Литература онлайн
Денис Драгунский: «Литература создается, чтобы читали ее, а не сшибали червонцы».Политический консультант и журналист, Денис Драгунский в народе больше известен как прототип Дениски из «Денискиных рассказов» его отца Виктора Драгунского. Но Денис Драгунский — также автор более 700 интернет-рассказов. Недавно состоялась презентация повести «Архитектор и монах» и очередного сборника рассказов «Взрослые люди». Автор злободневных статусов в Facebook обозначил свои взгляды на интернет-литературу, молодых писателей и национальное самосознание.
— Как начинающему писателю попасть на рынок?
— Напиши книжку, заведи себе ЖЖ («Живой журнал». — Ред.), Facebook, побольше фрэндов. Вывеси книжку в ЖЖ или ссылку на нее дай, чтобы как можно больше людей ее прочитало, рекламируй ее. И если книжка будет хорошей, рано или поздно ее заметят. Но текст должен отвечать хотя бы базовому литературному уровню. Приходится констатировать, что 80 — 85% написанного этому условию не отвечает совершенно. Это вещи низкого качества, к сожалению. Они могут представлять ценность только для самого автора, этакая самопсихотерапия. Раньше любой гимназист, кадет, студент или любая барышня писали дневники, письма, а не СМС: «Пришли в кафе, ждем заказа». А слабо вот так: «Дорогая Лизавета, пишу тебе из города Брянска, куда уехали с маменькой и папенькой на выходные». Подлинное интеллектуальное упражнение!
— Влияет ли, по-вашему, формат интернет-литературы на современные жанровые формы «бумажной» литературы?
— Интернет-литература бывает разной. Случается, люди главу за главой выкладывают свои длинные повести, а есть совсем короткая интернет-литература, например, Facebook-статусы. Русский человек переделал Facebook и ЖЖ под свою надобность, превратив их в исповедальню и литературный клуб.
Я начал писать как блогер в политическом журнале. В 2007 году партия СПС, в которой я работал и за которую всегда выступал и голосовал, провалила выборы. Стало понятно, что партия обречена. Тогда в ЖЖ я публиковал различные политические комментарии и редко-редко какие-либо рассказы. И где-то в декабре того года я принял решение: с политикой завязано, начинается художественная литература. И стал выкладывать в сеть рассказы размером с экранную страничку.
Интернет-литература должна быть короткой, понятной, внятной, четкой. Читатель публикует отзывы сиюсекундно. Это очень важно, и поэтому я чувствую, что понятно, что не понятно, и сам того не желая, начинаю делать тонкую подстройку под читателя. Но на потребу (сейчас многие мои посты вызывают недовольство и возмущение у читателя, и мне это даже очень нравится), а в том смысле, чтобы «дошло».
— В чем отличие интернет-литературы от обычной офлайн-литературы?
— Чтобы текст можно за один прием было «оприходовать». Это пять минуть чтения или полчаса, но не больше. За один присест. Вот человек отвлекся от своей работы, зашел в ЖЖ к любимому автору, видит во фрэндленте новое сообщение, вот он его и прочел. Офлайновая литература — это иное, она предполагает, что я сажусь, беру книжку и читаю ее. А интернет — это другая манера, другой жизненный рисунок человека.
— Будет ли стремиться офлайн-литература к краткости?
— Наоборот, она будет скорее подчеркивать свою специфику, ориентацию на медленное чтение. На Западе издается все больше толстых романов, страниц на 500 или 800. Читают. Не любовные или «убивалочные», а толстые романы. Например, стали модны на Западе семейные саги или серьезные исторические романы. Вот недавно вышел шоковый роман Джоанатана Литтела «Благоволительницы». Он очень подробный, тяжелый, скрупулезный, с описанием природы, боевых действий. Читают. У нас же пока читатель более легкомыслимый.
Интеллектуальная изоляция
— Почему-то к нам редко попадают иностранные книги, даже бестселлеры. Например, что касается интеллектуальной литературы, тот же «Облачный атлас» стал у нас известен только после экранизации.— Многие книжки в СССР издавались огромными тиражами. Собрание сочинений Эмиля Золя — тираж 300 тыс. экземпляров, и его нельзя было достать, между прочим. И не только потому, что довлело представление о престижном потреблении. Была огромная жажда просвещения, с одной стороны, а с другой — литература в СССР была искусственно «обчикана». Ничего массового, ничего на потребу широким малообразованным слоям населения, простым людям. Практически не было детективов. Что такое «Библиотечка военных приключений», майор Пронин и переиздание «Шерлока Хомса»? Совершенно не было любовных романов, «целовалок» так называемых, не было триллеров, приключений, где кто-то кого-то трах-бара-бах. И на таком пайке голодном, на изысканной литературной диете, держали советский народ начиная где-то с 1930-х годов. И вот когда массовая литература появилась, она заполнила собой все дыры, сильно распухла, вытеснив с читательского поля тех людей, которые могли бы читать толстые серьезные книжки. Все набросились на детективы и любовные романы. Это первая причина.
Вторая — это с трудом преодолеваемый изоляционизм в переводческой политике. Считается, что американская литература про американцев, немецкая про немцев, а нам это неинтересно, мы хотим читать про своих. Хотя это не главная причина. Кроме того, у нас отсутствуют элементы продвижения литературы. Например, нет журналов литературно-критических.
— Журнал «Сноб», например, печатает отрывки новых произведений...
— Печатает. А, скажем, на той стороне есть журналы, посвященные исключительно литературе. Все отечественные журналы влачат жалкое существование. Все наши традиционные «Новый мир», «Дружба народов» издаются крохотными тиражами, четыре-три тысячи экземпляров. Это смешно. У американских Atlantic, Harpers, New Yorker тиражи миллионные. Стотысячные тиражи интеллектуальной прозы, даже полумиллионные. Наше массовое филологическое образование — хиленькое, литературу в школе преподают хиленько, урезают часы. Нет рекламы интеллектуальной литературы (я имею в виду серьезную настоящую литературу). Выходит какая-то интеллектуальная книга, казалось бы, выкладывай ее. Когда я спрашиваю в книжных магазинах, почему у вас на витрине 5 — 6 популярных авторов массовой литературы и нет серьезной интеллектуальной прозы, отвечают: «А потому что тех покупают». У нас такая примитивная экономика, направленная на примитивное извлечение прибыли: лучше пропихнуть любовный роман, который потом выкинут на помойку, зато сейчас купят. Еще плохо, что у нас безумно завышены цены на книги. Проблемы литературы в том числе связаны с этим.
Издатели против
— Судя по вашим постам, вы за свободный интернет и против антипиратского закона?— Против. Я считаю, что интернет действительно свободный. Если и доводить это все до логического конца, надо тогда запрещать давать читать книжки другим людям. Чем чаще человек вывешивает в интернете свои опусы, тем больше в конечном итоге будет продаж его книги в бумажном варианте, поскольку интернет накачивает популярность. Литература же создается, чтобы читали ее, а не сшибали червонцы.
При самом лучшем варианте автор получает с проданного экземпляра 20 рублей. Я бы на месте писателя и издателя попытался ввести какие-то другие механизмы. Например, система постоплаты: понравилась книжка, перевел автору деньги, 50, 100 рублей. Если богатый — поддержи писателя, переведи 10 тысяч. Надо создать чисто технологическую инфраструктуру, искать новые пути собирания денег с читателя, а не действовать такими ломовыми запретами.
— Прочитал, что вы разрабатывали теорию национального самосознания. Сейчас в СМИ эта тема стала часто обсуждаться, а именно — вопрос национального самосознания у русских, притом что Россия — это не многонациональное государство, как СССР, а именно мононациональное. Как вы считаете, с чем это связано?
— Всякий межнациональный конфликт — всегда конфликт идентичности. Конфликтуют всякий раз люди, ратующие за различные ценности социальной структуры при возникновении реальной или воображаемой конкуренции за ресурсы. Так называемый закон Фредерика Барта гласит, что этнические группы могут сосуществовать в одном пространстве неопределенно долгое время, если они эксплуатируют разные ресурсы. Например, рыбаки, охотники и земледельцы. Но если в реке кончается рыба или начинается засуха, назревает конфликт.
Оптимально все национальные группы стремятся занимать определенные социальные ниши. К примеру, татарин — дворник, а еврей — адвокат или доктор. Это нормально. Вот сейчас происходит переформатирование социальных ниш. По ситуации на рынке труда получается, что иммигранты могут вытеснять кого-то с насиженных мест. Обычно это касается непрестижных тяжелых работ. Явление вызывает раздражение. Например, изменение облика города, мегаполис явно «смуглеет». Людям кажется, что у них отнимают какой-то ресурс.
По социологическому закону Томаса, если люди принимают какие-то фантазии за реальность, они имеют реальные последствия. Показателен пример с ведьмами: их не было, люди фантазировали на эту тему, а женщин сжигали реально. Так и здесь: людям кажется, что их ограбили, притесняют, условно отнимают рабочие места, хотя на самом деле ничего этого нет. А национализм процветает. Между тем никогда не найдется столько русских, готовых мыть урны и работать в нечеловеческих условиях на стройках за такие маленькие деньги. Самое главное, с этим придется жить, ничего исправить нельзя. Остановить миграцию не получится. Ни в Европе, ни в России, эта ситуация — навсегда. К ней надо привыкнуть.
То, что люди стали национально самоиндентифицироваться, само по себе прекрасно. Хорошо бы, чтобы кроме надписи «Я русский» было написано: «Я русский, поэтому прочел “Войну и мир” два раза». Быть русским — не значит кричать об этом. Это значит принадлежать этой культуре, осваивать ее. И разбираться, кто был раньше: Андрей Рублев или Дионисий, и кто на кого повлиял.