Помни о Шакти

Компании продолжают наращивать вложения в НИОКР — научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки. Традиционно в этой сфере лидируют машиностроители. Однако общий объем инвестиций до сих пор мал, а выгода от них неочевидна.

Аналитический центр «Эксперт-Урал» представляет очередную — третью — волну исследования инновационной активности промышленных компаний и предприятий промышленной инфраструктуры, подводящую итоги 2012 года.

Традиционно в исследовании мы рассматриваем производственные и научно-производственные компании, у которых балансовая стоимость результатов НИОКР на конец исследуемого года составляет не менее миллиона рублей. Миллион, понятно, сумма символическая, однако она показывает, что бизнес хоть как-то интересуется исследовательской сферой. Эти компании составляют основную таблицу рейтинга. Кроме того, присутствует дополнительная таблица: в ней предприятия ранжированы по объему затрат на незаконченные НИОКР за 2012 год. Основная таблица, базирующаяся на сумме балансовой стоимости НИОКР, позволяет увидеть общую динамику и понять отраслевые тенденции, а дополнительная, составленная по затратам на незавершенные НИОКР, — обсуждать изменения вложений компаний в разработки.

Первый рейтинг по такой методике мы составили год назад по итогам 2011-го. Тогда в нашу основную выборку, сформированную тем же образом, попали 168 предприятий. В этот раз мы работали со 150 фирмами: список получился меньше на 11%. Сокращение по совокупной балансовой стоимости куда значительней: по итогам исследования-2011 компании выборки суммарно имели на балансе почти на 12 млрд рублей НИОКР, в исследовании настоящей волны мы насчитали лишь 7,9 миллиарда — сокращение на треть.

Экономический спад здесь ни при чем: просто в этом году мы брали только уральские активы исследуемых предприятий, зачастую отказываясь от отчетности холдинга целиком. Так, лидер прошлогодней выборки Уралвагонзавод, имевший в 2011 году совокупную балансовую стоимость исследовательских работ почти в 3 млрд рублей, в выборку по итогам 2012 года в консолидированном виде не попал: мы включили только отдельные уральские подразделения холдинга, занимающиеся инновациями, например, Уральское конструкторское бюро транспортного машиностроения и Уралтрак. Этот методический ход, конечно, сузил широту рейтингового охвата: в крупных холдингах зачастую создаются единые научные или инновационные центры, обслуживающие все активы интегрированного предприятия. (К примеру, так поступает Трубная металлургическая компания (ТМК): имея много уральских активов, компания проводит исследования масштабно в собственных специализированных центрах, в том числе и в США, которые в поле зрения нашего исследования не попадают.) Но, на наш взгляд, так лучше выявляется уральская специализация рейтинга, особенности локального рынка.

Ускользающий рост

Попытаться оценить экономическую тенденцию, а не ухищрения методики, можно при помощи динамики от 2011 года к 2012-му по участникам теперешнего исследования. Если считать по основной таблице (балансовой стоимости), можно говорить о мощном 22-процентном прыжке: анализируемые 150 компаний в 2011 году на балансе имели около 6,5 млрд рублей НИОКР, к 2012 году эту стоимость они нарастили до 7,9 миллиарда. А вот если считать по дополнительной таблице (незавершенные НИОКР), налицо спад на 8 — 9%: 2,1 млрд рублей затрат в 2012 году против 2,3 миллиарда годом ранее. (Заметим, что официальная статистика по экономике региона в целом демонстрирует динамику в обратном направлении — прирост на 18% по итогам 2012 года.) Вспомним рейтинг прошлого года: по основной таблице в 2011-м не было ни роста, ни спада к уровню 2010-го, зато по дополнительной таблице мы имели гигантский прирост в 40%.

Попробуем интерпретировать эти результаты. В 2010 — 2011 годах компании наращивали траты на прикладные исследования и разработки (прирост в доптаблице-2011). Многие проекты закончены в 2012 году, их результаты отнесены на баланс предприятий (прирост основной таблицы-2012). Исследовательский пыл, однако, угасает — новых проектов в 2012 году начато меньше, чем прежде (спад в доптаблице-2012). В итоге в рейтинге следующего года мы вряд ли получим большой прирост как балансовой стоимости результатов НИОКР, так и нематериальных активов уральских промышленников за счет новых идей. Скорее всего, будем вынуждены фиксировать спад.

Марш машстроя

Большинство стоимости балансовых НИОКР, которые попали в поле нашего зрения, обеспечивает машиностроительный сектор — совокупно многочисленные его направления дают 44% основной таблицы нашего рейтинга. Это, кстати, совершенно соответствует официальной статистике: по данным Росстата, 46% внутренних затрат на исследования и разработки Уральского региона в области промышленного производства приходится на машиностроительный сектор. Именно он продемонстрировал и наибольший прирост в доле — 7 процентных пунктов. Следующий заметный сектор — отрасли и направления, связанные с нефте- и газодобычей, на них приходится 20% НИОКР. Заметим, что информационные технологии, почитающиеся во всем мире как одна из наиболее инновационных отраслей, в Урало-Западносибирском регионе привносят лишь 3% в общий котел НИОКР.

Наибольший относительный прирост вложений в НИОКР в 2012 году продемонстрировали энергетики (впереди всех Тюменьэнерго): прирост балансовой стоимости в отрасли за год — 17,6 раза. Но в структуре исследовательских работ на Урале сектор все равно занимает чуть более 2%. Неплохо увеличила объем поставленных на учет технологических достижений черная металлургия (лидеры — Металлургический завод им. А.К. Серова и «Уральская сталь»).

Сила и размер

Составленный рейтинг по балансовой стоимости НИОКР получается умеренно концентрированным: на первый дециль выборки (верхние 15 компаний) приходится примерно 62% суммарной балансовой стоимости, на второй — 19%, на третий — 8%, остальное — мелочи. В принципе такое распределение характерно и для других наших исследований: например, в рейтинге крупнейших компаний региона на первый дециль выборки из 400 фирм традиционно приходится 60 — 65% совокупной выручки всего списка.

Интересно сравнить балансовые НИОКР и размеры компаний, эти балансы имеющие. Вообще компании, вкладывающиеся в научные исследования и разработки, — это не обязательно промышленные гиганты. Например, лидер списка УОМЗ в нашем традиционном рейтинге крупнейших компаний Урало-Западносибирского региона топ-400 по итогам 2012 года предварительно располагается на 228 позиции, следующие за ним Мотовилихинские заводы — на 113 месте, а Магнитогорский металлургический комбинат, занимающий в листе крупняка четвертую позицию, в рейтинге по балансовым НИОКР лишь на 17 месте. (Укажем: данные по рейтингу топ-400 по итогам 2012 года предварительные, сам рейтинг выйдет в свет в следующем номере «Э-У» от 28.10.2013.)

На первый взгляд, прямой связи между размером компании и объемами ее трат на НИОКР нет: на ближайших строчках чередуются компании и из первой десятки уральского крупняка, и производители «второго эшелона», а 83 фирмы из ныне исследуемой выборки и вовсе не попадают в топ-400 — недотягивают по объемам выручки. Но связь все же есть: если в рейтинге инновационных компаний и присутствует крупняк, то искать его стоит ближе к трем первым децилям выборки, серьезное исключение составляет разве что Башнефть, расположившаяся со своими балансовыми НИОКР на 94 строчке рейтинга, в то время как в топ-400 она претендует на попадание в тройку лидеров.

С незаконченными НИОКР за 2012 год круг первых лиц еще уже: в доптаблице на первые десять компаний из 43 присутствующих приходится 87% суммарных затрат.

Отсюда вывод: серьезными инноваторами, которые, во-первых, проводят более-менее широкие исследования, а во-вторых, имеют достаточный масштаб, чтобы воплотить в жизнь результаты, являются лишь первые 30 — 50 компаний основной таблицы. Уточним: здесь мы говорим о «плановых» или «массовых» инновациях, когда компании понимают, что им требуется улучшить в продукте/технологии, представляют, как это можно сделать, и готовы тратить конкретные деньги на разработку и внедрение. Эта логика не может схватить того, на чем зиждется венчурный капитал: внезапно полученное уникальное открытие, требующее сравнительно невысоких, но рисковых вложений, в результате которых оно (правда, с невысокой вероятностью) способно развиться до небывалых высот.

Передовики

Чтобы считаться инновационной, компании недостаточно ощутимо вкладываться исследования. Важно, чтобы эти
вложения имели значимый вес в компании, их осуществляющей. Поэтому наряду с объемными показателями мы решили обратить внимание на относительные: насколько для каждой компании велика доля балансовой стоимости результатов научных исследований во внеоборотном капитале (по первой таблице) и насколько велика доля затрат на незаконченные и неоформленные НИОКР в выручке компании (по второй таблице).

В целом по двум таблицам эти доли оказались совершенно невелики. В среднем вес НИОКР во внеоборотке занимающихся исследованиями предприятий на Урале не превышает 10%, а доля средств от выручки, направляемых на НИОКР, и вовсе незаметна — 0,73%.

Получается, что научно-исследовательская деятельность даже для тех фирм, которые ею занимаются, скорее, факультативна. Однако в первой таблице нашлось девять фирм (6% от 150), для которых НИОКР обеспечивают более половины внеоборотного капитала: полагаем, что для них высокие технологии все-таки критичны. С вложениями в новые разработки в 2012 году еще хуже: лишь две компании перешагнули психологический трехпроцентный рубеж, являющийся общепринятым евростандартом. Результат не блестящий.

Теперь соберем эти критерии вместе и попытаемся выделить самых влиятельных инновационных промышленников в Урало-Западносибирском регионе. Во-первых, эти компании должны много вкладывать в исследования и разработки, а их балансовые результаты — оцениваться в приличную сумму. Во-вторых, стоимость этих вложений и активов должна быть ощутима для самой компании, определять ее основную деятельность; также неплохо, чтобы от года к году значения росли. В-третьих, компания должна быть достаточно крупной, чтобы суметь самостоятельно претворить идеи в качественно новые продукты и технологии.

Описанным критериям, на наш взгляд, в большей степени удовлетворяют восемь компаний (подробнее см. таблицу «Компании-лидеры инновационного процесса на Большом Урале»). Структура совпадает с генеральной совокупностью: абсолютное большинство (пять или шесть, в зависимости от подхода) относятся к машиностроительным сегментам, два — напрямую связаны с нефтедобывающей отраслью, одно химическое и одно работает в сфере информационных технологий.

Маргинальный инструмент

То, что машиностроительные предприятия который год лидируют в наших рейтингах инновационно активных компаний, естественно. Однако вот нестыковка: отраслевая структура рейтинга НИОКР категорически не соответствует отраслевой структуре региона. Так, в большинстве проводимых нами исследований (например, в том же рейтинге крупнейших компаний макрорегиона, рейтинге крупнейших экспортеров Урало-Западносибирского региона, исследовании инвестиционных инициатив Большого Урала) в лидерах, как правило, значатся самые массивные и самые зарабатывающие отрасли. Как правило, это нефтегазовый сегмент, металлургия разных сортов, трубная промышленность, химия и нефтехимия.

Раз так, то инновационная активность не может называться ни следствием успешности, ни необходимой причиной развития. Вполне успешно развиваются и даже лидируют на фоне остальных отрасли и сектора, не сильно тяготящиеся вложениями в новые технологии или разработкой новых типов продукции. Да, скорее всего, инновационная активность способствует развитию. Но это только один из множества возможных путей, а вовсе не необходимое условие существования, как это принято в глобальном экономически развитом мире.

Дополнительная информация.

Сила тяги

Госзаказы на разработку и производство новой продукции с четко указанными характеристиками — эффективный способ стимулирования инновационной деятельности, уверен вице-президент Группы Синара, генеральный директор «Синара — Транспортные машины» Евгений Гриценко.

— Евгений Иванович, как вы относитесь к технологическим заимствованиям?

— Группа Синара идет по пути сочетания двух инжиниринговых стратегий: трансфера зарубежных технологий и создания собственных разработок. При этом компания рассматривает процесс трансфера технологий не только и не столько как условие преодоления технического отставания, а скорее как отправную точку для собственных инноваций. Так, наше совместное предприятие с компанией «Сименс», завод «Уральские локомотивы», за счет трансфера технологии асинхронного двигателя получил существенный импульс: в электровозе «Гранит» (серии 2ЭС10) российские конструкторы внедрили до 80% инженерных решений, ранее не применявшихся в отечественном машиностроении. Эти локомотивы оснащены самым современным бортовым комплексом оборудования, отличаются экономичностью, повышенной мощностью и силой тяги, что не раз подтверждалось за время эксплуатации.

— Какие ключевые точки роста в сфере инноваций вы выделяете для своей компании?

— Если продолжить на примере «Уральских локомотивов», то можно отметить два направления. Большая работа ведется по организации производства электропоездов «Ласточка»: специалисты завода внесли в его конструкцию, разработанную компанией «Сименс» для Олимпиады-2014 в Сочи, около 20 — 40% изменений в зависимости от технологических узлов. Параллельно с освоением базовой модели «Ласточки» предприятие работает над созданием новых модификаций электропоездов.

Другая перспективная разработка — электровоз переменного тока с асинхронным тяговым приводом — пока носит рабочее название «проект 11201». Он изготовлен по инициативе «Уральских локомотивов» для рынка стран пространства-1520 (связанных общей шириной колеи, единством технических и технологических стандартов. — Ред.) и представлен в сентябре на Международном железнодорожном салоне в Щербинке.

На этой же выставке холдинг «Синара — Транспортные машины» показал и газотурбовоз ГТ1h. Это локомотив, аналогов которому в мире нет, он необходим для освоения северных территорий страны, где много природного газа, но нет готового дизельного топлива. Инициатором его создания выступили Российские железные дороги. Вообще, использование природного газа в качестве моторного топлива для железнодорожного транспорта — одно из перспективных направлений в масштабах всей страны, которым мы будем заниматься совместно с компанией «Газпром газомоторное топливо».

Для создания принципиально нового магистрального тепловоза нам необходим инновационный дизельный двигатель, разработка которого ведется на Уральском дизель-моторном заводе. Завод должен создать целое семейство новых высокооборотных дизелей для различных видов транспорта к 2016 году. Работа над этим проектом началась в феврале 2012 года, когда министерство промышленности и торговли объявило конкурс на разработку и производство высокооборотных дизельных двигателей.
В России дизелей с такими техническими характеристиками пока никто не делает, даже в мире подобных производителей лишь единицы.

— Как построена система управления инновациями в компании?

— Система управления инновационными проектами состоит из двух уровней. Стратегический — это научно-технический совет ОАО «СТМ». Он состоит как из специалистов компании, в первую очередь инженеров, так и из наиболее авторитетных представителей отраслевых научно-исследовательских институтов и руководителей инженерно-технических служб РЖД. Представители РЖД имеют большой опыт эксплуатации различных видов подвижного состава, а работники отраслевых институтов дают указания по своим узким темам. Такая структура и схема работы позволяет получать обратную связь на стадии обсуждения перспективной разработки. В итоге еще при обсуждении проекта локомотива возникает понимание перспектив внедрения самых передовых технологий.

В дальнейшем, уже на стадии разработки и производства новой техники, научные усилия консолидирует Центр инновационного развития, приглашая к сотрудничеству отдельных специалистов узкого профиля. Центр поддерживает контакты с Массачусетским технологическим университетом, МИИТ, Роснано, УрФУ.

— Каковы ключевые направления стимулирования и регулирования инновационной деятельности?

— Инновации без господдержки в принципе развиваются слабо: пока за массовым развитием стоит инициатива государства. Практически все инновационные проекты Группы Синара созданы при поддержке если не государства, то государственных структур и компаний, таких как Российские железные дороги или фонд «Сколково».

Большинство видов господдержки, доступных российским машиностроителям, можно свести к двум ключевым направлениям: это грантовые проекты и госзаказы на разработку с ограниченными сроками и утвержденными техническими характеристиками. Мы рассматриваем работы и того, и другого направления, но для устойчивой работы предпочтительным является заказ на разработку продукции. Если грантовая система предполагает, что основные риски несет государство (не факт, что на готовую продукцию потом будет найден потребитель), то заказ с гарантированным объемом выкупа — это понятный механизм, который распределяет риски между заказчиком и исполнителем. Твердый контракт на определенный объем продукции надлежащего качества позволяет производителю рассчитывать срок возврата инвестиций в случае успешной реализации проекта.

В транспортном машиностроении особую роль играет политика государства в области технического регулирования. Пока есть способ тянуть срок службы устаревшей техники, ни о каком развитии новых продуктов речи быть не может. Сейчас именно на эту сферу направлено пристальное внимание регулирующих органов и законодателей, обсуждается ужесточение сроков использования техники и экологических параметров, таких как нормы выбросов. Если соответствующие ограничения будут закреплены законодательно, будет увеличиваться и производство инновационных продуктов.

Подковать блоху публично

Чтобы найти эффективное применение вашей разработке, устраивайте широкое ее обсуждение, уверен Джонатан Линтон, профессор Университета Оттавы (Канада), руководитель лаборатории инновационного менеджмента.

— Есть немало проблем в совместной работе индустриального бизнеса и исследовательских центров, расположенных в нашем регионе. Самая первая — они совершенно не слышат друг друга.

— Во всем мире никто недоволен взаимодействием исследовательских центров с бизнесом. Сейчас в США и Канаде мы видим огромную потребность в трансфере знаний в отрасли производства. Важнейшей трудностью здесь является организация процесса. Допустим, у вас есть фундаментальная наука; затем вы хотите, чтобы эстафету перехватила прикладная наука, способствующая достижению конкретной цели; потом нужно, чтобы появилась технология, и вы ее внедряете. Казалось бы, все просто, вот только на практике получается, что во всех этих сферах задействованы разные специалисты, управленческие подходы, отличающиеся друг от друга способы проведения исследований и т.п. Договориться очень сложно.

Государственные лаборатории или институты, которые отвечают потребностям коммерческих индустрий и работают над их заказами, — большая редкость. Особенно это касается лабораторий, которые исторически занимаются фундаментальными науками, потому что эти исследования требуют особого типа мышления. Такие ученые часто бывают очень независимыми.

— Я думаю, это снобизм в каком-то смысле.

— Это типично для всех ученых. В таких кругах считается, что если вы действительно хороши в том, что делаете, то вы неизбежно восходите к занятиям фундаментальной наукой в самом чистом виде. А если нет — то вынуждены работать с индустрией и прикладными задачами.

Вот и получается, что у вас вроде бы есть лаборатории, но они традиционно очень независимы. А вы хотите от них совместной работы с промышленниками, с теми, у кого совсем другие идеи и способы коммуникации. Это не так просто сделать. Это часть коммуникационной культуры.

— Стереотип?

— Да, и он серьезно присутствует в Северной Америке, намного меньше в Германии и некоторых азиатских странах. Я думаю, эта проблема возникает из-за структуры образования, обычно разделяющей ученых и представителей бизнеса. Ученые посвящают себя исключительно науке и думают о своем вкладе в ее развитие, а представители бизнеса больше озабочены максимизацией прибыли, в этом вся сложность. Необходимо вводить программы, курсы, которые будут обучать ученых и инженеров ведению бизнеса, предпринимательству, а также управлению исследованиями и разработками. Этот элемент системы образования уже начинает появляться во многих странах, но пока только зарождается.

В России, возможно, проблема не так остра: у вас была хорошая практика политехнических институтов, которые учили студентов и работали на индустрию. Но вопрос в том, чего хотят люди, работающие в политехнических университетах: мигрировать в область науки, занимающейся фундаментальными исследованиями, или работать над прикладными задачами. К примеру, в Нидерландах, очень практичной стране, индустрия испытывает сложности при взаимодействии с университетами. Политехнические университеты все больше отдаляются от реальной экономики в сторону фундаментальных знаний.

— Но снобизм есть и с другой стороны: когда ученые предлагают предпринимателям разработки, те тоже большого внимания не выказывают.

— Это тоже свойственно всем странам. Ученые постоянно жалуются на то, что бизнес беспокоится только о деньгах. Действительно, ему безразлично, что кто-то научился, например, проводить ток при 2 градусах выше абсолютного нуля, а не при 20, как это было раньше. Ученые этим увлечены, так как это новое знание, то, чего еще не существовало в принципе. Но предпринимателя сама по себе идея суперпроводника не интересует.

Как-то я сотрудничал с одной национальной лабораторией в США. В одном из направлений мы рассматривали наносистемы из кремния, способные к самовоспроизведению. Когда вы просто рассказываете об этом, люди отвечают, что это жутко интересно, кивают, но разворачиваются и уходят. Но когда вы говорите о том, что можете нанести слой толщиной в 1 микрон абсолютно без пор или с регулируемым размером пор, который может сделать любую поверхность химически инертной и предотвратить окисление, это уже начинает вызывать реальный интерес. У вас может быть металлический или пластиковый бак, покрытый слоем этого материала, таким образом, в нем можно перевозить или изготавливать химические вещества, и он не будет поврежден из-за взаимодействия с ними. Вы можете покрыть таким материалом устройство для перемешивания и поместить его в агрессивную среду. Или, к примеру, если идеально чистая вода будет течь по трубе из акрила или ПВХ, она будет уносить с собой ионы материалов, но если покрыть трубу тонким слоем керамики, вода останется чистой. Такие предложения гораздо ближе для бизнес-мышления, чем просто лекции о наноструктурах.

Лучшая в этом смысле лаборатория, которую я видел, расположена в Сингапуре. Там новые технологии выставили на всеобщее обозрение. Например, посетитель концентрацией внимания мог заставить двигаться изображение автомобиля на экране. Два профессора привели меня туда. Мне прикрепили электроды на голову, и я решил производить математические вычисления в уме настолько быстро, насколько могу. А когда взглянул на экран, то увидел, что машина движется очень быстро. Разработчики рассказали, как один из посетителей предположил, что устройство было бы прекрасной возможностью помогать детям учиться концентрироваться, поскольку дает обратную связь. На этой выставке был и ряд других инсталляций — и все они рождали идеи.

То есть лаборатория просто показала то, что она делает, и люди, обычные посетители, сами придумали ряд возможностей для применения. Это своеобразная форма краудсорсинга, когда вы предлагаете людям попробовать интересную идею. И они сами подают вам множество идей ее использования.

— В какую сторону стоит двигаться Уралу?

— Одна из первых вещей, которая мне приходит в голову: Уральский регион исторически имеет сильные горнодобывающую и металлургическую отрасли. Если говорить общо — силен в традиционном материаловедении. И если он сможет интегрировать в эти знания нанотехнологии, тогда у него есть шанс найти место в экономике будущего. Правда, здесь большой риск: через некоторое время традиционные материалы могут быть заменены композитами. Но композитам все равно необходимо какое-то количество металла и неметалла (керамики или органики) в качестве основы. И если у вас достаточно знаний в этих областях, вероятно, вы сможете скомбинировать их для того, чтобы создать интересные вещи.

Централизованные исследования

Трубная металлургическая компания проводит уникальные испытания в собственных исследовательских центрах в России и США, рассказывает заместитель генерального директора — главный инженер ТМК Александр Клачков.

— Александр Анатольевич, как зарождалось инновационное направление в холдинге?

— Практически сразу после создания ТМК перед нами встала задача масштабной модернизации производства на предприятиях, вошедших в состав компании, основные мощности которых были созданы еще в советскую эпоху. Всего за несколько лет проведена огромная работа по модернизации сталеплавильных и прокатных мощностей, закуплены, смонтированы и введены в эксплуатацию новые производственные линии. Общий объем инвестиций ТМК на эти цели превысил 3 млрд долларов. В результате компания сегодня обладает самыми большими в мире мощностями по производству стальных труб. Еще 10 — 15 лет назад высокотехнологичная трубная продукция не производилась в России, и нефтегазовые компании приобретали ее почти исключительно за рубежом. ТМК смогла предложить российским нефтяникам конкурентоспособную продукцию отечественного производства, вытесняя с рынка импорт. В 2011 году группа инженеров ТМК была удостоена премии правительства РФ в области науки и техники за разработку и внедрение технологии и оборудования для обеспечения топливно-энергетического комплекса России высококачественными бесшовными трубами из непрерывнолитой заготовки.

При работе с такой продукцией важно, что мы не просто осуществляем отгрузку трубы, а обеспечиваем нефтегазовый сервис — предлагаем потребителю комплекс сопутствующих сервисных услуг. Работа с высокотехнологичной трубной продукций требует особых навыков и знаний. Специалисты сервисного дивизиона ТМК ведут обучение нефтяников работе с премиальными трубами, сопровождают спуски трубных колонн, ведут обширную исследовательскую и преподавательскую деятельность. В частности спецкурс по работе с премиальными резьбовыми соединениями появился в учебных программах ведущих нефтегазовых вузов страны, в том числе в РГУНГ имени Губкина.

— Какова в целом система управления инновациями в компании?

— Разработкой и усовершенствованием трубной продукции, а также проведением экспериментальных тестов, оценочных испытаний и передовых научных исследований в ТМК занимаются два собственных научно-исследовательских центра. Первый — Российский институт трубной промышленности (РосНИТИ, Челябинск). РосНИТИ является единственным научным и технологическим центром в российском металлургическом комплексе, осуществляющем деятельность в области теории, техники и технологии изготовления стальных труб и баллонов. При институте работает технический комитет ТК357 по национальной стандартизации в области труб из черных металлов и стальных баллонов. Второй — недавно построенный научно-исследовательский центр в Хьюстоне (США), который оснащен уникальным оборудованием для разработки и испытаний новых видов премиальных резьбовых соединений. В планах — получение центром аккредитации на право проведения сертификации резьбовых соединений премиального класса.

Разработки в сфере инноваций также ведутся подразделениями НИОКР на предприятиях ТМК в сотрудничестве с партнерами и потребителями — компаниями нефтегазового комплекса. Мы тесно сотрудничаем с отраслевыми институтами и корпоративными научными центрами, такими как Газпром ВНИИГАЗ и другими, а также со многими крупными компаниями нефтегазовой отрасли у нас заключены долгосрочные соглашения о научно-техническом сотрудничестве.

Следующим этапом развития научно-исследовательской деятельности ТМК станет открытие научно-технического центра компании в инновационном центре Сколково. Соглашение об этом заключено в начале 2013 года. Сейчас центр находится в стадии формирования.

— Вы заявляли, что в 2013 году собираетесь освоить 50 видов новой продукции. Что это за направления?

— Эпоха легкой нефти завершилась. По мере исчерпания запасов традиционных месторождений нефтяникам и газовикам приходится идти на Крайний Север, на морской шельф, разрабатывать нетрадиционные запасы, такие как нефтяные пески и сланцевый газ. Это определяет основные направления нашей научно-исследовательской деятельности. Среди наших работ, запланированных на 2013 год: освоение производства бурильных и обсадных труб в сероводородостойком исполнении различных групп прочности, насосно-компрессорных труб в хладостойком исполнении, нефтегазопроводных труб для подводных морских трубопроводов для укладки с барабана, бесшовных труб по требованиям Газпрома по проекту «Южный поток», прямошовных труб для транспортировки «кислого» газа и других.

Некоторые наши разработки уникальны. Например, ТМК первая в России освоила производство теплоизолированных лифтовых труб (ТЛТ), которые предотвращают растепление грунта вокруг скважин в условиях вечной мерзлоты и применяются в качестве верхней секции колонн насосно-компрессорных труб. Лишь считанные единицы производителей в мире могут производить такую продукцию. В прошлом году мы освоили производство ТЛТ из стали 13Cr и продолжаем работу по усовершенствованию эксплуатационных свойств таких труб.

Перспективным направлением работы является создание технологии бессмазочных резьбовых соединений насосно-компрессорных и обсадных труб: применяемые в них в настоящее время жидкие резьбовые смазки будут заменены твердым специальным композиционным покрытием с полимерной матрицей, обладающим эквивалентными антифрикционными, противозадирными и антикоррозионными свойствами. Первая партия труб с такими соединениями уже отгружена и используется на Ванкорском месторождении Роснефти.

— У вас есть совместный с проект Роснано — это ТМК-Инокс. В какой стадии он сейчас находится?

— Нержавеющая трубная продукция — это перспективный и активно растущий сегмент рынка. Возможность управления с высокой точностью деформационными и температурными параметрами обработки позволяет формировать в кристаллической решетке металла наноструктуры, которые позволяют достичь нового уровня потребительских свойств продукции, что особенно важно для таких высокотехнологичных отраслей промышленности, как атомная, оборонная, нефтехимическая и другие.

Первоначально предприятие, открытое на базе одного из цехов Синарского трубного завода (Каменск-Уральский), специализировалось на производстве бесшовных нержавеющих труб специального назначения. В прошлом году в ТМК-Инокс открыт участок по производству сварных прецизионных труб из нержавеющих сталей и сплавов. А совсем недавно в истории развития ТМК-Инокс начался новый этап. Предприятие приобрело активы группы компаний «Ариной» (Москва) по производству электросварных нержавеющих труб. В результате сделки ТМК-Инокс, лидер российского рынка бесшовных нержавеющих труб, станет крупнейшим отечественным производителем сварной трубной продукции из нержавеющих сталей и сплавов. Обе производственные площадки ТМК-Инокс — в Свердловской области и вновь приобретенная в Москве — будут задействованы в едином технологическом процессе. Это позволит нам увеличить мощности по выпуску продукции в самом широком диапазоне спроса и существенно расширить клиентскую базу.

____________
Шакти — бог в индуизме, олицетворение женского начала, творческой силы, изменчивости; Remember Shakti — англо-индийская музыкальная группа, исполняющая основанный на импровизации и индийских народных мотивах джаз-фьюжн.