Дефолт по умолчанию

Средства массовой информации все чаще поднимают дискуссию о возможности нового банковского кризиса. Среди причин эксперты указывают на три основные: массу малых банков, которые рано или поздно вынуждены будут уйти с рынка; высокую концентрацию кредитных рисков в определенных сегментах рынка, например в потребительском кредитовании, строительстве или нефтегазодобыче; низкую стабильность банковской системы в целом. Эти причины способны спровоцировать кризис сами по себе или усугубить явления, вызванные другими факторами.

Уроки истории

Казалось бы, само наличие проблем не обязательно должно привести к кризису: с ними можно справиться. Однако исторический опыт показывает обратное.

Начало российской банковской системе положила приватизация отраслевых банков в 1990 году. В результате возникло несколько сотен частных банков, у которых уже были активы, клиенты, имущество и персонал. Стремительно создавались и новые банки: в 1992 — 1994 годах их появлялось в среднем по 500 ежегодно. Вспомним экономические реалии тех лет: инфляция несколько тысяч процентов в год, единый неконтролируемый наличный денежный оборот в рамках стран СНГ и при этом жесткая нехватка наличных денег, введение денежных суррогатов, широкое применение бартера. До 1993 года доллар служил наряду с рублем законным платежным средством. Обычные платежи между регионами шли несколько дней по системе РКЦ Банка России, потому что осуществлялись в бумажной форме. Если добавить к этому огромные пробелы в области экономического права (Гражданский кодекс, законы «Об акционерных обществах», «О рынке ценных бумаг», «О рекламе» приняты лишь в 1994 — 1996 годах), фактический крах Сбербанка, череду финансовых пирамид и вал мошенничеств с фальшивыми авизо, то становится понятно, в каких условиях действовали банки.

Сфера обращения приносила гораздо большую прибыль, чем сфера производства. Предприятиям было выгодно иметь свой банк, кредитные учреждения размножались на глазах. Основные доходы они получали от огромной процентной маржи и валютообменных операций, а инфляция обесценивала потери от проблемных кредитов.

В 1994 году начался период относительной финансовой стабилизации, и многие банки не смогли адаптироваться к новым условиям. Кризис на рынке МБК в августе 1995 года ускорил процесс банкротства. Причиной стал невозврат кредитов, а в ряде случаев финансовые аферы. Такая банковская система экономике оказалась не нужна — ни количественно, ни качественно. За 1995 — 1998 годы отозвано свыше тысячи лицензий, а выдано только 133.

Между кризисами 1995 и 1998 годов банковская система развивалась под сенью олигархических групп. Тогда все крупные промышленные холдинги имели свои кредитные учреждения, неплохо зарабатывающие на финансировании госдолга: так строилась пирамида ГКО.

После кризиса 1997 года в Юго-Восточной Азии, вызвавшего отток капиталов с развивающихся рынков, начал набирать скорость финансово-бюджетный кризис в России. Соскочить с этого паровоза крупные банки уже не могли. Удар — дефолт 1998 года: 11 банков первой двадцатки стали банкротами. На их долю приходилось 23% совокупных активов банковской системы. Поскольку практически ни один крупный банк не был самостоятельным, им, не задумываясь, жертвовали ради спасения промышленных активов. Страдали прежде всего кредиторы-нерезиденты, частные вкладчики и бюджет.

Как показывает мировой опыт, в развивающихся странах банковский кризис чаще всего сопровождает финансово-бюджетный. Сценарии разные, результат один: если экономике плохо, в первую очередь страдают банки. Примеры показывают Турция и Аргентина (2001 — 2002), страны Юго-Восточной Азии (1997 — 2000). Наш кризис 1998 года из этой же серии.

Другой тип связан со сменой политической или экономической формации. В этом случае более уязвимы, как правило, государственные банки. Подобные кризисы пережили многие страны Восточной Европы и СНГ. В России это крах Сбербанка в 1992 году (банк хоть и один, но последствия сказались на всей стране), события 1995 года.

Страны-лидеры мировой экономики тоже не застрахованы от кризисных явлений, хотя, казалось бы, высокая финансовая культура, накопленный опыт, законодательство обязаны их предотвращать. Кризис в них, как правило, размазан во времени и связан с увеличением рисков в той или иной отрасли экономики. Высокая конкуренция, низкие процентная маржа и рентабельность, длинные сроки кредитов и депозитов, делают банки уязвимыми к малейшим изменениям внешней среды. Увеличение доли просроченных кредитов приводит к убыткам, и банк по сути ничего не может изменить в короткие сроки. Довольно часто в истории встречались кризисы, связанные с потребительским кредитованием. Пример: США начала 80-х годов. Японская банковская система с процентными ставками менее 1% годовых также периодически испытывает трудности из-за невозможности покрыть доходами плохие кредиты. Там на помощь приходит государство, выкупая кредиты или даже национализируя банки.

Где стелить соломку 

Исторический и мировой опыт показывает: основная причина кризисов не в том, что банки в погоне за прибылью забывают о рисках. Чаще они просто не могут перестроиться под меняющиеся (и порой очень быстро) условия внешней среды. Одно дело — управление текущей деятельностью, другое — стратегическое планирование: оно было и есть далеко не во всех банках.

На вопрос, грозит ли России банковский кризис, большинство экспертов отвечают: «Нет, если цены на нефть не упадут». Если все же упадут, это приведет к снижению рентабельности нефтедобычи, уменьшению поступлений в бюджет, сложностям с обслуживанием займов нефтяными компаниями, ухудшению качества кредитов и общему спаду в экономике. Глубина провала будет зависеть от того, насколько и за какой период упадут цены. Обезопасить себя от этой угрозы можно только путем снижения зависимости экономики от экспорта углеводородного сырья, но эта проблема к банковской сфере напрямую не относится. Две другие — большое количество малых банков и низкую надежность системы в целом — можно объединить в одну. Как точно заметил журналист Михаил Леонтьев, «основной продукт, который продает банковская система, — доверие. К сожалению, она его не производит». Как бы ни были велики старания отдельных банков стать надежными, они не могут увенчаться успехом, если банковская система в целом подвержена рискам. И это наглядно продемонстрировал кризис 2004 года, вообще не укладывающийся в привычные схемы. Напомним: Альфабанк, один из крупнейших российских банков, был атакован вкладчиками, и если бы не своевременные действия властей (заявление президента и принятие за один день сразу в трех чтениях закона о гарантировании частных вкладов во всех банках), не известно, чем бы закончилась эта история.

Аксиома: чтобы система была надежной, необходимо удалить ее слабые элементы. Чаще всего для этого предлагаются административные меры — от повышения требований к минимальному уровню капитала банков (и тем самым сокращения их числа) до ужесточения пруденциальных, установленных ЦБ РФ, норм деятельности. В числе таких мер — отбор в систему страхования вкладов и переход на международные стандарты финансовой отчетности. Практика, однако, показала их низкую эффективность: в систему попали практически все, кто хотел, а качество отчетности по международным стандартам оказалось не выше, чем по российским. Механическая чистка банков исключительно по критерию их величины также не способна оградить систему от ненадежных участников.

Правильнее было бы говорить не о чистке, а о реформировании банковской системы. Дело не в размере банков. Проблему создают нерыночные кредитные учреждения, клиенты и заемщики которых в основном связаны с собственниками. Не надо забывать и о рынке банковских услуг для теневой экономики, доля которой по-прежнему велика. Естественно, такие банки, как и их клиенты, несут повышенные риски. Вступив в систему страхования вкладов, нерыночные банки активно конкурируют за частные депозиты, предлагая более высокие ставки. Это толкает к повышению доходности вкладов банки рыночные, что значительно снижает и без того невысокую маржу. Под систему страхования вкладов таким образом закладывается бомба замедленного действия: за крах высокорисковых банков расплачиваться придется остальным.

При нынешнем уровне раскрытия информации формальных критериев для того, чтобы отличить рыночный банк от нерыночного, нет. Поэтому нужно повышать прозрачность кредитных учреждений.

И начать с собственников. Ситуация, когда «зиц-председательствуют» пять-шесть юридических лиц, обычно ООО с мало говорящими названиями, типична. Реальные собственники зачастую себя не афишируют. Законодательно запретить номинальное владение банком, конечно, нельзя. Но можно сделать обязательным раскрытие информации: не только названия компании-владельца, но и ее бухгалтерской отчетности, учредителей, руководителей. Тогда клиенты смогут сделать осознанный выбор. Должны быть созданы такие условия, чтобы банки сами понимали преимущество публичности и стремились к ней.

На наш взгляд, неверно и утверждение, что укрепить банковскую систему способно увеличение доли иностранного капитала, как это было в Восточной Европе. Два банковских сектора просто будут жить параллельно: более надежный иностранный и менее надежный отечественный. Впрочем, иностранные банки не спешат выходить на российский рынок. Первая причина: они не могут принимать на себя риски, свойственные нашему рынку. Непрозрачность бизнеса потенциальных заемщиков-юрлиц, отсутствие качественного залога, проблема подтвержденных доходов физлиц, излишне стандартизованный подход к анализу заемщиков не позволяют им широко развернуть кредитную деятельность. Иностранцы снимают с рынка сливки, кредитуя наиболее платежеспособных клиентов и оставляя российским банкам прочих. Причина вторая — проблема управления. Многие иностранные банки предъявляют специфические требования к сотрудникам (например, поголовное знание английского языка). Это логично, пока они работают преимущественно с корпорациями и высокообеспеченными физлицами. Но расширение бизнеса в массовые сегменты окажется при этом нерентабельно.

Универсальность большинства российских банков — фактор стабильности в быстро меняющихся условиях. К примеру, три года назад рынок потребительского кредитования был в зачаточном состоянии. Однако новые банки для работы на нем не появились: пришли в основном те, кто уже набрал силу в других секторах.

Итак, чтобы избежать кризисов, необходимо целенаправленно решать задачу реформирования банковского сектора. Но количественное и качественное изменение этой системы вряд ли возможно в короткие сроки и без потрясений. Так что кризисы угрожают нам по умолчанию — по дефолту.

Дополнительные материалы:

Банкиры уральского региона об угрозе кризиса

Василий Бабанов

Василий Бабанов

начальник управления оценки и анализа рисков Ханты-Мансийского банка:

— Основным индикатором финансового кризиса я считаю отношение кредитов к ВВП, и по этому критерию предпосылок к нему не вижу. Конечно, вызывает некоторые вопросы объем просроченной задолженности в банках. В определенный момент в банковской среде возникает ситуация неблагоприятного отбора заемщиков: банки вынуждены давать деньги, заранее предполагая, что расчета по займу не будет. Такие потенциально опасные заемщики сегодня на рынке есть. Экономический подъем в стране привел к тому, что предприниматели начали активно осуществлять инвестиционные проекты, осваивать новые виды бизнеса, как правило, за счет заемных средств. Именно эту категорию заемщиков я считаю наиболее потенциально опасной для банков. Вторая тревожная ситуация возникает, когда собственники банков приоритетом деятельности ставят реализацию личных проектов, имеющих низкую ликвидность и подверженных неблагоприятным изменениям на рынках, например, в недвижимости. Но это лишь отдельные проблемы, а не предпосылки для кризиса.

Сергей Севрюков

Сергей Севрюков

начальник информационно-аналитического отдела банка «Гран»:

— Угрозы кризиса, вернее, его масштаб, на мой взгляд, несколько преувеличены. Безусловно, структурные перекосы в банковской системе есть. И связаны они с большим количеством малых банков. Согласен, банки, которые не могут найти место на рынке, банки кэптивные, нужно постепенно ликвидировать. Но делать это следует либеральными методами, то есть созданием соответствующих условий. Владельцы таких банков, осознав, что у бизнеса нет перспектив, просто не захотят продолжать агонию. Так не лучше ли создать законодательный и процедурный механизм для постепенного умирания? При этом принципиально важно не выдавливать малые банки, которые работают с малым и средним бизнесом. У этой категории клиентов потребности индивидуальные, они не вписываются в финансовый конвейер крупных банков. Уничтожив малые банки, мы тем самым подорвем малые предприятия — точку роста любой здоровой рыночной экономики.

Александрр Фольмер

Александр Фольмер

советник председателя правления Сибирьгазбанка:

— Если цены на нефть не упадут, серьезного кризиса ожидать не стоит. А вот банкротства розничных банков, занимающихся экспресс-кредитованием, исключать нельзя. Опасным с точки зрения рисков я вижу и кредитование строительной отрасли. Другая проблема связана с работой системы страхования вкладов. Как известно, в прессе прозвучали предложения увеличить защищенную сумму вкладов со 100 тыс. рублей до 190 тысяч. Часть вкладчиков в этой ситуации пошла в рисковые банки, которые предлагают повышенные ставки, и категория таких клиентов будет расти. Банки, занимающиеся классическими операциями, уже сейчас начинают проигрывать более спекулятивным структурам, ориентированным, например, на фондовый рынок, строительство. Они теряют ресурсную базу, и вынуждены в свою очередь снижать маржу через повышение ставок.

Я считаю, пока нет смысла повышать уровень защищенной суммы: в системе страхования вкладов много неустойчивых банков с неадекватным капиталом, плохим качеством активов и нестабильными доходами. Рост размера гарантированной части вклада, конечно, снижает риск оттока средств клиентов, но при этом отрицательно влияет на конкурентоспособность банковского сектора, повышает кредитный риск системы в целом, создает предпосылки если не для кризиса, то для весьма опасной ситуации.

Подготовил Сергей Селянин

Таблица 1. Банковские системы некоторых стран

Таблица 2. Количественные и качественные изменения в российской банковской системе больше связаны с кризисами, чем с реформированием.