Случайная уникальность

Уральский госуниверситет стал победителем конкурса инновационных образовательных программ в рамках приоритетного национального проекта «Образование» в 2007 году. Вуз получил 496 млн рублей, из которых 260 миллионов направлено на создание Уральского центра коллективного пользования «Современные нанотехнологии». Центр почти сразу назвали уникальным: для того самого коллективного пользования он предлагает дорогостоящее иностранное оборудование (например, американскую систему высокоскоростной видеосъемки FastCamera13 или оптический профилометр WYKO NT1100). Всего за 2007 и 2008 годы куплено 19 единиц оборудования стоимостью от 5 до 37 млн рублей.

Центр включает лаборатории зондовой микроскопии (специализация - измерение морфологии поверхности, других характеристик твердотельных объектов), оптической микроскопии (визуализация кинетики и статики объектов, визуализация поверхности, измерение рельефа) и механической обработки кристаллов (прецизионная резка твердых веществ с помощью дисковых и проволочных пил; шлифовка, механическая и химико-механическая полировка). Подразделения центра ведут собственную научную работу, но основная задача - обслуживание внешних заказов.

Рассказывает директор центра, профессор УрГУ, доктор физико-математических наук Владимир Шур.

Новенький

- Владимир Яковлевич, как создавался центр?

- Это почти случайность. В 2007 году вузов, выигравших инновационный грант, по стране было 56, в том числе уральские УГТУ-УПИ, ЮУрГУ, университет в Тюмени. Но выигранные деньги, как правило, поровну размазывались между ведущими профессорами: каждый осуществил давнюю мечту - купил себе какую-нибудь штуку и поставил в собственный кабинет. Исследовательский центр такого ранга возник только у нас.

Федеральный конкурс проходил в два этапа, но сначала о втором этапе не знали. В первый раз выбирали 16 вузов, и вероятность выиграть была очень мала. Никто ни на что и не рассчитывал, писали заявку просто потому, что так надо. Наша заявка состояла из семи разных направлений: частью гуманитарных, частью естественных, и одно из них - современные нанотехнологии.

Почти все писали спустя рукава. Я же ориентировался на заграничный опыт, а там закон простой: если говорят писать грант - пиши его ответственно, и не рассуждай про вероятность выиграть. Вот и написал от души. Конечно, когда посчитали при составлении общей заявки от университета, получилось, что очень большая часть запросов приходится на одно направление, но это никого не возбудило: никто не надеялся что-то получить.

Первый конкурс мы проиграли, но потом вдруг сразу объявили второй тур. Он был рассчитан уже на 40 вузов. Так случилось, что заявку ко второму туру мы не переделывали - и выиграли.

- Оцените, пожалуйста, уровень центра.

- Приведу два факта, надеюсь, они его проиллюстрируют. Первый: ежегодно Мин­обрнауки РФ на конкурсной основе выделяет гранты на поддержку центров коллективного пользования. В этом году подано около сотни заявок от всевозможных центров - при вузах, исследовательских институтах, Академии наук. Гранты выдавали первым 22-м, а мы заняли 16 место. Наш центр - единственный из Уральского региона, вошедший в число призеров, за нами остались некоторые мощные московские вузы. Вообще в этом конкурсе попасть в список поддерживаемых, не будучи московским, - само по себе подвиг.

Второй факт: в этом году в сентябре представители ведущих научных подразделений нашего типа, научной инфраструктуры в более широком понимании, выезжали в Копенгаген для налаживания сотрудничества в Европе. В числе 12 российских участников был и я. Это совсем невероятно: стоять плечом к плечу с представителями Курчатовского института, сильнейших центров, обладающих огромнейшими возможностями.

- Какова структура заказов?

- Грубо их можно поделить на внутренние, университетские (их доля 20 - 25%), и внешние. Внутренняя работа неоднородна. С одной стороны, у работников центра есть собственные научные интересы - это наша исследовательская работа. С другой - мы выступаем простыми исполнителями для других университетских исследовательских групп, скажем, физического или химического факультетов. Около трети внешних заказов приходится на научный процесс сторонних организаций. Мы много с кем сотрудничаем: с соседями -
УГТУ-УПИ, УрГЭУ, УрО РАН; для МГУ кое-что делали. Примерно половина всей работы - заказы промышленности. Заказчиков довольно много, одним из первых и крупнейших стал Уралвагонзавод. Кстати, презентация, которую он представил на недавнем нанофоруме в Москве, целиком основана на наших расчетах.

- Оборудование получится окупить?

- Это вульгарный подход: в вас вложили деньги, значит, у вас должна быть точка окупаемости. Нигде в мире такого нет, у нас в принципе дотируемая деятельность.

Проблема в том, что хай-тек-центр не может существовать на однократном вливании, он должен все время быть на гребне. В мировой практике на содержание такого оборудования ежегодно уходит 10 - 20% от первоначальной стоимости. Эти средства нам приходится зарабатывать самим: постоянное бюджетное финансирование не более 4% от всех наших денег.
А заработать на обновление оборудования самим нам никак не удастся, нужны или новые гранты, или дотации.

- Что-то еще будет докупаться?

- Мы выиграли конкурс на 111 млн рублей по программе «Инфраструктура нанотехнологий». Деньги должны были выделить в этом году, но, судя по последней информации из Москвы, перечислят только половину и в 2010-м. Я планировал эти средства направить на электронную микроскопию. Даже проект перестройки комнат под конкретное оборудование уже оплачен.

Фееричная клумба

- В мировой практике как обеспечено развитие?

- Вообще нанотехнологии во всем мире строятся на сотрудничестве. Помню, была ситуация в МГУ несколько лет назад: академик Третьяков на конференции говорил, что нанотехнологии в России развиваться не будут никогда, потому что даже МГУ не под силу купить полный комплект оборудования. Но ведь во всем мире никто не пытается собрать все оборудование вместе, ученые и промышленники кооперируются, разъезжают по миру, пользуются чужим оборудованием, и все делают сообща.

В Дании на всю страну есть одно место с чистыми комнатами (помещение, внутри которого организована циркуляция воздуха высокой чистоты и создан специальный микроклимат. - Ред.). Предприятия по надобности их арендуют, ставят свое оборудование, работают. Возникает дополнительная потребность - там тут же достраивают новый корпус чистых комнат, практически не увеличивая при этом штата. Страны побогаче имеют несколько центров, например у Кореи их восемь - каждый со своей специализацией.

Создаются и поддерживаются такие центры, как правило, вскладчину: за счет денег страны (федеральный уровень), мест­ных денег (муниципальный уровень), денег вуза (как правило, это все делается при вузе, чтобы кадры были) и денег предприятий. В России с сотрудничеством пока плохо.

- Значит, плохо и с развитием?

- Я не думаю, что все катастрофично. Давайте сравним нанотехнологический форум прошлого года и этого. В 2008-м это было красочное шоу, все пытались привлечь к себе внимание, а Анатолий Чубайс демонстрировал, что активно взялся за работу на новом месте. Одна из компаний устроила у своего стенда большую клумбу из живых тюльпанов. Какое отношение это имеет к нанотехнологиям - непонятно, но все останавливались.

В этом году таких сумасшедших вещей я уже не видел: присутствовало много компаний, была деловая обстановка. Все становится буднично, понятно, в рамках конструктивного сотрудничества, без лишних фейерверков.

Главное здесь, как и во всяком деле, - сохранить направление движения. Сейчас правительство страны снова озвучило пять направлений развития, среди которых нанотехнологий уже нет, зато появились биотехнологии. Пройдет еще пара лет - мы можем новое слово выдумать, а результата нигде не достигнем.

И есть кадровая проблема, характерная для научной деятельности в целом. За последние двадцать лет отношение к науке в обществе стало совсем другим. Остатки советского поколения уходят, а нового поколения, приходящего на смену, нет (через 5 - 7 лет может настать момент, когда все придется начинать с нуля). Достигнув определенного возраста, люди просто уходят из науки - находят более эффективные способы получения денег. А при кафедрах остаются чудаки, которые не смогут продолжить нашу работу: для этого нужны лучшие мозги.