Мы должны дополнять друг друга
Регионы при работе с инвесторами нуждаются в новых полномочиях и активном продвижении своих компетенций на международном уровне. В Башкирии подвели предварительные итоги 2013 года. Республика на первом месте по строительству жилья в Приволжском федеральном округе — за год возведено 2,5 млн кв. метров, что на 7% больше, чем годом ранее. На 8% вырос оборот розничной торговли, причем более половины его приходится на малый бизнес. Сельское хозяйство превысило прошлогодние показатели на 17%. Индекс промышленного производства составил 102,3%. Это на 2 процентных пункта лучше, чем в целом по России, но хуже, чем в прошлом году (106,1%). На заседании регионального правительства президент Башкирии Рустэм Хамитов призвал министерства к повышению качества управления, эффективной работе с инвесторами и взвешенной бюджетной политике. Глава региона рассказал «Э-У», на какие точки роста республика сделает ставку в 2014 году.
— Рустэм Закиевич, в послании к Госсобранию — Курултаю РБ вы поставили задачу нарастить валовой региональный продукт до 1,5 трлн рублей к 2016 году. Как ее реализовать? Темпы экономического роста замедлились. Рост ВРП в республике в прошлом году ожидался на уровне 6%, но составил 3 — 3,5%. На протяжении нескольких месяцев статистика показывала отсутствие роста промышленного производства в РБ. В каких отраслях экономики вы будете искать ресурсы для развития?
— Задачи и должны быть амбициозными. Республика Башкортостан — крупный и успешный регион, но удельные показатели бюджета на душу населения не так велики, как хотелось бы. Нужны другие цифры. Конечно, очень сложно достичь цели в 1,5 трлн рублей. Но это реально, и прежде всего за счет внутренних резервов, посредством модернизации действующего промышленного комплекса. Сейчас мы практически индивидуально работаем с каждым предприятием — определяем на основе взаимных обязательств варианты развития, предлагаем и обеспечиваем поддержку. У нас с промышленниками общие задачи — нарастить объемы производства, диверсифицировать экономику, создать новые рабочие места. Это и даст необходимый эффект.
Возможности для развития есть во всех отраслях — машиностроении, легкой промышленности, радиоэлектронике. Но такого потенциала роста, как в нефтехимии и химическом производстве, нет ни в одной отрасли. Более того, я убежденный сторонник того, что химическое производство может быть одним из драйверов развития страны в целом. У нас много сырья, внутреннее потребление колоссальное, но на свои рынки высокотехнологичная продукция химпредприятий практически не поставляется. Основное производство сосредоточено на крупнотоннажной химии — пластики, минеральные удобрения — и это идет на экспорт. Мы должны научиться производить конечную продукцию, обеспечивая потребности внутреннего спроса. Все более или менее значимые готовые изделия из пластиков завозим из-за рубежа, своего производства практически нет. Мы об этом говорим на всех уровнях. Понимание есть, но разворачивается все слишком долго. Нужна осознанная государственная политика в этом направлении. Нужно кластерное развитие: химический комплекс формировался в советское время как единое целое. Сейчас он технологически разобщен, поделен между частными корпорациями. Надо восстанавливать единое технологическое и сырьевое пространство, усиливать внутриотраслевую кооперацию, пускай даже предприятия при этом принадлежат разным собственникам. Показателен пример Сингапура, где на искусственно созданном острове Джуронг в 2000 году была построена высокоинтегрированная нефтехимическая площадка. Множество корпораций объединились в кластер и выпускают готовую продукцию. Программа развития нефтехимии вывела Сингапур на третье место в мире по объему переработки нефти. Рецепты известны, но сил только субъекта РФ не хватает для координации такой работы. В Башкортостане расположены очень крупные компании, и организовать взаимодействие между ними — это задача федерального, а не регионального уровня.
Кто возьмется
— Будет ли бизнес вкладываться в новые отрасли, не характерные для акцентированной на ТЭКе экономики региона?— Помимо малотоннажной нефтехимии новыми ориентирами для развития экономики республики могут быть радиоэлектроника, производство энергоэффективного оборудования, инфраструктура, информационные технологии, сфера услуг и туризма. Ваш журнал часто об этом пишет. Чтобы они «выстрелили», должна в полную мощь заработать вся инновационная инфраструктура — технопарки, бизнес-инкубаторы, центры кластерного развития, трансферта технологий. В решении этих вопросов очень нужна поддержка федерального центра.
Еще одна точка роста — АПК. Башкортостан — один из ведущих агрорегионов страны. Сейчас в АПК реализуется 18 крупных проектов с общим объемом вложений более 70 млрд рублей. Два из них — на 12 и 6 млрд рублей — направлены на развитие молочного производства. Есть мегапроекты по производству свинины и индюшатины. Другое важное направление в АПК — развитие фермерства и личных подсобных хозяйств. Действуют программы поддержки начинающих фермеров. В качестве стартового капитала они получают гранты до 10 млн рублей. Но лучшей поддержкой для них станет создание эффективной системы закупа и первичной переработки продукции через потребительскую кооперацию. Помогаем малым агропредприятиям — субсидируем ставки по кредитам, покупаем технику. В прошлом году благодаря всем этим усилиям в сельском хозяйстве произведено продукции на 125 млрд рублей.
— В ЖКХ инвесторы вряд ли пойдут — правила игры до конца неясны. Или у вас есть свой рецепт привлечения денег на этот рынок?
— Рецепта всеобъемлющего нет. ЖКХ сегодня — это непрозрачная структура в плане ценообразования, эффективности, надежности. Например, взять какой-нибудь рядовой водоканал. Соответствующие службы, формируя тарифы, в точности не знают их издержек, объемы потерь воды, экономические показатели. Первичная информация искажена. Это общая практика. За эту неэффективность расплачивается рядовой потребитель. Работает закон больших чисел: неэффективные затраты разбросали на миллион жителей, вот тебе и покрыли 20 — 30% потерь в водопроводе. Может показаться, что частник смог бы минимизировать издержки, выйти на экономически обоснованные тарифы. Но и это большой вопрос. Нужны значительные ресурсы на модернизацию коммунальной инфраструктуры. Сначала надо хозяйство в порядок привести, там же страшно все изношено. Простой пример. Один из наших населенных пунктов отапливался старыми советскими котельными. Люди платили в месяц по 2 — 2,5 тыс. рублей за тепло на протяжении всех 12 месяцев. Мы за 90 млн рублей модернизировали систему отопления, подвели газ, поставили водонагреватели и сократили плату до 500 — 600 рублей. Теперь там и частник сможет работать. А если все трубы прогнили, отдавать бизнесу эту нишу бессмысленно. Много случаев, когда частные компании только деньги собирают, а состояние хозяйства их волнует в последнюю очередь. Только государство сможет эту отрасль модернизировать, как оно уже модернизировало здравоохранение, например. Перспективы у ЖКХ огромные. В РБ в нем крутится около 80 — 90 млрд рублей. Большие деньги!
Хотелки есть
— Уровень инвестиционной привлекательности республики в целом выглядит выше среднего по России. По итогам 2013 года объем инвестиций в основной капитал достиг 250 млрд рублей. Остались ли незадействованные инструменты привлечения инвестиций с точки зрения бюджетно-налоговой политики?— Думаю, что набор преференций, который нами сформулирован и законодательно оформлен, достаточен, чтобы инвесторы приходили. Льготы немаленькие, если компании вкладывают больше 5 млрд рублей: они на десять лет освобождаются от налога на имущество, части налога на прибыль — до 13,5%. Работает институт инвестиционных уполномоченных в муниципалитетах, система оформления документов по принципу одного окна. Это испытанные методы, вряд ли мы в ближайшее время будем вводить дополнительные инструменты, справиться бы с тем, что уже предложили. Очевидно, что приход инвесторов — это «долгоиграющий» процесс. Пока будут построены новые предприятия, пройдет несколько лет. Инвестиционный цикл от идеи до ввода предприятия в эксплуатацию длится не год и не два. Калужская область начала получать первые результаты от инвесторов через 5 — 7 лет. А ведь нам уже в ближайшем будущем нужно создать несколько сот тысяч новых высокопроизводительных рабочих мест, активно наращивать промышленный рост. Реализацию этих задач смогут обеспечить только действующие предприятия.
— Почему в РБ выстрелили далеко не все одобренные республиканской властью инвестпроекты? Часть из них канули в лету. Другие реализуются в более скромных масштабах, чем изначально заявляли предприятия.
— Есть объективные и субъективные причины. Нельзя не принимать во внимание ситуацию на глобальных рынках. Например, темпы строительства завода по производству гидротурбин (совместный проект «РусГидро»и французской компании «Альстом») снизились, когда сжался мировой рынок высокотехнологичной промышленной продукции. Спрос в мире упал, заводы сократили объемы производства. Это объективная причина. Другая ситуация — промышленники заявили проект, но не нашли средств для его реализации: хотелки есть, а ресурсов нет. Если из десяти заявленных проектов один будет реализован, это уже неплохо, два — просто отлично.
— А три?
— Такое бывает крайне редко. КПД у заявленных инвестпроектов с точки зрения реализации совсем невысок, 10 — 20%. К этому надо относиться спокойно. Иногда проект зависает, а года через два-три «выстреливает» неожиданно для всех и начинается стройка. Нередко причиной отсрочки становятся решения федеральных структур.
— Палки в колеса ставят?
— Не в этом дело. Сегодня региональная власть не может полностью контролировать инвестиционный процесс. Я как руководитель субъекта РФ отвечаю за привлечение инвестиций, а федеральные органы, в том числе контрольно-надзорные, расположенные в республике, никоим образом не вовлечены в эту работу. Они прямо не заинтересованы в том, чтобы появились новые компании, дополнительные доходы. На показателях их деятельности никак не отражаются наши достижения или промахи. И если таможня встроена в этот процесс и заинтересована в росте таможенных платежей, то остальные структуры в лучшем случае нейтрально относятся к инвесторам. Некоторые федералы необъективно оценивают компании, которые к нам приходят: «оборудование не то завезли, монтируют его не так». Они формируют негативное отношение к проектам. Инвестклимат — тонкая материя. Это кропотливая, подчас индивидуальная, тяжелая работа, которую в одночасье можно разрушить непродуманными действиями какой-либо структуры, которая республиканской власти не подчиняется.
— Это ведь региональные подразделения, можно обратиться к тем, кто их курирует на федеральном уровне.
— Обращались. Но где они и где мы. Федералы вместе с нами должны отвечать за то, что происходит на территории регионов, иначе ситуация не изменится.
— А полпредство президента РФ в ПФО?
— У нас установились хорошие, деловые отношения с округом, полпред Михаил Викторович Бабич нам здорово помогает. Без его поддержки было бы намного сложнее, а ряд проектов остались бы просто нереализованными. Полпредство прямо заинтересовано в развитии территорий, входящих в округ. А вот центральные министерства и ведомства — нет. У них нет целевых показателей по развитию субъектов. Нет таких обязательств и у естественных монополий или крупнейших корпораций.
— Какая еще поддержка нужна регионам от федерального центра для эффективного привлечения инвесторов?
— Мы должны дополнять друг друга. Я говорил об этом на заседании правительства РФ. Одно дело, когда мы сами кого-то находим и привлекаем, другое, когда этот процесс имеет российский масштаб, когда к поиску инвесторов подключены все федеральные структуры. Всегда надо учитывать специализацию и компетенции регионов. Я не могу сказать, что сегодня для нас одинаково хороши все инвесторы, мы в большей степени заинтересованы в нефте- и газохимических компаниях. Другие регионы специализируются на черной металлургии или машиностроении, соответственно, их производственная инфраструктура, ресурсная база сформированы на этих направлениях. Такое сегментирование, на мой взгляд, сделало бы работу с инвесторами эффективнее.
Протесты и что с ними делать
— А если против инвестпроекта выступает общественность? Я про ситуацию, которая сложилась вокруг «Кроношпана»: буксует проект, реализованный уже в 30 странах. Насколько мне известно, за это производство конкурировали восемь субъектов РФ.— Вся эта история носит странный характер. «Кроношпан» — это не вредное химическое производство, а лесоперерабатывающее предприятие. Но шум подняли большой, пишут письма уже в ООН и ЕС. Явное несоответствие масштабов предприятия и созданного противостояния может говорить в числе прочего и о некоей заданности протестной активности. В стране такие явления множатся. Наметилась определенная тенденция: Красноярский край, Иркутская, Кемеровская и Воронежская области, Карелия, теперь Башкортостан. Митинги, лозунги, сетевые сообщества, нагнетание истерии, отрицание любых вариантов переговоров. Это опасно для имиджа страны и территорий с точки зрения привлечения инвестиций. Что республика может потерять в случае остановки проекта? Строительство линии по производству ДСП (приоритетный инвестиционный проект РБ, осуществляется ООО «Кроношпан Башкортостан» и группой компаний «Кроношпан». — Ред.) позволит создать свыше 4 тыс. рабочих мест, из них более 3 тысяч в лесных районах, где катастрофически не хватает работы. Суммарные поступления в бюджеты разных уровней составят около 33 млрд рублей. Технологии, реализованные на предприятии, позволяют перерабатывать низкосортную, перестойную древесину. Улучшится состояние лесов, ведь они освободятся от хлама, в том числе и на лесных делянках, в местах заготовки древесины. Сегодня все это гниет на лесосеках. Инвесторы стараются донести до общественности, что экологических рисков при запуске этого производства нет. Сейчас проводится государственная и экологическая экспертиза проекта. И только при наличии положительных заключений будет приниматься окончательное решение по этому предприятию. Власти не заинтересованы в строительстве на территории республики грязных, экологически вредных производств. Это просто недопустимо. Поэтому экспертиза будет основательной и дотошной.
— У вас не складывается мнение, что общественность в этом случае подогревается теми, кто по определенным причинам не заинтересован в запуске проекта?
— Нельзя отрицать и этого, ведь мы живем все-таки в рыночной экономике, где уничтожение конкурента — один из способов занятия рыночной ниши. В этих целях население порой умышленно вводят в заблуждение, вбрасывая ложную, непроверенную информацию, играя на страхах людей, их незнании реального состояния дел. Однако жители республики должны понимать, что развитие региона сопряжено в первую очередь со строительством новых предприятий. Отрицание этого очевидного факта негативно скажется на экономике республики. Без строительства предприятий как мы будем создавать новые рабочие места? Как мы будем модернизировать промышленное производство? Как обеспечим рост бюджета региона? Протестная, запретительная политика — это тупик, абсолютный тупик!
Обратимся к недавней истории. Почти 25 лет назад в республике закрылось строительство атомной станции, сейчас там руины и деградация. Тогда же было остановлено строительство на долгое время полиэфирного комплекса в Благовещенске и катализаторного завода в Ишимбае. Эти предприятия так и не вышли на проектные объемы производства. Под давлением общественности еще десять лет назад остановлен завод «Химпром». Да, он был экологически очень опасным, но сегодня предприятия просто нет, а площадка с накопившимися ядами осталась в городе. Рекультивировать ее некому, нет собственника, а государству просто не на что. В конечном итоге стало только хуже. Вот вам результат: остановлены крупные проекты, а взамен нового ничего не создано. Кому от этого стало хорошо?
— Еще один нереализованный проект — строительство продуктопровода «Ямал — Поволжье». Поддержка со стороны госкомпаний, которые и должны стать основными поставщиками сырья, не оказана. Говорили о том, что в проект будут привлекаться новые инвесторы, но и про них ничего не слышно.
— На самом деле работа идет. Сформировано акционерное общество, которое так и называется «Ямал — Поволжье». Его учредили Ямало-Ненецкий округ, Татарстан и Башкортостан. Мы должны в этом году изыскать деньги на подготовку технико-экономического обоснования (ТЭО) проекта. Это недешево, по разным оценкам, от 150 до 200 млн рублей. С разработанным ТЭО мы пойдем в правительство РФ. Пока идти не с чем. Но всем понятно, что мы на правильном пути — ресурсы и сырье в Сибири есть. Сейчас получаем информацию по составу сырья, разбираемся, где есть жирные газы, где широкие фракции легких углеводородов и т.д. Копим и анализируем данные, чтобы принять глобальное решение. Быстро не получится. Строительство надо начинать в 2018 — 2020 годах. Именно тогда в Поволжье возникнет дефицит углеводородного сырья с учетом формирующихся новых нефте- и газохимических комплексов.
Научиться зарабатывать
— В 2013 году на базе башкирских активов фактически создан новый мощный холдинг по производству соды. Почему правительство Башкирии пошло на то, чтобы размыть свою долю в ОАО «Сода» — одном из крупнейших активов этой отрасли?— Мы осознанно пошли на объединение своих активов с «Башкирской химией», чтобы сформировать крупнейшее в Европе содовое производство (до объединения Башкортостану принадлежало 61,65% уставного капитала, республика вошла в БСК вместе с принадлежащими Башхиму ОАО «Каустик», Березниковским содовым заводом и транспортной компанией «Транснефтехим». — Ред.). Башкирская содовая компания (БСК) — масштабный проект. Фактически это слияние нескольких производств: соды кальцинированной и каустической, хлорорганических продуктов, бикарбоната натрия. Объединение позволило компании укрепить позиции на рынке, приобрести новые конкурентные преимущества, увеличить кредитный потенциал, нарастить качество производства, выйти на более сложные проекты, в том числе сырьевые. В одиночку акционерам «Соды» сложно было бы решить три ключевые проблемы — обеспечение сырьем, модернизацию производства и переработку отходов. Мы увидели выход в решении этих вопросов через создание мегакорпорации. Будет расти и капитализация компании, а значит, пакет акций, принадлежащий республике, будет последовательно увеличиваться в цене.
— Меняются подходы к бюджетному планированию. Раньше сначала формировался бюджет и, исходя из него, разрабатывались адресные целевые программы, а сейчас придется планировать не от того, сколько удастся собрать налогов, а от задач и вызовов. Актуальнее становится поиск путей сохранения бюджетных денег. Что здесь важнее для государства — «ужиматься в функционале», передавая его часть на аутсорсинг, или сокращать избыточные затраты, в том числе посредством ГЧП? Можно ли передать бизнесу содержание и обслуживание детсадов, домов престарелых?
— Очевидно: чтобы достойно жить, нужно не только зарабатывать, но и разумно расходовать ресурсы, а порой и просто экономить, беречь каждый бюджетный рубль. Мы — не бедные, а зачастую неорганизованные и расточительные.
Более 70% бюджетных трат — социальной направленности. Сейчас темп роста расходов бюджета опережает динамику роста его доходов. В результате дефицит консолидированного бюджета республики достиг почти 20% от его объема. Мы справляемся с ним. Однако необходимо искать дополнительные источники доходов, пересмотреть часть расходных обязательств, оптимизировать неэффективные структуры. Например, республиканские ГУПы, часть из которых вместо зарабатывания денег и построения эффективных бизнес-моделей фактически превратились в бюджетные организации. Нужно начать поэтапную реформу системы управления ГУПами. Здесь очень важно переформатировать сознание руководителей. Надо учиться зарабатывать. Пока это проблема для директорского корпуса. Также экономически активная часть населения, да и бизнес-структуры уповают на существенное бюджетное финансирование или значительные дотации.
Бюджетные расходы можно минимизировать с помощью ГЧП, но пока и этот формат работы недостаточно развит. Есть федеральный и республиканский законы, но на практике они мало применяются. Привлечение частных денег для решения бюджетных задач идет очень тяжело. Пытаемся нащупать ниши для ГЧП в социалке — строительство и содержание детских садов, частных школ, домов престарелых. Но это единичные факты, это еще не система. Много предвзятости в этих вопросах, различных предубеждений, в том числе и со стороны контрольно-надзорных органов: вариант работы государства с бизнесом сразу получает почти криминальную окраску в глазах проверяющих. Многие поэтому предпочитают не связываться с таким форматом деятельности: что называется, себе дороже.
— Вы и перед муниципалитетами поставили задачу активнее зарабатывать. Сегодня эта ветвь власти несамостоятельна и несостоятельна отчасти и потому, что, несмотря на длительные реформы, люди себя с местным самоуправлением не ассоциируют.
— Вы правы, население занимает пассивную позицию в вопросах формирования органов местного самоуправления и участия в местной экономике. Де-юре у нас власть муниципальная отделена от республиканской, а де-факто самостоятельно эта ветвь власти существовать не может. На бумаге у нее есть полномочия, но реализовать их нет возможности ввиду отсутствия ресурсов. Нужно еще раз проанализировать ситуацию и определиться с тем, каким должно стать местное самоуправление.
— В 2015 году Башкортостан примет участников саммитов Шанхайской организации сотрудничества и стран БРИКС. Некоторые субъекты РФ рассматривают такие мероприятия, как возможность получить федеральные ресурсы для решения своих проблем.
— Мы с самого начала взяли курс на экономный вариант подготовки к саммитам. Вы наверняка видите, что мы нигде не звучим с какими-то избыточными требованиями, с планами строительства колоссальных объектов. Это следствие того, что мы не взяли завышенных обязательств ни перед собой, ни перед населением, что перед саммитом превратим Уфу в сказку: это сегодня невозможно, надо быть реалистами. Городская инфраструктура уже сегодня неплохо развита: функционирует Конгресс-холл, в котором будут проходить мероприятия, хорошие дороги, неплохие фасады домов, зеленые насаждения. Город уютный и чистый. Началось активное строительство гостиничных комплексов — их Уфе действительно не хватало. Но строят гостиницы частники, там ни одного государственного рубля нет. Нам нужно примерно четыре-пять отелей, они и будут.
Федеральный бюджет взял на себя модернизацию международного аэропорта Уфа. На эти цели Росавиация выделяет порядка 3 млрд рублей. Будет построен новый перрон для тяжелых воздушных судов, реконструированы рулежные дорожки и взлетно-посадочная полоса. А вот модернизацию международного терминала республика осуществляет сама. Пропускная способность аэропорта на международных направлениях возрастет с 200 до 800 человек в час.
Контролировать ситуацию
— Имидж региона, тем более накануне международных мероприятий, складывается и из состояния общественной среды. Еще два-три года назад в федеральных СМИ появлялись сообщения о захвате радикальными исламистами мечетей на территории РБ. А в октябре прошлого года президент РФ в Уфе заявил, что нужна новая социализация ислама в противовес идеям, которые выдвигают представители неформальных религиозных течений.— Сегодня таких сообщений нет, ситуация под контролем. Мы делаем все, чтобы та ветвь ислама, которая веками существует на территории Урала и Поволжья, развивалась и оставалась сильной. Кстати, население крайние формы вероисповедания не воспринимает, поэтому мы быстро узнаем о тех, кто пытается внести сумятицу в головы прихожан.
В Башкортостане действуют два духовных управления — Центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ) России и Духовное управлении мусульман (ДУМ) Башкортостана. Примерно пополам между ними делится мусульманская умма: около 500 мечетей у ЦДУМ, и около 500 — у ДУМ. Главной проблемой для нас является кадровое обеспечение мечетей. Специальное религиозное образование имеют только 20% священнослужителей, остальные — самоучки. Нужно быстро наращивать материальную базу, чтобы создавать новые духовные учебные заведения, чтобы имамов учить не в арабских странах, а на территории России. У нас достаточное количество грамотных людей, которые глубоко знают ислам, хорошо разбираются во всех его течениях. Глава государства поручил создать духовные академии в Башкортостане и Татарстане. Думаю, через три-четыре года они появятся, и мы нормализуем ситуацию с подготовкой необходимых специалистов.
— Республиканский Курултай в двух чтениях принял поправки к Конституции РБ о переименовании должности руководителя региона с «президента» на «главу». В башкирском варианте нового названия должности русскому слову «глава» будет соответствовать башкирское башлыгы. Почему этот вариант вызвал столь бурную реакцию среди общественников?
— Это же исторический момент, дискуссия должна быть, мы не каждый день меняем название высшего должностного лица республики. Понятно, что порой обсуждение шло эмоционально, иногда излишне. Что касается существа вопроса, то «президент» — не башкирское слово, а башлыгы — исконно наше, родное, не заимствованное, и оно вполне отображает суть названия должности главы республики.