Господин оформитель

Театр встал на коммерческие рельсы давно. За последние пять лет практически с нуля поднялось кино. В отличие от них арт-рынок зреет медленно, но верно. У него большой потенциал. В Екатеринбурге живет примерно полмиллиона семей. Если каждая приобретет хотя бы одну картину, получится полмиллиона продаж. Емкость художественного рынка большого города огромна. Но динамика продаж произведений искусства напрямую зависит от состояния общества. Если не случится политэкономических кризисов, если сформируется устойчивый средний класс, если вслед за поколением первоначального накопления капитала придет генерация эстетически образованных предпринимателей, — на российском арт-рынке можно ожидать взрыва. Придется он, скорее, на сегодняшних детей, для которых картины прочно войдут в статусный «лонг-лист» и станут такой же непременной составляющей бытования, как книги или ноутбук. Так будет. А что есть и чего не хватает?

Вы рисуйте — вам зачтется

Дмитрий Пумпянский

В Нью-Йорке, крупнейшем мировом арт-рынке, десять тысяч художников: целая армия людей, вооруженных кистью. Но на Урале, как оказалось, рисуют не меньше. Количество живописцев и графиков в расчете на душу населения в Екатеринбурге такое же, что и в американском центре: примерно по одному на тысячу жителей. В местном союзе художников — 232 человека, плюс свободные художники, которых, по оценке председателя союза Владимира Кривушина, больше раз в пять. Каждый год архитектурно-художественная академия, художественное училище и сеть худшкол вбрасывают в культурную среду столицы Урала по нескольку десятков специалистов. В Ижевске их производят шесть факультетов различных вузов, столько же учебных заведений в Челябинске. В общем, дефицита художественных кадров на Урале не наблюдается. Соответственно, даже несмотря на то, что молодые пишут недостаточно умело, а мэтры творят нечасто и тяжело расстаются с работами, художественного продукта в достатке. А точнее, в избытке — учитывая разницу между предложением и спросом.

Коллективный портрет покупателя, формирующего спрос, выглядит так. Примерно на три четверти он состоит из «стихийной» массы, в основном представленной предпринимательством и госслужащими (см. диаграмму «Социальный состав покупателей произведений искусства»). Для большинства приобретение картин — действие случайное, единичное, преследующее утилитарно-подарочные цели. Таких, кто извлекает удовольствие из систематического коллекционирования, страстных собирателей, можно пересчитать по пальцам. Коллекционирование — почти исключительно мужская сфера. За последние пару лет заметно возмужал и покупатель-любитель. Еще недавно в галереях и на аукционах господствовали женщины: они совершали до 70% покупок. Теперь половину приобретателей составляет сильный пол.

Итак, художников — на любой вкус, и покупатель имеется. Отчего же они не встречаются на рынке? Можно утверждать, что арт-рынок сегодня сформировался лишь в Екатеринбурге: он имеет четкую структуру, аналогичную западной, правда, в миниатюре. В других столицах Уральского региона арт-рынок пока делает первые шаги, здесь в основном правит стихия.

На «пятачке» — за пятак

— Мне бы под Айвазовского что-нибудь, море люблю — успокаивает. Или Шишкина, пусть без мишек, но чтоб лес, природа, релаксация… Вот эта ваша картинка тоже ничего. Беру: большая, красивая и недорого…

Самый простой и короткий путь от автора к покупателю — улица, художественный «пятачок». Здесь можно встретить и откровенный кич, и произведения, достойные уважаемых домов. Гарантии качества никакой, кроме собственного вкуса, зато цены демпинговые.

Эконом-вариант с точки зрения времени и денег: арт-поход сюда обойдется в несколько минут (это вам не двухчасовой аукцион или подробный процесс оформления покупки в галерее) и несколько сот рублей. В Париже — Монмартр. В Москве — Арбат. В Челябинске — Кирбат (так горожане «скрестили» улицу Кирова и Арбат). В Екатеринбурге — художественная аллея на главном проспекте города.

Следующий по сложности этап развития отношений художника и покупателя, также игнорирующий профессиональных посредников, но уже исключающий совсем случайные, «уличные» отношения, — мастерская. Бывает, приметив работу в галерее, предприимчивые покупатели являются к художнику и выторговывают ее по более низкой цене. Постепенно они могут переходить в разряд постоянных поклонников, у которых с творцом установились личные взаимоотношения, но продолжают действовать напрямую, не тратясь на комиссионные для связующего «продюсера». Один из самых востребованных живописцев Екатеринбурга Андрей Елецкий рассказывает, что некоторые его серии скупались, не покидая мастерской, а если и попадали в галереи, то уже с табличкой «продано». Нечасто, но встречаются художники, которые сами одарены как продюсеры. Михаил Сажаев, например, раскручивает сам себя: журналистам хорошо известна его эпатажная внешность, провоцирующее поведение.

Моя жена — мой импресарио

Контакты на уральском арт-рынке до сих пор часто имеют неорганизованный характер. Но уже со всех сторон раздаются «страдания по менеджеру». С одной стороны, с восстановлением престижа образования качественно возрастает художественный вкус покупателей. С другой — в условиях рыночных отношений у художников появляется потребность в жанровом, стилистическом, ценовом «камертоне».

Первыми менеджерами художников стали их жены. На момент написания материала ни один из опрошенных нами художников не признался, что ему помогает менеджер. Кроме тех, которым верно служат жены. Так, супруга художника Олега Карпенко, любящего и рисующего рыцарское средневековье, много лет занимается организацией его выставок, в том числе в Европе, собирает холсты в дорогу. А спутница фотохудожника Ильдара Зиганшина даже решила отказаться от собственного журналистского творчества и полностью посвятить себя творчеству мужа. Жена-менеджер —; это, может, и не всегда профессионально, зато надежно. А факты криминального свойства в короткой истории арт-менеджмента Екатеринбурга уже есть. Самая громкая и до конца не проясненная история случилась с крупной коллекцией произведений Миши Брусиловского, вывезенной из страны. Человек, взявшийся их раскрутить и продать, пропал вместе с картинами. Спустя много лет работы «выплыли», наследники исчезнувшего галерейщика разбогатели, автор же не получил ничего — кроме мировой известности. Иная по масштабам, но близкая по результатам драма произошла с Сергеем Лаушкиным, популярным у нас и на Западе примитивистом.

Сергей Мочалов, создавший полиптих «Романовы», обзавелся было собственным менеджером. Но вскоре расстался с ним, по собственному выражению художника, из-за несходства взглядов на степень «продажности» искусства. Распространенное мнение, что творец спит и видит, как поклонники раскупают его произведения, не всегда верно. Например, если потенциальный покупатель придет к  Герману Метелеву и пожелает приобрести картину, нет никакой гарантии, что ему это удастся. «Мне очень важно, к кому, куда уйдет картина, — говорит художник. — И не очень важно, за сколько. Может быть, за символическую цену. Тут нет никакой логики, тут есть состояние и отношение. Я не продаю свои работы — я с ними расстаюсь». «Продажа для художника — почти унижение. В этот момент он чувствует себя неловко, ведь надо назвать цену. И в этом смысле он всегда проигрывает», — объясняет другой известный мастер Виталий Волович, один из художественных символов столицы Урала.

Но именно поэтому посредник необходим. Он нужен начинающим: ими надо заинтересовать. Он нужен и мэтрам: известность и коммерческий спрос не обязательно совпадают. Мудрый Виталий Михайлович свидетельствует: посредники оседают возле тех творцов, которые имеют массовый спрос, чья деятельность подобна массовому производству, а работы обладают качествами интерьерного искусства. Но искусство не сводится к украшению, а вещи конфликтные, содержательные продать гораздо сложнее. И здесь наступает очередь таких институтов, как художественные салоны, выставки, галереи.

Профессия — галерист

Мировой опыт говорит: художественные салоны, где продаются как картины древних мастеров, так и мелкие поделки всех времен и народов («антик»), галереи, ведущие собственную художественную политику, и выставки как художественные акты — вот те кровеносные сосуды, что питают артистический рынок. Без них он просто не выживет.

Как с этим на Урале? В Ижевске действует антикварный салон «Серебряная чашка». Здесь можно приобрести картину Валентина Серова (45 тыс. долларов), натюрморт великой княгини Ольги Александровны (6 тыс. долларов). В Тюмени работает пять художественных салонов среднего размера и около десяти небольших лавочек. Есть арт-кафе «Парочка», где помимо меню желающим предлагают прейскурант на произведения живописи. В Екатеринбурге художественных салонов (в том числе при мебельных магазинах) около двух десятков. Не густо для того, чтобы назвать это полноценным арт-рынком региональных столиц. Кроме того, в Екатеринбурге мы насчитали порядка 20 выставочных залов в музеях, библиотеках и других учреждениях культуры. Музейные сотрудники, случается, выступают связующим звеном между художниками и покупателями. Например, вы решили приобрести картины известных уральских художников, а в галереях их не обнаружили. Приходите в изобразительный музей, обратитесь в отдел современного искусства, и вам помогут связаться с автором или его представителем. И все же главная роль музеев, конечно, экспозиционная. Поэтому приобретение работ во время музейных выставок — случай нечастый.

Реализация художественного продукта — специализация галерей. Конкуренции среди галерей пока нет, хотя бы потому что их мало. Так, частные галереи Ижевска — «Творческая дача», «Арфа», «Грифон» — известны в основном художникам, они не формируют и не развивают рынок. Екатеринбургские галереи тоже сосчитаем по пальцам: «Окно», «Эгида», «Золотой скорпион», «ДА», Белая галерея, «Капитал», галерея Одоевского, недавно открывшаяся Галерея современного искусства.

В числе создателей старшей по возрасту в Екатеринбурге Белой галереи, помимо искусствоведа Виктора Малинова, руководитель администрации губернатора Свердловской области Вениамин Голубицкий. Галерея представляет собой полузакрытый клуб. Гости презентаций порой не скрывают, что их прежде всего интересует доступ к представителю власти. В узком кругу галерея ведет достаточно успешную продажу «своих» художников: это громкие на местном уровне имена.

Бизнесмен Борис Ведерников частную галерею «Капитал» почитает за хобби. В коммерческий успех галерейного дела не верит и называет салон красиво оформленным офисом. Скромничает: работы самых известных уральских мастеров, например Игоря Симонова, здесь не просто экспонируются, но и продаются.

Состоявшимся художественным бизнес-проектом можно назвать пока лишь одну галерею. Искусствовед Сергей Одоевский, много лет занимавшийся выставочной деятельностью, в том числе за рубежом, в 1999 году понял: пора создавать свое дело. «Раньше люди работали на унитаз, а тут появились деньги. Открылась огромная, совершенно свободная ниша украшения своего дома. Но рассчитывать на то, что галерея будет существовать лишь от продажи работ, в наших условиях не приходилось. Высокая арендная плата, содержание штата сотрудников, проведение рекламных кампаний — и относительно невысокие цены на картины, малое число продаж». Так при галерее была создана багетная мастерская, которая приносила доход, сотрудники выполняли заказы на проведение корпоративных презентаций. Формировался постоянный круг клиентов, имя галереи раскручивалось как торговая марка. Через пять лет галерея Одоевского превратилась в успешное предприятие. Сам же Сергей Одоевский временно отошел от нее, чтобы возглавить Галерею современного искусства, открывшуюся в ноябре, — екатеринбургскую «третьяковку».

Аналогия пусть не по рангу, зато по существу: меценат собирает коллекцию современного искусства и предъявляет ее обществу. Под крышей нового здания в престижном районе собрались воедино постоянная экспозиция и большой выставочный зал, куда нестыдно привезти самую достойную экспозицию, антикварный центр и vip-зал, консультационный пункт, где можно получить заключение эксперта, и конференц-зал. Действует магазин-салон, багетная мастерская, арт-бар, в перспективе появится цифровая типография, где будут печататься буклеты, афиши и календари, фотостудия. То есть проект продуман как с художественной, так и с коммерческой стороны. Здание очень «умное», технически совершенное. Видавшие виды художники утверждают, что подобные галереи и за границей — редкость. Галерея обещает стать культурным местом отдыха горожан. Кто-то придет именно на выставку, кто-то заглянет в бар, а по пути купит и картину. С появлением галереи современного искусства арт-рынок Екатеринбурга приблизился к европейским стандартам.

Как аукнется

— Две тысячи рублей раз… Номер 14 дает две тысячи пятьсот. Две тысячи пятьсот раз… Господа, кто предложит больше за эту прекрасную картину? Номер 33 не выдержал. Две тысячи восемьсот рублей раз, две тысячи восемьсот рублей два, три… Продано!

Без аукциона арт-рынок полноценным считать нельзя. Вот где настоящая торговля произведениями искусства во всем кипении страстей. Это зрелище, игра, выброс адреналина, состязание нервов. Один потрясен: за бесценок приобрел работу мастера. Другой чуть не рыдает: выторговал «лот в мешке», а там — практически ничего. Известного художника Александра Алексеева-Свинкина как будто била лихорадка, пока цена на его произведение поднималась от 6 до 22 тысяч рублей. Старейшая уральская художница Ираида Финкельштейн плакала, узнав, что ее акварели уходят нарасхват…

Аукционы возникли еще в пору романтического капитализма, но не прижились: участники воспринимали их скорее как зрелищную, а не рыночную площадку. Сегодня аукционные распродажи изредка проводят галереи, но единственным в Уральском регионе постоянно действующим аукционом современного искусства является фирма «Моби-арт. Татьянин день». Это на ее торгах порой разгораются нешуточные страсти. Первые торги были проведены в 2000 году, 25 января, в Татьянин день: отсюда, а также оттого, что в организаторах были две Татьяны, Секачева и Егерева, название. Директор аукционного дома Татьяна Егерева усматривает причины успеха предприятия в постоянстве, стабильности. Вот уже пять лет (на днях праздновали юбилей) аукционы проводятся в одном месте в одно время, они всегда сопровождаются выпуском буклета, ставшего самым «долгоиграющим» периодическим изданием в сфере культуры, выдачей сертификатов покупателям. Ряду художников ежемесячный аукцион дает постоянный заработок.

Ценность искусства

Как видим, уральский арт-рынок находится в стадии становления института профессиональных посредников. Не художники, а менеджеры будут определять (уже определяют) цену произведения, которая корректируется покупателями. Цена формируется исходя из качества работы и негласного рейтинга автора. Без субъективизма, конечно, не обойтись, но если художник нарушил технологический процесс (недобросовестно загрунтовал холст, торопливо наложил краски) и ясно, что работа не доживет и до следующего поколения, она будет стоить дешево, как бы ни была привлекательна.

В Тюмени цены на работы мастеров варьируются от 3 до 20 тыс. рублей. За пределами области известен художник из Ханты-Мансийска Геннадий Райшев, но его картины выставляются в музеях, а не продаются в салонах. В Ижевске цены на работы местных художников колеблются от 2 до 5 тыс. рублей, хотя можно купить и дешевле. В Екатеринбурге на сентябрьском аукционе «Татьянин день» самая высокая заявленная цена достигала 10 тыс. рублей, и картина не была продана. В салонах и галереях цены на работы местных художников (холст, масло) колеблются от 10 до 40 тыс. рублей. Рекордсмен по заявленным авторским ценам — Михаил Сажаев. В прайс-листах выставок напротив его фамилии красуются такие цифры: 92 тыс. рублей, 153 тыс. рублей и даже 384 тыс. рублей, и это далеко не предел. Наиболее серьезные покупки избегают публичности, а цены, по достоверным источникам, на порядок выше. Покупают и пейзажи, которые остаются любимым жанром на Руси, и привычные портреты, и современные формальные изыски. Покупают и творения мэтров за десятки тысяч долларов, и картинки «под Айвазовского» за двадцать долларов.

Заметным движущим механизмом регионального арт-рынка выступают иностранные коллекционеры. У некоторых художников в списке «мест проживания» их работ значится больше иностранных городов, чем отечественных. Екатеринбуржец Владимир Ганзин с 1991 года сотрудничает с интернациональной галереей в Копенгагене, их отношения оформлены контрактом. В Ижевске интерес иностранцев заметили лет пять назад. Специалисты связывают его с развитием брэнда «родины композитора Чайковского и конструктора Калашникова». Не случайно особым спросом у иностранцев пользуются холсты с изображением дома-усадьбы композитора в различные времена года. Впрочем, основной мотив интереса — не столько местная экзотика, сколько соотношение приличного качества картин и их невысокой, по сравнению с заграничными мерками, стоимости. Это обстоятельство позволяет «пришлым» менеджерам получать высокий процент прибыли.

Директор Удмуртского республиканско-го музея изобразительных искусств Валентина Гартиг с оптимизмом смотрит в будущее: «По моим наблюдениям, арт-рынок скоро начнет развиваться более активно. Появились состоятельные люди, которые имеют не по одному дому. Они уже пришли к мысли, что стены домов лучше оформлять картинами: и красиво, и деньги не потрачены, а вложены. Появилась мода дарить картины. Несмотря на то, что бизнес нов, он безусловно перспективен и для потенциальных организаторов, и для художников, и для покупателей».

В подготовке материала участвовали Ольга Евсеева и Сергей Кузнецов

Дополнительные материалы:

Аукцион открытых дверей

Директор аукционного дома «Моби-арт. Татьянин день» Татьяна Егерева уверена: аукцион — наиболее мобильная бизнес-форма на арт-рынке.

— Татьяна Юрьевна, как вы оцениваете нынешнее состояние аукционного дела в России?

— Крупных аукционов в стране только три: «Гелос» в Москве, Санкт-Петербургский аукционный дом в северной столице и мы — единственные, кстати, кто занимается современным искусством: столичные дома ведают антиквариатом. Бизнес стал стабильным и прибыльным. Если раньше на него влияла сезонность (летом спрос падал), то в нынешнем году июньские и августовские продажи прошли успешно. Это свидетельствует о том, что бизнес выстроен правильно, круг художников и клиентов сформирован, налицо реальная динамика.

— Значит, есть условия, чтобы он успешно развивался и дальше?

Татьяна Егерева

— Подтверждением тому крупные аукционные дома Европы Sotheby's и Kristi's, которые существуют по двести лет. Залог их успеха — в возрасте и раскрученной марке. В этой сфере вообще невозможна моментальная отдача. Мы вышли на арт-рынок, руководствуясь объективной логикой: есть много производителей, по ощущению, появляются потребители, значит, надо их свести. На втором году существования возникла ситуация выбора: продолжать или бросить. Тогда на летний аукцион пришли всего шесть покупателей, которые сделали покупки на 1,5 тыс. рублей. Аукцион же был проведен по полной программе, включая аренду одного из самых дорогих помещений города — Камерного театра. Без параллельного бизнеса (мы оказываем консалтинговые услуги) Моби-арт прекратил бы существование. Но взыграло самолюбие: мы не согласились умереть и выжили. Сейчас в среднем продаем 40 — 60% лотов, а в Татьянин день и до 120%, когда на торги выставляются необъявленные лоты. Вообще аукционный бизнес наиболее мобилен на арт-рынке. Галереи рады, если им удается совершить четыре-пять продаж в месяц, а у нас их 40 — 50.

— Вы называетесь «открытый аукцион», что это значит?

— Имеется в виду идеология двойной открытости. К нам может прийти человек с улицы, любой желающий, мы не клуб со строгим членством. Существует и экономическая открытость: несколько работ всегда торгуются с 1 рубля. В последнее время среди покупателей стали появляться педагоги, врачи и даже пенсионеры.

— Но основной ваш клиент — наверняка коллекционер?

— «Сверхпокупателей», готовых собирать эксклюзивные вещи и формировать из них коллекцию, мы знаем наперечет: и тех, кто делает приобретения инкогнито, и тех, кто готов к публичности. Аукцион — публичный акт. В одном зале сидят художники и покупатели, видят друг друга. При покупке выдается сертификат: документ с печатью и подписью, который подтверждает авторство и акт покупки. Это способ легализации процесса.

— Работы Германа Метелева не стоят пока десятки тысяч долларов, но будут стоить: он гений — это признано. За ними уже сейчас коллекционеры гоняются, а он не продает, тяжело расстается с картинами. Александра Гурьева-Сажаева — мастер, большая выдумщица, европейский уровень исполнения, ее произведения всегда расходятся, хотя недешевы. Про непризнанных гениев я ничего не знаю. На моем веку востребованы все таланты, какие я встречала. Мы не предпринимаем специальных мер для раскрутки художников, но если нужно, организуем персональные выставки. Художники расплачиваются работами, и эти картины поступают в продажу: качественные вещи всегда уходят.

Подготовила Марина Романова