Фигаро здесь

Михаил Сафронов Фото: Андрей Порубов

Энергии этого человека позавидует кто угодно: в старину таких называли perpetuum mobile. Директор Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии Михаил Сафронов стремителен и вездесущ: вчера его можно было встретить в Москве, на секретариате Союза театральных деятелей, сегодня он мчится в маленький городок, на встречу театральных директоров, а завтра будет уже в Перми, как говорят в театре, «заделывать гастроли» на лето. При этом он в родном театре выпускает премьеру, а между основными делами переделывает массу текущих. Фонтанирует новыми идеями и мгновенно загорается от интересных предложений. Его известность в театральной России велика, а достижения руководимого им театра впечатляют: как и в прежние годы Свердловская музкомедия имеет в стране репутацию лидера жанра. Самый свежий пример — спектакль «Фигаро», выдвинутый на соискание «Золотой маски-2007» по семи номинациям, в истории Национальной театральной российской премии — это абсолютный рекорд. А еще год назад этот смелый (и очень дорогой!) проект оперы Моцарта в рок-джазовой обработке шел трудно, вызывал немало сомнений, даже в самой труппе. Но директор вместе с молодежью театра пошел на риск и выиграл: мощная интуиция для стиля Сафроноваруководителя значит гораздо больше, чем любые технологии и трезвый расчет.

Наш разговор происходил вскоре после громкого события: в Екатеринбурге на сцене театра музыкальной комедии прошел Первый международный конкурс молодых артистов оперетты и мюзикла имени Владимира Курочкина. По решению жюри, во главе со знаменитым премьером Московской оперетты Герардом Васильевым, среди лауреатов и дипломантов оказалось немало артистов екатеринбургского театра.

И все-таки — канкан

— Михаил Вячеславович, поздравляю с успешным выступлением ваших артистов на международном турнире. Но какую цель, кроме сбора наград, преследовал театр, затевая такое хлопотное дело?

— Во-первых, конкурс позволяет посмотреть: а что же вокруг и как мы на общем фоне выглядим? А вовторых, он придуман в связи с предстоящим осенью 2008 года 75летием театра. Это серьезный повод задуматься о нашей жизни, и два предшествующих юбилею сезона мы выстраиваем необычно. Подытожили жизнь балета в нашем театре: выпустили вечер «И все-таки канкан!», в следующем концерте пролистаем странички истории оркестра и хора, а закончим все вечером наших солистов.

— Что для вас и вашего театра значит имя Курочкина?

— Владимир Акимович был главным режиссером более двадцати лет, это золотая эпоха: наши великие артисты, знаменитые спектакли…

— Выполнил ли конкурс свои задачи?

— По-моему, цель достигнута: мы поняли, что правильно живем, занимаясь прежде всего молодежью. Старшее поколение, к сожалению, уходит, у нас крепкая «середина». А будущее зависит от сегодняшнего дня. То, что делал Курочкин — «коллекционировал» артистов, — продолжает его преемник, главный режиссер театра Кирилл Стрежнев.

Кто в театре главный

— А кто у вас в театре главный: директор или художественный лидер?

— Я считаю, в любом театре главный — творец. Моя задача как директора сделать все, чтобы он занимался только своим делом. Но если между руководителем и художником нет единомыслия, ничего не будет, это ущербный театр.

— А чем вы объясняете повсеместные конфликты между управленцами и творческими лидерами?

— Амбициями, только амбициями! Есть же положение о единоначалии. Конечно, может и художественный лидер руководить театром, бывают такие уникумы, но чаще директору и художнику приходится договариваться. Творец имеет право на эксперимент и даже на ошибку, но нельзя уж совсем забывать о зрителе. Деньги налогоплательщиков должны быть потрачены правильно, не только исходя из каких-то замыслов. Вот здесь и происходят конфликты. Директор обязан думать…

— О кассе?

— Грубо говоря, да. Но я — абсолютно счастлив, потому что для меня главное даже не то, сколько людей сидит в зале, а то, с чем они уходят из театра.

— Вы рассуждаете как театральный человек. Однако есть мнение, что менеджеру все равно, чем руководить: сегодня баней, завтра театром, потом футбольной командой. Прецеденты есть.

— Глубоко убежден: не каждый менеджер способен заниматься театральным делом. Если ты не понимаешь внутренних механизмов театра, не чувствуешь актеров, ничего не будет. Будет выполнение служебных обязанностей по должностной инструкции, от звонка до звонка. А театр — это не фабрика, где валенки валяют. Здесь каждый индивидуум, к каждому нужно найти подход.

— То есть еще и психотерапию практикуете?

— Конечно! Уметь не обидеть, не убить стремление к росту, и при этом не дать развернуться «звездной болезни»…

— Судя по вашим словам, театральный директор — профессия как минимум вторая, и первоначально необходимо пройти школу театра…

— Со мной, я знаю, многие не согласны, но нельзя стать сразу руководителем, не поработав хоть кем-то. У меня за плечами и театральное образование, и работа в комсомоле, оказавшаяся полезной, когда я стал руководить ТЮЗом. Театр — это собрание похорошему сумасшедших людей, которых надо любить.

Автора!

— Вы возглавляете этот театр семь лет. Есть ли стратегия его развития или многое происходит спонтанно?

— Есть. Я пришел из Драмы и сначала осваивал природу жанра, музыкальный театр — явление сложное, проблем в нем значительно больше: кадры тяжело заполучить, спектакли намного дороже. Задумываясь о перспективе, мы прежде всего взвешиваем наши желания и возможности. Если сегодня Кирилл Стрежнев тяготеет к мюзиклу, значит, моя задача — обеспечить жизнедеятельность этого направления. Не хочу обидеть оперетту, не так-то просто спеть «Марицу» или «Летучую мышь», но будущее за сложными формами, современными спектаклями, такими как «Фигаро», «Храни меня, любимая». Наша задача — стать конкурентоспособными в своем жанре. Пока нам сложно соперничать со столичными мюзиклами: там тратятся миллионы долларов, а мы должны уложиться в бюджет областного театра.

— Раньше у Музкомедии была марка «лаборатории советской оперетты», а теперь будет лейбл «кузницы российского мюзикла»?

— Еще Курочкин серьезно подступал к этому жанру. В своей стратегии мы по годам спланировали серьезную работу с композиторами, драматургами. Необходимо вернуть автора в театр! У нас много идей. Сейчас, например, работаем с Александром Пантыкиным. Свердловский театр всегда славился тем, что многие спектакли рождались именно здесь. Сегодня это сложно еще и потому, что сочинения приходится покупать. Раньше это делало государство в лице министерства культуры, а теперь мы сами платим авторам и претендуем на право первой постановки.

Оперетта — дама приятная во всех отношениях, но дорогая страшно

— В вашем театре есть то, что можно назвать собственным ноу-хау. Я имею в виду включение в его орбиту новых художественных «организмов» — ансамбля народных инструментов, танцкомпании, джазовой студии. Это раздвигает жанровые рамки театра оперетты.

С чего все началось?

— Когда я еще работал начальником управления культуры области, возникла идея использовать в спектаклях народный ансамбль «Изумруд». Было понятно, что потенциал этих ребят высокий, и мы включили их в штатное расписание. Следующим шагом стало приглашение в театр Эксцентрик-балета Сергея Смирнова: мы почувствовали, что такой балетмейстер может привнести какуюто изюминку, и сегодня этот коллектив — украшение театра. А после «Фигаро» мы поняли, что совершенно не обойдемся без коллектива с современным звучанием: так появилась Джем-студия Елены Захаровой, замечательного джазового педагога. На конкурсе уже были их работы, а впереди отдельный концерт.

— А что, штат театра резиновый, как вам удается решить эту проблему?

— Мы тратим то, что зарабатываем.

И потом у нас всегда был недобор в балете, где-то три-четыре ставки. А сейчас никакой проблемы нет — потихонечку сокращаем какие-то административные должности…

— Да, отличная идея. Кстати, до «Изумруда» у вас была еще и детская студия?

— Она и сейчас есть! Ее придумал балетмейстер Владислав Разноглядов, студия растет все время, туда народ просто валом валит. И если раньше она существовала на полуплатной основе, то с нового года будет только на бюджете театра, ни один ребенок ничего платить не будет, а лучшие дети своим участием в спектаклях будут еще и зарабатывать. Мог бы состояться знаменитый «Оливер» без студии? Или «Ночь открытых дверей»? Мы получили «Золотую маску» за этот спектакль, в этом заслуга и тех ребятишек, которые в нем участвуют.

У русских собственная гордость

— Чем сегодня отличается ваше плановое хозяйство от того, что было в советские времена, с четкой установкой по всем параметрам, включая количество премьер, зрителей?

— Там диктат был, а сегодня диктовать нет смысла. Я как менеджер сам прекрасно осознаю, что меньше четырех спектаклей в год нам выпускать нельзя. Это естественная потребность зрителя. Дают план по зрителю, но и в этом нас не надо убеждать. Каждый зритель приносит в копилку театра денежки, которые можно использовать для развития. Сегодня мы сами решаем: сколько стоит билет на «Марицу», на «Фигаро», на балет.

— Каков разлет цен?

— От 80 до 500 рублей, но 80 — это еще не самая низкая цена: в течение года мы играем около 40 — 50 льготных спектаклей для малоимущих. У меня лежат целые папки просьб от незащищенных слоев населения! Нельзя оставить без внимания, скажем, семьи погибших в Афганистане, или детей-сирот, они ведь иначе никогда не попадут в театр. А наши спектакли не только развлекательные, они играют и социальную роль. В течение года у нас на благотворительных спектаклях бывает около 25 тысяч зрителей. В случае чего — стульчики ставим.

— Вы одним из первых изучали опыт менеджмента американских театров, насколько он применим?

— Абсолютно разные системы, разные подходы. Театры в основном частные, и государство о них не заботится. Продюсеры решают все подругому, система воплощения произведений другая. Наша российская практика относительно здоровее. Главная наша особенность — стационарный, репертуарный театр. Хотя чегото принципиально нового мы там не увидели.

— А чемуто можно было поучиться, скажем, привлечению средств?

— Вот это самое главное. Не будем Мамонтовых вспоминать, но мы всегда занимались этим же, только были другие способы, и слова «фандрайзинг» не знали. Людей богатых, идущих навстречу искусству попрежнему мало, единицы.

— Но у вас же есть Попечительский совет.

— Да, и отдел развития. Все это появилось после поездки в США. Мы поняли, что без этого нам будет жить сложнее. И постепенно появились люди, готовые помогать. Ни одни наши крупные гастроли не обходятся без помощи главного спонсора. Но наши отношения — это медаль с двумя сторонами. Есть более 30 предприятий, которые входят в эту большую финансово-промышленную группу, и люди на них не обделены вниманием искусства. Не проходит ни одного праздника, чтобы мы их не поздравили.

— Для артистов это концерты, которые в советские времена называли шефскими?

— Зато им, ведущим солистам, выплачиваются стипендии.

— А вдруг сменится собственник, что тогда?

— Все зависит от взаимоотношений руководителей, только от личностей — я в этом убежден. Государство еще не решило массу вопросов по благотворительности, не придумало, как ее поощрять. А мы всегда стараемся отблагодарить.

— Получается, что в России главное — выстраивать отношения?

— Я бы сказал — обращать людей в свою веру.

Вместе будет веселей

— Вы возглавляете Ассоциацию театров Урала. Для чего она была создана и каковы плоды этой работы?

— Много лет все директора говорили: надо объединяться. Так пять лет назад появилась Ассоциация уральских театров, и еще примкнул Сыктывкар. Главная задача — видеть и слышать друг друга. Мы собираемся три-четыре раза в год, проводим семинары. Недавно были совершенно замечательные встречи в Тобольске: небольшой город, но театру — 300 лет! Там масса проблем. Мы встретились с руководством города, с труппой, посмотрели спектакли, и на примере Тобольска изучали опыт работы театров малых городов. Кто этим, кроме нас, будет заниматься? Приехали люди из театров Ирбита, Серова, Каменска-Уральского, им было очень полезно. Мы пытаемся всегда на наши заседания собирать заместителей мэров городов, где есть театры. Например, узнаем, что в Кургане несправедливо сняли директора театра. Изучаем эту проблему и выступаем как профсоюз.

— Ассоциация — объединение директорского корпуса?

— Не только. Мы обмениваемся опытом, скажем, постановочная часть сегодня лучше всех сегодня работает в Челябинском театре драмы, там культура просто высшего пилотажа. Значит, туда приезжают завпосты (заведующие постановочной частью), гримеры, которым нужно пройти стажировку. Посылать учиться в столицу дорого. Одно из направлений — знакомство с мировыми достижениями.

— Сколько театров в Ассоциации?

— 39 театров, но не все в состоянии заплатить 10 — 15 тысяч рублей взноса в год, хотя тогда членство подразумевает бесплатную учебу, рассылку документов и другой информации. После нас в стране стали появляться подобные организации, в Поволжье, например. Теперь встречаемся ассоциациями.

— О чем мечтает директор одного из самых успешных в стране и самых любимых в городе театров?

— О новом здании. Мы в полном смысле слова «обижены судьбой», и властям должно быть стыдно. Из государственных театров сначала построили новый ТЮЗ, затем была реконструкция Оперного, после этого построили Театр драмы, не так давно отреставрировали Театр кукол. Ну, теперьто наша очередь! Здание с 1962 года не изменялось, мы — единственный на Урале, а может, и в стране, театр, который не имеет кулис, карманов сцены, ни одной гримерки с дневным освещением. Артисты балета, чтобы выйти на сцену, с двух этажей в очередь выстраиваются…

— Но вам вроде бы передают кинотеатр «Совкино»?

— Нам три раза заявляли, что мы занимаем это помещение, а сегодня там филиал «Салюта». Но даже «Совкино» для нас — только вторая, малая сцена. Здание театра по всем заключениям морально устарело, оно никогда не сможет соответствовать современным требованиям. Реконструкция не спасет, вокруг все застроено. Замечательно, что в нашем городе возникает столько новых спортивных сооружений. Но неужели не найдется возможности построить всем миром еще один театр, разве он этого не заслуживает?

Дополнительные материалы:

Михаил Софронов

Директор Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии, секретарь Союза театральных деятелей России, президент Ассоциации театров Урала, вицепрезидент региональной организации «Уральское землячество», заслуженный работник культуры Российской Федерации.

Образование получил в Белорусском государственном театральнохудожественном институте по специальности режиссер. Карьеру начинал в отделе пропаганды Свердловского обкома

ВЛКСМ, затем работал директором Екатеринбургского ТЮЗа (1978 — 1983), начальником Управления культуры Свердловской области (1984 — 1995), начальником Управления региональной и национальной политики министерства культуры РФ (1996, Москва). Вернувшись в Екатеринбург, возглавил Академический театр драмы (1996 — 1999).

С 1999 года — директор Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии. За этот период театр выпустил около 20 спектаклей, после долгого перерыва возобновил активную гастрольную деятельность, с последней «Золотой маски» вернулся с двумя наградами.