Цена частной жизни

Премиальная реальность: российская интрига и шотландский замок

Он сидел в зале Дома Пашкова в ожидании решения жюри: кому достанется «Букер». Не скажу, «затаив дыхание». Хотя тайна сохранялась до последнего, зал процентов на 80 вычислил победителя «от противного»: кому премия не достанется. Людмиле Улицкой — уже получала. Игорю Сахновскому — не вписался в надуманную интригу конкурса: искусство элитарное против массового. Это «Большой книге» позволено пропагандировать мейнстрим; «Букер» же — почти артхаус. Вручение премии — больше (или все-таки меньше?) чем литература: это еще и политика. Победителем стал Александр Иличевский и его «Матисс», достойные во всех отношениях.

— Игорь, что есть премия для писателя — проснуться знаменитым? Таков девиз «Национального бестселлера», номинантом которого вы также были.

— Я согласен с Людмилой Улицкой: реальная победа — это попадание в шорт-лист престижной литературной премии.
А конечный результат — уже своего рода лотерея. Я четко разделяю два понятия: слава и признание. Слава — когда тебя всякая собака знает. Признание — когда ты получил высокую оценку профессионалов. Тех же членов жюри. Для меня пример признания — читательские отзывы Петра Тодоровского, Владимира Спивакова.

— «Премиальная история» для писателя — как хорошая кредитная история для покупателя: своего рода гарантия качества. Какая из наград была для вас самой приятной?

— В 2006 году получил премию «Русский Декамерон», так был отмечен цикл рассказов «Счастливцы и безумцы», который потом вошел в одноименную книгу. Меня привлек состав жюри: Андрей Битов, Татьяна Толстая, Сергей Гандлевский, Рената Литвинова. А самой необычной была британская международная премия Fellowship Hawthornden International Writers Retreat. Там победителей определяют девять профессоров Эдинбургского университета и приглашают в средневековый шотландский замок Готорнден, частную собственность миллионерши Терезы Хайнц. В замке одновременно отдыхают — то есть работают — четыре писателя-призера из разных стран. Знаете, писатели вечно жалуются на нехватку времени, суету, все им мешает. А здесь не пожалуешься, созданы идеальные условия. Вокруг дивный лес, непуганые олени ходят, замок не просто красивый — он настоящий, построенный в XIV веке. В первый же день нас усадили за стол, за которым обедали королева Виктория и принц Альберт, и совершенно серьезно рассказали о повадках местных привидений.

— Идеальная обстановка не расслабляет?

— Там я начал роман «Человек, который знал все». По условиям конкурса написанное в замке нужно оставить организаторам в распечатанном виде (как доказательство того, что не бездельничал), а когда книга будет издана, ее желательно прислать в премиальный комитет. Тогда на дверях комнаты, где ты жил и творил, напишут твое имя…

— Ваше имя уже написали?

— Да все никак не соберусь выслать книгу.

Кино интерактивно, слово радиоактивно

— По роману «Человек, который знал все» Владимир Мирзоев уже снял фильм. Этот режиссер известен своеобразной творческой манерой. Как состоялся ваш союз?

— Мы познакомились на финале премии «Русский Декамерон», Мирзоев входил в жюри. Когда началась работа над картиной, я заранее сказал себе: это будет другой, не мой продукт. Действие происходит уже не в Екатеринбурге, а в Москве. На съемках я был лишь однажды, провел целую ночь на площадке. Впечатление потрясающее: трейлеры, прожектора, толпа людей, все чем-то заняты.

В голове не укладывалось: сидел я себе дома, занимался своим частным делом, а в результате поднял на ноги такое количество народу. На роль главного героя Александра Безукладникова утвердили Егора Бероева. Я сначала сомневался, даже написал режиссеру: «Не слишком ли красавчик?». Он в шутку ответил: «Ничего, мы его придурним». Потом я убедился, какой это замечательный, интеллигентный, тонкий артист. В картине еще снялись Максим Суханов, Екатерина Гусева. Думаю, весной фильм выйдет на экраны.

— Игорь, вы медленно пишете?

— Очень медленно. Раньше я писал только стихи, опубликовал два сборника. В стихах ведь слово ставится к слову. Слова «радиоактивны»: оказавшись рядом, они создают совсем новую реальность. Долго не решался на прозу: это же сколько слов. А потом понял теоретически, что профессиональную прозу пишут не словами, а периодами или даже страницами. Но я по-прежнему пишу неправильно — словами.

— Почему роман, основанный на фантастическом сюжете, вы называете документальным?

— Процитирую самого себя: «Начав писать эту вещь, я дал себе слово не выдумывать обстоятельства, покуда живые, не выдуманные, как бедные родственники топчутся в прихожей и ждут, когда на них обратят внимание». Реальность всегда фантастичнее, интереснее, страшнее, чем все, что мы можем высосать из пальца.

Я лишь позволяю себе контаминировать, сводить в одном месте и в одном времени далековатые обстоятельства и различных людей. Но от этого они ведь не становятся менее реальными. У персонажей есть прототипы, я их даже не слишком шифрую. Например, Нахимов из книги — это реальный человек по фамилии Суворов.
У меня даже была идея собрать на презентацию книги реальных персонажей. Не удалось, к сожалению.

— Что конкретно стало импульсом написания книги?

— Импульсов было два. Первый детский: каждый ребенок, наверное, мечтает о некоей волшебной палочке. Для меня такой «палочкой» была способность узнавать абсолютно все что захочешь. Второй взрослый. Как-то в лондонском пабе я увидел влюбленную пару. Им суммарно было, наверное, лет 160. Но в них было столько страсти и нежности, почти на грани секса. А самое главное, они никому не мешали, и им никто не мешал. Я подумал тогда: вся мощная государственная система, власть, полиция, все это существует для того, чтобы обеспечить защиту и неприкосновенность вот этой частной жизни. Нет ничего драгоценнее, чем «маленькая» частная человеческая жизнь. Тема стала одной из центральных в книге. Но мы живем в мире, где все наоборот: усиливается давление множества глобальных механизмов на человека, его пытаются использовать как некий полезный ресурс, электорат и прочее.

Зазор между культурой и пошлостью

— Игорь, как писателя вас беспокоит, что сегодня россияне читают меньше, чем раньше?

— Я не уверен, что это так. Книг издается очень много, выбор стал гораздо шире. Другое дело, что раньше нам навязывали отношение к литературе как к масскультуре, доступной каждому. Но качественная литература должна восприниматься как роскошь. Правильно, что книги недешевы, это элитный продукт.

— Возможно ли писательство как профессия, то есть существование только за счет своих книг?

— Насколько я знаю, так в мире живут единицы, для этого надо быть Стивеном Кингом или Борисом Акуниным. Большинство параллельно преподает, работает в СМИ. Стандартные гонорары невысоки, с киношными деньгами не сравнятся, там иной масштаб. В конечном счете понимаешь, что вещь стоит столько, сколько за нее готовы заплатить.
Финансово я не ловкий человек, но согласен со своим персонажем: «Насчет денег вы особенно не переживайте. Я убедился, что денег в мире настолько много, что их фактически носит ветром по дорогам, как вчерашние листья, как мусор». Деньги почему-то привлекаются достаточно легким отношением к ним. С ними связан еще один жизненный парадокс. Каждый человек исходно, от рождения свободен. Но он продает свободу, тратит огромные куски своей жизни на зарабатывание средств. Для чего? Чтобы с их помощью опять же приобрести свободу.

— Как же вы используете свой «кусок свободы»?

— Я консервативен, с годами мои пристрастия не меняются, а углубляются. Обожаю путешествовать. Увлекаюсь фотографией. Много поездил по миру. В числе самых любимых городов — Лондон, Флоренция.
У меня нет склонности к морализаторству, но я все чаще сталкиваюсь с зазором между настоящей культурой, которая неагрессивна, и воинствующей пошлостью — ее всегда слышнее. Она ведет себя активнее, наступательнее. Один Киркоров заглушит десять Моцартов. Возможно, это не особенность нашего времени, так было всегда. Только по-разному называлось. Борьба между богом и дьяволом внутри человека, между космосом и хаосом. Наверное, это вопрос личной внутренней гигиены. Не надо кивать на время, социум, государство. Иосиф Бродский сказал, что причина самых больших несчастий в мире — вульгарность человеческого сердца. Именно в частной, приватной жизни рождается все самое лучшее — и самое опасное. Об этом я и пишу