирателей земель русских — Калиты и Ивана III. Они, судя по хронике, были куда менее агрессивны и жестоки.
Николай Карамзин, монархист, патриот и человек глубоко верующий, по масштабу катастрофы сравнивал эпоху Грозного с нашествием Батыя. Процитирую и Василия Ключевского:
— Усвоив себе чрезвычайно исключительную и нетерпеливую, чисто отвлеченную идею верховной власти, он решил, что не может править государством, как правили его отец и дед, при содействии бояр, но как иначе он должен править, этого он и сам не мог уяснить себе. Превратив политический вопрос о порядке в ожесточенную вражду с лицами, в бесцельную и неразборчивую резню, он своей опричниной внес в общество страшную смуту, а сыноубийством подготовил гибель своей династии. Между тем успешно начатые внешние предприятия и внутренние реформы расстроились, были брошены недоконченными по вине неосторожно обостренной внутренней вражды.
Меня пугает тренд на обеление правителей-садистов. Мне становится не по себе, когда уничтожение собственных граждан ассоциируется с сильной государственной властью и борьбой с мифическим врагом. И вот уже то тут, то там слышны фразы «не может русский народ без царя». В Сургуте кто-то самовольно устанавливает бюст Сталину, ему же хотят поставить памятник в Новосибирске, в Санкт-Петербурге обсуждают возможность появления улицы Ивана Грозного (видимо, кто-то уверовал в историю о путешествии, рассказанную Потомским).
Я далек от мысли, что Потомский иже с ним, устанавливая памятники Сталину или Грозному, хотят отметить их заслуги перед страной. Они и историю-то знают в большинстве случаев на уровне «где-то что-то когда-то прочитал». Каков их истинный мотив? Вместо ответа я вновь процитирую губернатора Орловщины: «Наш великий самый мощный президент заставил весь мир уважать Россию так же, как когда-то это сделал Иван Грозный». Это попытка войти в реку псевдогосударственности, слиться, как сказал Николай Сванидзе, «в одном мощном державном рыке».
И напоследок об Орле. Я спросил пару своих знакомых историков, связывают ли они имя Грозного с этим городом? В ответ я получил только недоуменный взгляд. Иван IV осенью 1566 года был далек от государственных дел и обитал в Троице-Сергиевом монастыре. В Никоновской летописи, конечно, указано, что град на реке Орле был поставлен по велению государя, однако наиболее вероятным его основателем был воевода Михаил Воротынский, чьи родовые земли находились рядом. Кстати, это он в 1572-м разбил войска крымского хана Девлет-Гирея, а вскоре после этого был убит Грозным.
Памятник царю стоит около Богоявленского собора. Видимо, в память о том, что Иван IV был истово верующим и вряд ли о том, что по его приказу Малюта Скуратов придушил обличавшего опричнину митрополита Филиппа Колычева.
На церемонии открытия Александр Проханов отметил, что Грозный хоть и почил в бозе, но «его дух живет среди нас». Не сомневаюсь, что он был искренен в выражении своих чувств, но очень хочется, чтобы дух тирана жил среди одного только Проханова.