Тактический оптимизм

В период спада 2009 года «Эксперт-Урал» вместе с читателями искал методы выживания в условиях резкого сжатия рынков, спроса, экономики. Анализируя причины и последствия кризиса, многие наши авторы, герои интервью, говорили о том, что кризис многим пойдет на пользу и в чем-то будет оздоровительным. Сегодня мы можем констатировать: фаза падения завершена. Какими мы вышли из нее? Оправдались ли прогнозы? Что изменилось вокруг и внутри нас? В поиске ответа на эти вопросы «Эксперт-Урал» начинает специальный проект - серию интервью с предпринимателями и учеными, менеджерами и чиновниками. Открывает цикл известный эксперт, управляющий директор, глава управления инвестиционно-банковской деятельности «Тройки Диалог» Андрей Шаронов.

Инвестиционные упражнения

- Андрей Владимирович, как вы оцениваете текущую макроэкономическую ситуацию в стране?

- Как тактический оптимизм. Почему оптимизм? Потому что есть ряд факторов, которые говорят о наличии безусловных положительных тенденций в экономике: сокращение расходов бюджета, появление источников роста в реальном секторе, обусловленное увеличением зарплат, заказов. То есть рост сейчас идет не за счет накачивания экономики бюджетными деньгами, а за счет инициатив со стороны частного бизнеса. Именно частные компании принимают решения исходя из объема спроса на их продукцию, из того, какой горизонт для бизнеса они видят. Если они нанимают персонал или повышают зарплату, делают закупки, в том числе инвестиционного характера, значит, они чувствуют, что рынок готов к росту.

Теперь о том, почему оптимизм тактический. Мы за время кризиса не нашли «философского камня», и наша экономика по-прежнему сильно зависит от конъюнктуры на сырьевые товары. Более того, эта зависимость двоякая. С одной стороны, кризис показал: как только начинается мировой спад, сразу уменьшается наш экспорт нефти, газа, металла, удобрений и наоборот - оживление быстро передается по цепочке всей экономике. С другой стороны, мы очень сильно зависим от цен на нефть: это и устойчивость национальной валюты, и наполняемость бюджета. Именно поэтому наши перспективы можно оценить только как тактические, поскольку гарантировать такие же цены на ресурсы в средней и тем более в долгосрочной перспективе нельзя.

- Насколько изменилась структура мирового финансового капитала? Можем мы рассчитывать на возобновление роста за счет западных инвестиций?

- В Россию снова устремились дешевые деньги. Интерес западных портфельных инвесторов растет. Это видно прежде всего по их доле в структуре долговых бумаг. Причем иностранные портфельные инвесторы идут в рубль - это довольно рискованный шаг, но они его делают, потому что их буквально пучит от ликвидности. Прямые инвестиции возвращаются чуть медленнее, но все же возвращаются, в том числе и через традиционные офшорные зоны - Кипр, Голландию. Поэтому мы находимся в ситуации роста, искусственно стимулированного иностранными эмиссионными центрами, которые выполняют свою функцию - раскручивают экономику. Однако они тем самым несут для нас целый ряд рисков. Самый очевидный - это надувание очередного «мыльного пузыря». Мы уже видим, что вдруг начинают расти цены на товары, на которые нет адекватного спроса. Это означает, что деньги настолько дешевы, что по отдельным товарам начинается конкуренция, которая приводит к надуванию новых пузырей. Кроме того, дешевые деньги к нам приносят финансовые спекулянты. Конечно, российскому рынку сейчас нужны любые деньги, но те же финансовые спекулянты первыми и уйдут с рынка. Подобное мы уже пережили в сентябре 2008 года, когда за четыре недели 59% всех денег, инвестируемых в Россию, моментально ушло с рынка. И это очень тяжело.

- Если сравнить основные страны, конкурирующие с Россией за дешевые западные инвестиции, Индию, Бразилию и Китай, как Россия выглядит на их фоне?

- Хуже всех. Здесь есть и субъективные, и объективные моменты. Объективно Россия имеет наименьшую экономику, сопоставимую, может быть, с Бразилией и несопоставимую с Китаем и с Индией. При этом Китай и Индия обладают гигантским внутренним спросом. Россия остается наименее инвестиционно привлекательной из стран БРИК. Это связано с институциональными проблемами, проблемами судебной защиты прав собственности и прочим. Все эти проблемы есть и в том же Китае, однако он компенсирует их последовательной политикой открытости, создания благоприятных условий для иностранных инвестиций, огромной легкостью репатриации денег.

О пользе преимуществ

- Нужно ли на этом фоне реанимировать идею создания в России мирового финансового центра, которая была выдвинута президентом страны как раз перед падением фондовых рынков в 2008 году?

- Совершенно очевидно, что есть ряд объективных причин, почему Россия может быть финансовым центром. Во-первых, мы имеем очень большую экономику сравнительно с любой европейской страной, и это означает, что существует большой объем рынка, в том числе и финансового, который нужно обслуживать. Многие страны мира стартовали в качестве национальных финансовых центров (в отличие от Сингапура, который сразу начинал развиваться как международный финансовый центр). Благодаря этому местные экономики росли как на дрожжах. Потом, когда была сформирована инфраструктура, пришло достаточное количество инвесторов на эти рынки, они постепенно трансформировались в международные финансовые центры. И это путь, по которому мы тоже можем пойти. Второе наше преимущество - квалифицированная рабочая сила. Третье - географические особенности: когда финансовые рынки в Азии уже закрываются, а в Европе или в США еще не открылись, у инвесторов, которые хотят торговать 24 часа в сутки, может появиться такая возможность благодаря России. Все это позволяет говорить, что аргументов в пользу создания международного финансового центра достаточно. И нужно двигаться в этом направлении. С этой точки зрения я разделяю последовательность действий российских властей и их желание довести идею создания в России такого центра до конца.

В то же время я вижу и определенные минусы. Прежде всего это касается законодательства. У нас пока невозможно использовать все финансовые инструменты, которые работают в мире. В нашей стране есть проблемы с правоприменением, с качеством судебной системы. Вторая группа минусов касается развитости нашей финансовой инфраструктуры, расчетных систем, есть вопросы к биржам, к депозитариям, к регистраторам. И если мы хотим, чтобы Россия считалась страной, где есть сильный финансовый центр, мы должны эти проблемы решить.

- А как мы сможем понять, что стали таким центром?

- Признаком того, что финансовый центр состоялся, служит появление иностранных эмитентов: не инвесторов, которые придут с деньгами и купят российские активы, а тех, кто явится со своим активом, чтобы привлечь деньги на российском рынке. Конечно, наивно рассчитывать, что к нам сразу прибегут американцы, британцы, немцы. А вот приход ближайших соседей - украинцев, белорусов, поляков, финнов, чехов, болгар - вполне реален. Тогда можно сказать, что мы состоялись как международный финансовый центр, поскольку к нам приходят за капиталом нерезиденты.

В сторону спроса

- Главной идеей посткризисного развития России названы внедрение инноваций и модернизация. С точки зрения стратегии все правильно, а вот с точки зрения тактики много вопросов. Что, на ваш взгляд, делается не так?

- В принципе правительство движется по правильному пути. Но, на мой взгляд, слишком много внимания уделяется специальным мерам в ущерб фундаментальным. И это отсутствие фундаментальных вещей девальвирует специальные, снижает наши шансы на то, чтобы занять высокие позиции в рейтингах по-настоящему инновационных экономик. Да, у нас создаются российская венчурная компания, особые экономические зоны, технопарки, инвестиционные фонды, есть система налоговых льгот. Но это не даст должного эффекта, если мы имеем неразвитую среду - проблемы с судебной системой и защитой прав собственности, низкую доступность капитала, плохое качество администрирования, транспортной и телекоммуникационной инфраструктуры, того же персонала. Взять хотя бы проблему владения иностранным языком. Очевидно, что инвесторы во всем мире говорят по-английски, а у нас говорящих на этом языке во всей стране наберется меньше, чем в Лондоне или в Нью-Йорке. И это тоже сдерживающий фактор, причем фундаментального характера.

Интересно смотреть на эту тему с точки зрения предложения и спроса. Мне кажется, большинством мер правительство пытается стимулировать инновационную деятельность предложением. То есть создается впечатление, что частные компании соревнуются между собой за право получить от правительства звание новатора номер один. В мире это не очень ценится. Все-таки главный стимул инноваций - это деньги и конкуренто­способность. Компании тратят деньги не потому, что президент выпускает указы и призывает заниматься инновациями, а потому, что без инноваций они не выживут - их сожрут конкуренты, которые сделают продукт лучше, дешевле, красивее. Поэтому спрос на инновации гораздо важнее предложения, и его стимулирование нуждается в особых усилиях властей.