Конец экономике дефицита

По итогам первого полугодия-2010 кредитный портфель банков Урала и Западной Сибири предприятиям вырос на 7%, населению - почти на 10%. Филиалы восьми федеральных банков, предоставившие аналитическому центру «Эксперт-Урал» данные (см. «Малоснежное лето», «Э-У» № 35 от 06.09.10), продемонстрировали больший по сравнению с региональными коллегами рост по корпоративному сегменту (+16,4%) и несколько меньший - по физлицам (3%). Поскольку подъем наблюдается второй квартал подряд, есть все основания полагать, что это не случайность. Мы предложили менеджерам банков встретиться за традиционным круглым столом в редакции «Эксперт-Урала», чтобы обсудить текущую ситуацию и нарисовать контуры будущего.

На нервах

Совершенно очевидно, что толчок для начала возобновления кредитования дал ЦБ: весь 2009 год регулятор последовательно снижал ставку рефинансирования. Кроме того, на банки давила чрезмерно высокая ликвидность: по данным АЦ «Эксперт-Урал», срочные вклады населения выросли за полгода в целом по стране на 13,4%, в регионе - на 11,6%. Чтобы хоть как-то заставить эти деньги работать, банки увеличили объем предложений по кредитным продуктам, снизили ставки. Однако массового спроса на кредиты, прежде всего инвестиционного характера, не последовало - ни со стороны бизнеса, ни со стороны граждан. Причины, судя по анализу макроэкономических показателей, который представил на заседании круглого стола заместитель главного редактора журнала «Эксперт» Александр Ивантер, объективны: темпы восстановления экономики России в 2010 году замедлились в два раза по сравнению с 2009 годом. При этом наблюдается спад инвестиций, снижение активности в промышленном и строительном секторах (к концу июля 2010 года докризисные объемы превысили только нефтедобыча, нефтепереработка и пищевая промышленность), резкое сокращение физических объемов экспорта по ключевым позициям (опять же за исключением нефти и нефтепродуктов). Единственный потенциал - это потребительский спрос, вызванный ростом зарплат.

Версию причин такого положения вещей выдвинул председатель правления Челябинвестбанка Сергей Бурцев:

- Правительство сейчас всеми силами пытается создать спрос, в том числе с помощью вербальных интервенций. Сначала, где-то в марте, власти убеждали рынок и население в том, что кризис в России закончился. Затем, в августе, стала расти инфляция, что сопровождалось бурной дискуссией на эту тему в прессе. А когда говорят о росте цен и пожарах, население нервничает и тратит деньги. Начинается хоть какой-то рост потребительского спроса, возобновляется деловая активность. Но при этом раскручивается и другой маховик - отток капитала. Инвесторы встревожены возможностью падения рубля, и стремятся вовремя выйти с рынка.

Перспективы реализации такого неблагоприятного сценария вполне реальны, подтвердил Александр Ивантер:

- Ситуация обостряется раскруткой инфляции и реальной перспективой ослабления рубля. В этом случае нас ждет трансформация избыточной рублевой ликвидности в отток капитала, перелом в тренде снижения ставок по кредитам к их росту, замедление динамики потребления и в конечном итоге торможение начавшегося в экономике роста. Надо сказать, что неустойчивая тенденция в целом характерна для мировой экономики. Из стран Еврозоны ускорение показывают Германия, Франция и Англия, однако США и Япония, напротив, демонстрируют сильное торможение. Особняком стоит Китай, где наблюдается «рукотворное» торможение экономики: власти сознательно ужесточают денежную политику, опасаясь перегрева и растущей инфляции. Тревожным признаком является и то, что ожидаемые сроки сворачивания антикризисных программ поддержки крупнейших экономик откладываются.

Положение России усугубляется еще и тем, что со стороны государства так и не поступило ожидаемой волны новых инвестиционных идей, прежде всего в сфере инфраструктуры: до сих пор идет лишь реализация ранее заявленных масштабных проектов.

В иной логике

Реальный сектор на неподкрепленные призывы проводить модернизацию и внедрять инновации реагирует сдержанно, предпочитая тянуть взятую в кризис паузу. В этой ситуации ожидать скорой волны спонтанного рыночного роста банкам не приходится. Значит, не будет ни прежней маржи, ни прочих благ успешного бизнеса. Вопрос - как и на чем зарабатывать?

- В ближайшем будущем, и это произойдет впервые в российской банковской системе, решающую роль начнет играть производительность труда: банки будут считать объем кредитов, депозитов, транзакций, комиссионного дохода на сотрудника, - предлагает свое видение развития событий генеральный директор Интерфакс-ЦЭА Михаил Матовников. - Все эти показатели становятся более важными, чем уровень кредитного спрэда. А это - совершенно другая логика развития банковской системы. Другой мой тезис заключается в том, что экономика дефицита банковских услуг заканчивается. Именно это на протяжении 20 лет определяло правила игры в системе. А теперь все, банальный экстенсивный рост прекратился. Тот факт, что банк в принципе может кого-то прокредитовать, перестал быть конкурентным преимуществом: много кто хочет и может кредитовать.

Что должны делать банки? Во-первых, считает Михаил Матовников, менять жесткое отношение к залогам типа «если у вас нет недвижимости, то мы с вами не разговариваем». Если банки сейчас не начнут кредитовать клиентов под бизнес-планы, под имеющиеся заказы, им будет чрезвычайно сложно расти. Во-вторых, увеличивать долю комиссионного дохода: в течение ближайших нескольких лет система должна добиться ситуации, когда чистый комиссионный доход будет равен чистому процентному доходу. Причем частично за счет падения процентного дохода, но прежде всего - за счет роста комиссионного. И речь не идет о том, что банки будут повышать стоимость обработки одной платежки, хотя без этого и не обойдется. Нужно оказывать услуги, за которые клиенты будут готовы платить. Понятно, что большое количество комиссионных услуг дорого в их производстве, а банкам нужно не просто их оказать, но еще и получить на этом прибыль. Это означает, что банки будут вынуждены пойти на технологические инвестиции: в области ИТ, автоматического обслуживания и так далее, то есть на все, что позволяет снизить издержки. Но самый главный вызов заключается в том, что банки должны перестать воспринимать себя «кредитными организациями», как их сейчас называет ЦБ, и перейти к пониманию банка как фирмы по оказанию финансовых услуг. А этот переход потребует значительных усилий.

Понимание того, что зарабатывать придется по-другому, в банковском сообществе региона зреет давно. «Кризис показал, что банки, имеющие более высокую долю непроцентных доходов, устойчивее. А значит, будет существенно расширяться спектр предоставляемых услуг - от чисто банковских до различных финансовых, консультационных, брокерских», - считает председатель правления ВУЗ-банка Андрей Золотухин.

И отдельные элементы картины, представленной Михаилом Матовниковым, в практике банковского бизнеса уже прорисовываются. Так, в феврале этого года на аналогичном мероприятии, организованном нашим журналом, председатель правления Банка24.ру Сергей Лапшин заявил, что его банк отказывается от агрессивного захвата рынка кредитования. Тогда это вызвало в сообществе некоторый скепсис. Однако Сергей Лапшин утверждает, что стратегия вполне работоспособна:

- Мы постоянно наращиваем долю комиссионных доходов, сейчас она составляет уже более 50%. Более того, недавно принято решение продать часть корпоративного портфеля. Кредитование останется, но в основном в виде овердрафтов. В ближайшие годы мы сосредоточимся на расчетных и комиссионных услугах. При этом полностью планируем уйти в сеть, для чего уже практически до совершенства довели наш продукт «Интернет-банк», который многими пользователями и исследователями, в том числе и АЦ «Эксперт-Урал», banki.ru, Финансмаг, признан лучшим в стране и регионе. В общем, делаем то, что и планировали.

Мало того, в регионе появились принципиально новые концепции бизнеса, построенные исключительно на оказании услуг в режиме on-line. В частности, по такой модели строит новый банк бывший владелец «Северной казны» Владимир Фролов. Эта модель как раз и позволяет поддерживать баланс между низким уровнем затрат (не надо содержать сеть офисов и персонал) и высоким качеством сервиса (за счет внедрения информационных технологий).

Появляются размышления и относительно эволюции систем риск-менеджмента. Но тут одни склоняются к их ужесточению, другие, наоборот, к либерализации.

Буквально неделю назад, подводя итоги полугодия, управляющий филиалом ВТБ в Екатеринбурге Александр Парамонов заявил, что, по его мнению, применение такого инструмента, как залог, не способствует повышению эффективности банковского бизнеса:

- Главным критерием кредитования является хороший финансовый менеджмент клиента, его понимание рынка и правильное поведение на нем, хороший объем бизнеса и динамика его роста. Иными словами, набор субъективных факторов, который вырастает в объективную картину, являющуюся характеристикой хорошего заемщика.

А вот Андрей Золотухин считает, что в краткосрочной перспективе роль залога, скорее всего, вырастет:

- Банки всегда оценивали бизнес клиента, его способность создавать денежный поток, и на основании этих данных оценивали его кредитоспособность. Залог же служил дополнительной гарантией возврата кредита. Выдача банками так называемых «ломбардных кредитов», оценка которых производилась исключительно из соображений стоимости залога, была продиктована в основном избыточной ликвидностью. Сейчас избыточная ликвидность тоже присутствует, а значит, будут среди банков желающие кредитовать по такой модели. Правда, учитывая уроки кризиса, банки серьезно увеличат дисконты по таким кредитам.

Не обжечься

Повторим, пока видны лишь отдельные элементы будущей банковской системы. Изменений в целом, которые бы вылились в тенденцию, безусловно, нет. Попытаемся рассмотреть ограничители.

Первый - «в головах». Чтобы отказаться от наличия залога как главного фактора при принятии решения о выдаче кредита, нужно прежде всего знать своего клиента. Лучше всего это получается у региональных банков: они ближе, меньше и часто имеют элементарные человеческие контакты с клиентами. Этим преимуществом малые банки пользовались долго. Однако в последние годы гонка за «потоком» заставила многих отказаться или, по крайней мере, снизить важность этой компетенции. Как и крупные игроки, они бросились в сегмент высокорентабельных продуктов типа экспресс-кредитования, кредитования малого бизнеса на основе скоринга и так далее. Между тем шанс попробовать первой вернуться к технологии оценки бизнеса на основе знания своего клиента есть именно у этой группы банков.

Государственным банкам, тем более дочерним иностранным, это дастся гораздо сложнее, а в некоторых случаях не дастся совсем, убежден Михаил Матовников:

- Небольшие российские банки имеют все шансы «съесть» долю рынка иностранных групп. Потому что последние вынуждены быть бюрократизированными, они защищают большой бизнес и не могут позволить направить часть риска на малый. А мелкий банк это сделает, потому что его менеджер, например, учился с владельцем бизнеса в одной школе и уверен в его человеческих качествах. Руководитель филиала дочернего иностранного банка при этом тоже, может, учился с этим предпринимателем, но никогда не приведет такой аргумент головному офису. Конечно, здесь есть риск. Возможно, одна половина банков, принявших такую модель, вымрет. Но вторая половина прорвется в высшую лигу.

Взять на себя этот риск мешает страх оказаться в той самой неудачливой первой половине. Именно поэтому региональные банки пока отдают предпочтение «потоку».

Другой ограничитель сами банкиры связывают с неготовностью законодателя и регулятора оперативно реагировать на новые вызовы. Взять то же продвижение услуг в интернете. Во многих странах такие модели очень популярны: клиенту вообще не надо приходить в банковский офис, соответственно у банкиров нет необходимости вкладываться в инфраструктуру. В России же действует пресловутый 115-ФЗ, по которому клиент обязан физически прийти один раз в банк, чтобы поставить личную подпись в договоре. Сергей Лапшин уже не один год говорит о «вредоносности» закона: «Он не просто ставит крест на новой модели, но и надежно "защищает" банковскую систему от модернизации. Модернизация банковской системы - это ведь не мощные компьютеры или каналы связи, это принципиально другой тип обслуживания».

Нежелание снимать это ограничение ЦБ обычно объясняет опасностью роста отмывочных операций. Но какой смысл охранять замок на открытой двери? Пример: недостаток в России длинных денег. Банкиры говорят о проблеме все последние годы, призывая Думу и ЦБ ввести в практику дополнительный вид вклада - безотзывный. Правительство, депутаты и ЦБ соглашаются, но все время откладывают разработку документа, ссылаясь то на кризис, то на возможное недовольство граждан, то на иные обстоятельства. На последнем банковском форуме в Сочи ЦБ наконец объявил, что нашел оригинальное решение проблемы - населению будут предложены сберегательные сертификаты. Однако банковское сообщество уверено, что инструмент не только окажется неработоспособным, но и вызовет серию дополнительных проблем. Председатель правления СКБ-банка Владимир Пухов:

- Сертификат - это ценная бумага, которая может иметь хождение в руках физических лиц. Мы как-то очень быстро забыли драматические события, связанные с феноменом МММ, а затем и с массовым распространением векселей. А ведь эти бумаги очень быстро научились подделывать. И точно так же мошенники научатся подделывать сертификат. В итоге получим массу обманутых клиентов, что может привести к новому социальному напряжению. И самая главная опасность: сертификат - это прекрасный инструмент для обналички. Введение сберегательного сертификата дает новый глобальный толчок теневой экономике в стране. Этого никак нельзя допустить.

Наконец, последний момент, касающийся собственно кредитования. Внедрение либеральных подходов к оценке бизнеса клиентов в любом случае упрется в положение 254П - о порядке формирования резервов на возможные потери по ссудам. Проблему формулирует председатель Уральского банковского союза Валентина Муранова:

- Сегодня много говорят о необходимости поддержки вузовской науки. И именно банки чаще всего называют тормозом этого процесса. А как, скажите, банки будут кредитовать вузовское предприятие, у которого за душой кроме интеллектуальной собственности ничего нет? Как этот кредит впишется в пресловутый 254П? Государственная и монетарная власти все-таки должны работать в одной связке.

Без программного документа банковскому сектору не обойтись, убежден заместитель генерального директора «Эксперт РА» Павел Самиев. Банкам нужна новая версия стратегии развития, которая позволяла бы им расти с учетом новых реалий - плавно, постепенно, в рабочем режиме. Концептуальные документы, безусловно, есть, но все они до сих пор были нацелены на то, чтобы добиться повышения устойчивости, надежности, не дать упасть, вовремя поддержать и так далее. Сейчас задача в другом - выйти на путь развития, на достижение качественных показателей. А для этого нужны и особые инструменты регулирования, и особые стимулы.

Дополнительные материалы:

На пути к стабильности

Уровень рисков, сопровождающих российскую банковскую систему, стабилен на протяжении уже двух последних кварталов. Сейчас нет ни одного типа ключевых рисков, которые бы увеличивались, а некоторые начинают снижаться. Это хороший признак.

стабильным рискам мы по-прежнему относим невысокое качество кредитных портфелей: значимая часть кредитов до сих пор стрессовая, многие активы банков неликвидны, имеют перспективы обесценивания. Одновременно наблюдается высокий уровень иммобилизации капитала, банки зачастую не знают, что делать с изъятыми у заемщиков залогами.

Серьезным риском остается убыточность: 159 банков в стране убыточны. При этом возможности наращивания прибыли у них ограничены. Круг заемщиков приемлемого качества узок, ставки под давлением конкуренции резко пошли вниз, что влияет на уровень маржи (по нашим оценкам, номинальные средневзвешенные рублевые ставки по кредитам юридическим лицам сроком до года снизились с 17 до 12,7%), а пассивы, привлеченные в период действия высоких ставок по вкладам, достаточно дороги. Многие банки сегодня оказываются перед жесточайшим выбором: необходимостью формировать резервы на возможные потери по ссудам или показывать прибыль под угрозой исключения из системы страхования вкладов - банки, не выполняющие нормативы ССВ, будут лишены права привлекать вклады уже в 2011 году.

В этой ситуации банки начали более активно размещать ресурсы в ценные бумаги, в результате доля этого актива достигла уже 17%. Некоторые до сих пор практикуют сделки репо, поскольку в последние полгода это был один из основных способов заработать. С помощью инвестиций в ценные бумаги можно спрятать плохие активы, восстановить резервы, подкрутить обязательства. Мы эту проблему замечаем и считаем, что она поддается регулированию со стороны Банка России. Сегодня в ломбардном списке ЦБ много бумаг, кредитное качество которых вызывает сомнение: они не обеспечат для банка возможность привлечения ликвидности в случае необходимости. На наш взгляд, имеет смысл этот список пересмотреть и включить в него в основном бумаги, имеющие рейтинги.

Узкой остается и клиентская база банков: у многих в портфеле не более 20 корпоративных клиентов, причем сильно развито кредитование собственников. К чему это приводит - хорошо видно на примере Межпромбанка и Петрофф-банка. Мы называем эту модель «пылесосом», когда пассивы сформированы за счет внешних источников, а активы размещаются внутри одной группы. Когда у компаний холдинга возникают кассовые разрывы, это приводит к системному кризису всей группы и краху банка.

Уровень достаточности капитала российской банковской системы остается высоким, но мы ожидаем его снижения из-за роста резервов и расширения масштабов бизнеса: первые признаки кредитной разморозки слабенько, но все-таки ощущаются. Почему слабенько? Я бы не стал здесь опираться на статистику. Основной вклад в рост - заслуга крупных кредитов, выданных банками очень крупным предприятиям, а также кредитов, выданных малому бизнесу с помощью кредитных линий, предоставленных банкам со стороны РосБР. Конечно, хорошо, что мы имеем сильную поддержку государства, но это не совсем рыночный стимул. Должен сформироваться спрос среди предпринимателей на фоне общего оживления, которого мы как раз пока и не видим.

Безусловно, в центре нашего внимания находится уровень плохих долгов. За полгода доля безнадежных и проблемных ссуд выросла с 4 до 10%, и мы ожидаем, что на этом уровне система будет держаться в ближайшее время. Официальный уровень просрочки по РСБУ - 5,5%, но, по нашему мнению, в целом уровень проблемных в широком понимании активов составляет 18 - 20%. Сюда входят и просрочка, и скрытые пролонгации, и перевод проблемных активов на небанковские компании.

В то же время есть позитивные тенденции в части ресурсной базы. Стремительный рост депозитов физических лиц, начавшийся в 2009 году, продолжится: в текущем году без дополнительного внешнего стимулирования вклады в банках могут увеличиться на 23 - 25%. Единственный минус здесь - «процентные ножницы»: существенная часть пассивной базы сформирована в прошлом году под большие ставки, а сейчас ставки размещения сильно упали. Таким образом, процентная маржа сужается, и этот процесс может ударить по прибыли банков не меньше, чем необходимость быстрого досоздания резервов годом ранее.

Снижающимся риском мы считаем зависимость банков от средств регулятора. На конец прошлого года беззалоговые кредиты составляли значимую долю пассивов банков, сейчас - это менее 2%. Мы ожидаем, что к концу года ресурс снизится почти до нуля.

Какие банки мы сейчас относим к особой зоне риска и соответственно снижаем им рейтинги? Первое - банки с уровнем достаточности капитала, приближающимся к критическому. Второе - банки со стремительно ухудшающимся качеством активов, и в первую очередь банки, в которых есть большая доля «связанных» сторон. И наконец, убыточные банки, которые не могут наладить свою модель, чтобы вывести бизнес в плюс. К счастью, эти три группы банков не столь многочисленны.

Мы собираемся все же чаще повышать рейтинги, так как видим явные признаки оздоровления. Шанс повысить рейтинги есть у рыночных банков с хорошей диверсификацией активов и пассивов, с правильной стратегией роста, с улучшающимся качеством активов.

Павел Самиев, заместитель генерального директора «Эксперт РА»

До свидания

Для многих людей завершение кризиса означает возвращение к ситуации 2007 года. Если так понимать кризис, то он не закончится никогда. Потому что восстановление предкризисной ситуации, которая характеризовалась перегревом экономики в течение пяти лет подряд, практически невозможно.

Принято считать, что рост России обеспечивали высокие цены на нефть, благодаря которым через текущий счет в экономику лились доллары. У меня есть точка зрения, которую не все разделяют. На самом деле, и мы это знаем, избыток долларов от высоких цен на нефть правительство через механизм стабилизационного фонда инвестировало в экономику США. Значит, на российскую экономику эти деньги не работали. Нюанс состоял в том, что инвесторы, в том числе и западные, считали, что высокие цены на нефть делают Россию привлекательной, и вкладывали сюда свои деньги. У нас сформировалась ситуация, когда был большой профицит текущего счета и одновременно такой же профицит притока капитала. В мировой практике это случай редчайший. Рост, в значительной степени все-таки нефтяной, был построен в совершенно другой структурной логике. В этот период Россия росла внутри, у нас не было значительного роста физического объема экспорта. И в этом смысле после кризиса ничего не изменилось: Россия может продолжить расти внутрь - вряд ли мы сгенерируем что-нибудь такое, что позволит нам захватить мировые рынки с чем-то совершенно невиданным. При этом США для российских темпов роста не является ведущим фактором, в отличие, например, от Китая. Таким образом, основы для приличного роста на уровне 4 - 5% сохраняются, но это никак не 7% и тем более не 10%.

Что же тогда может произойти в экономике? Я вижу три сценария. Первый - базовый, при котором экономика возвращается на долгосрочный тренд, хотя он и будет ниже 2004 - 2008 годов. В этом случае нефть стоит более 70 долларов за баррель, ВВП растет темпами в 5% в год, инфляция - менее 9%, курс рубля стабилен. Второй - стагнационный: экономический рост не запускается, но благоприятный внешний фон позволяет уменьшить дефицит бюджета, ВВП не растет, инфляция благодаря низкому спросу держится на уровне 6%, курс рубля падает на 2%. Третий - инфляционный: цены на нефть ниже 50 долларов, дефицит бюджета увеличивается, как следствие, растет инфляция до 13%, примерно на столько же падает рубль.

Лично я убежден, что реализуется сценарий базовый, мало того, я уверен, что ЦБ удастся удержать инфляцию на нынешнем уровне в пределах 10%, при том что он будет стремиться к 7%. Но допускаю возможность и двух других с различными вариантами.

Самое интересное, что для российских банкиров последний сценарий более удобен, чем базовый.

Они знают, что делает высокая инфляция и как работать при спрэде в 10%. Совершенно другой разговор, когда кредитная ставка 10%, а по депозитам - 5%. Вот это гораздо более сложная ситуация, ведь если спрэд резко падает, это бьет по рентабельности. И для многих банков совершенно непонятно, как вести себя в такой экономике.

Если не наращивать кредитный портфель, это грозит серьезными убытками, так как поддерживать операционные расходы, прежде всего зарплату, на низком уровне крайне сложно. Обанкротиться ведь можно как выдавая кредиты, так и не выдавая их. Получается, надо наращивать кредитование! За счет чего? Если посмотреть на то, что у нас до кризиса было драйвером, то получается следующая картина.

Ипотека. Мы понимаем, что сейчас даже крупным банкам, таким как Сбербанк, ВТБ-24, достаточно сложно предлагать клиентам условия по этому продукту лучше, чем программы АИЖК. Вывод? По большому счету, ипотека стала комиссионным бизнесом, а это - не способ наращивания кредитного портфеля. Этот рост будет профинансирован за счет государственных программ.

Другой драйвер роста розничного кредитования - автокредитование. Мировые автоконцерны уже пришли сюда со своими кредитными подразделениями и предложениями продуктов под 0%. Да, есть «нашемарки», корейские и китайские автомобили, но по большому счету рынок для банков уходит.

Что у нас еще остается? Безусловно, кредитные карты. В стране уже выдано 128 миллионов пластиковых карт на 142 миллиона населения. Да, из них активирована, может быть, половина. Но все равно у значительной части населения пластиковые карты имеются. Теперь стоит задача конвертировать их в кредитные. Мы видим, какими темпами этим занялся, например, Сбербанк. Вот здесь, да, кратный рост, по-видимому, состоится. Ну и потребительское кредитование на неотложные нужды.

То есть простых возможностей взять и запустить новый продукт и тем самым нарастить кредитный портфель практически не осталось.

То же по большому счету происходит в корпоративном сегменте. Секторов, готовых «съесть» громадное количество кредитов, очень мало. На мой взгляд, это связано не столько с отсутствием новых идей, сколько с тем, что бизнес занял позицию выжидания, формирования инвестиционных планов.

Поэтому темпы роста кредитного портфеля будут гораздо меньше, чем те, к которым банковская система России привыкла. Ни о каких 40 - 60% в год речи быть не может, в лучшем случае - 15 - 20%.

Этим, я считаю, нынешний кризис в России и отличается от всех предыдущих. Тогда система возвращалась к функционированию в предкризисном режиме, сейчас - нет. В нынешней ситуации мы переходим в новую стадию.

Но ничего драматичного в этом нет. Недавно я встречался с представителями одного индийского банка. Они спрашивают: «Какие у вас спрэды?». Отвечаю: «До кризиса, если взять в целом по банковской системе, маржа была примерно 5,5%, а сейчас где-то 2,5%». Они говорят: «Да?! Как здорово! А мы боремся за доли процента». Так что радуйтесь, еще есть куда падать! Есть люди, которые умеют и этот процент заработать.

Михаил Матовников, генеральный директор Интерфакс-ЦЭА