Однажды в Америке

Чайковский forever

Для осуществления этого самого амбициозного проекта последних лет пермяки воспользовались историческими обстоятельствами: Чайковский дирижировал на открытии Карнеги-холла в 1891 году; старейший музыкальный театр российской провинции (идет его 136-й сезон) носит имя русского классика; в Прикамье, недалеко от Перми, композитор родился и провел несколько детских лет. Кроме того, только в этом театре, единственном в мире, не раз собирали полную коллекцию всех опер и балетов Петра Ильича. И вот автор идеи вояжа в Нью-Йорк худрук Пермского театра и известный российский режиссер Георгий Исаакян решил провести презентацию оперной труппы театра.

Замысел выглядел авантюрой. Отдадим должное умеющим рисковать Исаакяну и его коллегам: реализация проекта, к которой подключилось правительство Пермского края (его председатель Николай Бухвалов прилетел в Нью-Йорк поддержать земляков) вместе с американскими партнерами театра, агентством Hollywood Entertainment Group (директор Игорь Левайн), при финансовой поддержке Лукойла, оказалась продуманной и вполне грамотной.

И грянул бой. Полтавский бой

16 января, за два дня до концерта в Карнеги-холле на сцене Бруклинской академии музыки, знаменитой театральной площадки, сыграли спектакль «Мазепа» в режиссуре самого Исаакяна. Эту оперу в 1999 году в честь юбилея Пушкина он ставил в Екатеринбургском оперном, ее даже номинировали на «Золотую маску». Затем, когда там стали исчезать лучшие спектакли прошлого (подробнее о ситуации в Екатеринбургском оперном см. «Яма» , «Э-У» № 40 от 29.10.07), Пермский театр выкупил декорации и костюмы (художник спектакля — екатеринбуржец Станислав Фесько) и выпустил премьеру на своей сцене. Опера «Мазепа», как и пушкинская поэма, преломляет исторические события петровской эпохи на Украине. Радикализм постановки, полностью отказавшейся от малороссийского антуража, сегодня выглядит нормой. Ни девять лет назад, ни теперь Исаакян не использовал дешевых политических спекуляций на тему украинского сепаратизма: для него важнее трагедия вневременного масштаба, история любви, невозможной в мире насилия и перманентной войны. Новый дирижер Валерий Платонов и новые исполнители внесли в постановку свои индивидуальные акценты, сохранив главное — мятежный дух и антивоенный пафос спектакля.

Смелость выбора этой оперы заключалась еще и в том, что в Нью-Йорке «Мазепу» слышали лет десять назад в исполнении Мариинского театра с дирижером Валерием Гергиевым, а совсем недавно на сцене Метрополитен-оперы поставлена своя версия. Так что сравнений было не избежать.

Утром в день концерта в нью-йоркских газетах вышли рецензии на «Мазепу». Наряду с критическими замечаниями (прежде всего в адрес сценографии и света) было сказано немало лестного, вот, например суждение New York Times: «Пермский театр имеет впечатляющее качество игры оркестра и пения. Это была труппа артистов, погруженных в стиль и язык русской оперы 19 столетия». Ей вторит Financial Times: «Пермская редакция оказалась довольно сильной. Валерий Платонов воплотил в жизнь страсть и разумную точность партитуры».

Мнение критики как профессиональной экспертизы значит в Америке почти все (в отличие от нас, где многое в культуре определяют функционеры). Под влиянием вышедшей прессы перед гала-концертом возник невероятный спрос на билеты. Почти двухтысячный зал Карнеги-холла оказался заполнен.

На сцене Карнеги-холла полторы сотни уральских музыкантов

Портрет в интерьере

Сам концерт стал двойным портретом. Во-первых, популярный во всем мире композитор Чайковский предстал перед слушателями Карнеги-холла как практически неизвестный автор. Кроме тройки популярных хитов из «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы» публике были представлены большие фрагменты из других опер — «Опричника», «Черевичек», «Орлеанской девы», «Чародейки», «Иоланты», ранней уничтоженной автором «Ундины» (оставшийся от нее дуэт Ундины и Гульбранда все знают как знаменитое белое адажио из «Лебединого озера»). Исполнили и «Коронационный марш», звучавший на открытии Карнеги-холла. Сработал главный принцип концертной программы — представить своего рода антологию Чайковского. Огромные хоровые сцены и камерные фрагменты властно вовлекли слушателей в свою орбиту и заставили американцев услышать Чайковского как типично русского композитора с необозримым диапазоном эмоциональных нюансов.

Второй портрет — труппы Пермского оперного театра — получился не менее впечатляющим. Оркестр (как водится, укрепленный перед гастролями) под управлением главного дирижера Валерия Платонова и приглашенного главного Александра Анисимова играл слаженно и разнообразно, вместе с хором (хормейстер Владимир Никитенков) и солистами он звучал настолько экспрессивно, что музыкальный натиск, порой, казался чрезмерным. Но именно эта славянская мощь и произвела на чинную американскую публику наибольший эффект. К тому же на сцене господствовал настоящий театр: несмотря на то, что артисты были во фраках, смокингах и концертных платьях, перед публикой представали не просто вокалисты с голосами разной степени красоты и качества, но герои реальных драм и сказочных фантазий с их страстями и помыслами.

А финал концерта, когда заключительную гимническую сцену из «Иоланты» вышли петь все 17 солистов труппы вместе с хором и оркестром, стал кульминационным пиком. В итоге слушатели приветствовали пермский театр стоя, а на служебном входе солистов и дирижеров поджидали поклонники с цветами и просьбами автографов. Столь бурная реакция удивила даже организаторов.

Назовем героев двух вечеров в Нью-Йорке. Солист Мариинки Виктор Черноморцев, исполнивший заглавную партию в «Мазепе» и куплеты Томского в концерте, был единственным «варягом» в группе певцов. Мировая практика иметь в труппе постоянных приглашенных солистов и дирижеров действует и в Перми. Отличное приобретение последнего времени — ростовчанка Ирина Крикунова (она пела Марию в спектакле и дважды заслужила овации в концерте). Не уступили им и собственно пермские звезды харизматичная Татьяна Полуэктова (Любовь, мать Марии в опере и два ансамбля в концерте), темпераментная Надежда Бабинцева (перевоплотившаяся из опричника Басманова в Орлеанскую деву), Александр Погудин (Кочубей), о котором та же Financial Times выразилась так: «Ах, эти раскатистые русские басы!». Аплодисментов и похвал удостоились Олег Иванов (Палач Орлик в спектакле), Виктор Компанеев (особенно за арию Ленского), Александр Агапов (князь Потемкин и врач Эбн-Хакия ) и многие другие.

Есть театры, живущие по своим законам и не обращающие внимания на нескончаемые «трудные времена». Пермская оперная труппа — из их числа. Казалось бы, она по определению не может претендовать на передовые позиции: отсутствие в городе консерватории делает проблему с кадрами в оркестре, хоре и группе солистов неимоверно сложной. Но при этом Пермь непрерывно удивляет: роскошными фестивалями, эсклюзивным репертуаром и энергичным тонусом всей творческой жизни. Причины? Креативный менеджмент, осуществляемый творческой личностью, — первая. Понимание пермских властей и бизнеса, каким сокровищем они обладают (специально созданный фонд поддержки театра даже называется «Жемчужина Урала»), — вторая.

Беспрецедентная акция за океаном имеет все шансы выполнить миссию продвижения — проложить дорогу за океан оперной труппе. В любом случае о Перми в Америке теперь знают точно