Совершенный никто

Юз Алешковский (слева) и Михаил Сажаев (справа) — в пиджаке от Алешковского Фото: Борис Семавин

Сказка-быль и миф-реальность

Гости давно собрались. Уже осмотрели экспозицию. Уже восхитились альбомом, который и стал поводом для встречи. А виновника торжества все не было. Кто-то предложил: «Давайте позовем». И гости с удовольствием впали в детство, вызывая художника, как Деда Мороза: «Са-жа-ев! Са-жа-ев!!!». Вполне уместно: его картины всегда немного сказочные, даже если подразумевается реализм. А выбранному имиджу Михаил Сажаев следует неуклонно: он король и делает, что хочет — или что считает нужным. Было время, когда подобное поведение вызывало скептическое отношение. Но симпатии публики изменчивы, сейчас Сажаев любим за границей (его работы приобретали Иосиф Бродский, Михаил Барышников, Майкл Йорк, Мерил Стрип и другие знаменитости) и даже, представляете, в своем отечестве. Эпатаж эпатажем, а картины картинами. Не легенда делает художника, а десять тысяч (!) уникатов: акварелей, живописных и графических работ, коллажей, выполненных в своеобразном стиле, нежном и фантазийном, резком и полемичном, разном, но всегда особом сажаевском: мир как сквозь флер сна, воспоминания, идеала.

Если Михаил Петрович желал удивить, то ему это, как всегда, удалось. Художественный альбом — не редкость, но такого в наших палестинах не было. Он вместил в себя два: с одной стороны «Окно неясных представлений»; переворачиваем и получаем второй — «Близнец всему». Репродукции произведений сочетаются с отрывками из повестей Сажаева, заповедями для молодых и для зрелых. И в каждом — сюрприз: небольшая работа художника «вживую», оригинал, имеющий полную авторскую атрибуцию, вставляй в раму, и вот тебе готовое произведение искусства. (Что многие уже и сделали, а наиболее предприимчивые даже выставили на аукцион). Цена картинки раза в два превышает стоимость альбома — непонятный, но приятный для зрителя-покупателя экономический парадокс.

А еще Сажаев на открытие выставки пригласил своего американского друга Юза Алешковского. Того, что прославился в нашей прошлой стране самиздатовскими произведениями на запретные темы, того, что сочинял и исполнял песни о Сталине и лагерной жизни. Он уже казался мифом, а Сажаев сделал его реальностью. Они много юморили, поддерживая общее амплуа маргиналов, правда, очень интеллигентных. Презентация стала творческим актом.

Русский космополит

— Сначала о выставке. Она из разных времен, и показала многовекторного Сажаева. В том числе коллажи «Выброшенный народ», которые не очень-то вписываются в общий позитивный стиль…

— Критики любят говорить о стиле. Но я не люблю критиков. Нет ничего проще, чем создать свой стиль. Рисуй молоток всю жизнь, и тебя будут узнавать. Гораздо сложнее делать то, что хочешь. С этим у человечества проблемы. Подмечено, что там, где в работе больше удовольствия, люди живут лучше и дольше. Но по-русски «работа», похоже, от корня «раб».

Фото: Борис Семавин

— Вы подолгу бываете в США, часть картин там и остается. В ближайшее время планируете альбомный проект в Италии. Где лучше работается?

— Америка, Европа, Россия — какая разница? Я природу люблю, красивые пейзажи — они повсюду встречаются. С детства воспринимаю жизнь как цельный большой пирог. В нем есть яблочная начинка, изюм, вишенки. Где эти «вишенки», в Штатах или в Германии, не так и важно — пирог везде вкусный.

— То есть по мироощущению вы космополит?

— Космополитом в искусстве быть невозможно. Где ты родился, в какой языковой среде вырос, это влияние не изменишь никогда. Переродиться нельзя. Джозеф (sic! — Ред.) Бродский, которого в Штатах считают своим, говорил: я русский поэт, американский гражданин. Ничто не исключает ничего. Но космополитизм не так уж и плох. Меня всегда угнетали строгие национальные рамки. Завязываться на идеологии страны и даже народа для художника катастрофа. Хотя огромное количество творцов так не считают, с упоением описывают достижения, «котлованы» и вождей, к космополитизму относятся злобно. А я много поездил и знаю, что люди везде стремятся к одному и тому же.

— К чему стремитесь вы?

— Когда я что-то делаю, не думаю, кто что скажет — лишь бы получилось, как замыслил. Вообще человек живет с утра надеждой, днем трудами, вечером — усталостью. Мне кажется, это хороший процесс: и одного дня, и всей жизни.

— В каком месте этого пути вы себя ощущаете?

— Я считаю, что на моих часах день, и стараюсь его продлить. Но и вечера не боюсь, как православный христианин.

Художник в литературе

— Михаил Петрович, вы активно выражаете себя не только в изобразительном искусстве, но и в других жанрах, почему?

— Меня привлекают все проявления жизни. Одной живописи или рисунка оказалось мало, потребовалось слово. Не знаю, могу ли назвать себя писателем (хотя писатель Алешковский так меня называет). Нет, наверное, я все же сочинитель. Имею четыре основных литературных труда: два завершенных и опубликованных и два готовых почти (раствор еще не схватился): «Яйцо по-сибирски» и «Совершенный никто». Последнее — расширенный автобиографический роман, название же из стихотворения Бродского, очень близкого мне поэта и человека, который ощущал себя совершенным никто.

— Странно…

— Так оно и есть, если задуматься. Когда ты считаешь себя кем-то, возникает гордыня. Совершенный никто — это нечто противоположное, это смирение. Оно вовсе не значит, что меня можно доской по голове ударить, и я буду улыбаться. Это внутреннее состояние. Внутренне ударить человека достаточно сложно, если он помнит, что он совершенный никто, и жизнь просто незаслуженный подарок. Тогда он состоит в гармонии с собой и миром.

— В «Книге жизни города Мудоева» ощущается неприятие действительности, в которой не обнаруживается категории смысла. Изменилось ли за последние годы ваше отношение к государству?

— Нет. Оно никогда не изменится. Но неприятие распространяется только на наше государство, не на страну как таковую, не на людей. И не надо представлять меня быком, которого дразнят красной тряпкой с названием «государство». Оно будет всегда — и культура будет всегда. Мы обречены на противостояние. Мы занимаемся в принципе одним — выживаем; но по-разному.

— Есть мнение, что художник и власть в вечной оппозиции друг другу. Как вы считаете?

— Необходимо понимать вот что. Все гигантские тектонические перемены в людских сообществах были подготовлены не политиками, а учеными, философами, писателями. Именно они давали первый сигнал о том, что не все в порядке: лодка тонет, а капитан напился пьян. Лучшая же форма отношений художника и власти, когда они существуют вне друг друга. Пусть власть делает свое дело, а художник — свое.

В России перемены традиционно начинаются с ограбления: национальная модель у нас такая. Но сейчас основной хапок закончился, заработали экономические механизмы. Это же не кусок мяса получен, который можно просто съесть, крупной собственностью нужно уметь распорядиться. Те, кто взяли большие капиталы в свои руки, теперь, по сути, ломовики России. На них огромная ответственность. Именно бизнес сейчас двигает маховик жизни страны, который медленно-медленно, но раскручивается.

— Я знаю, вы даже написали несколько «Сказок для бизнесменов».

— Специально для вашего журнала. Могу предложить.

Дополнительные материалы:

Заповеди от Сажаева

О 12 принципах гениальности

1. Убедись, что ты — гений. Никогда не говори об этом.

2. Никаких авторитетов.

3. Учись всю жизнь.

4. Работай не только по вдохновению.

5. Люби модели, объекты и предметы.

6. Помни, что тебе могут не заплатить.

7. Уважай покупателей твоих картин.

8. Будь богат.

9. Не стыдись родителей и происхождения.

10. Не думай о критиках.

11. Не льсти власти и не обслуживай ее.

12. Твори на столетия, не пиши «скороспелок».

Вот и все.

Байки от Сажаева

О пиджаке

Как-то раз, лет десять назад, сидел я вместе с Юзом Алешковским на берегу реки Коннектикут. Там на живописном бревне любили собираться Бродский, Барышников, а теперь и мы. Трепались о том о сем, и я пожаловался, что ничего в России у меня никогда не выйдет, ни книги, ни альбома: все было кисло тогда. Он выслушал мои причитания молча. А потом подарил мне черный шелковый пиджак. «Первый раз наденешь, когда у тебя в России выйдет альбом». И записал это условие на лейбле. Время шло, пиджак висел ненадеванный. И вот чудо свершилось (все чудеса — подготовленные). Я — в этом пиджаке. Рядом со мной сидит Юз. Лейбл с надписью сохранился, и Юз сохранился еще лучше. И все это наяву. В России.

Тараканы от Сажаева

О подарке

Непосредственно на презентации выставки и альбома Сажаева у Юза Алешковского случился день рождения. Друг вручил ему ценный подарок — инсталляцию «Тараканы»: листок бумаги с аккуратными усатыми трупиками и концептуальной подписью. «Эти пять тараканов пали в неравной борьбе с химической промышленностью России и Китая. Единственной их виной было то, что они хотели жить, любить и размножаться. Правда, за счет человека. Вечная им память». Благодарного друга смущало одно обстоятельство: как ценное произведение пройдет через таможню. Из зала поступило дельное предложение: «Тараканов лучше всего провозить в голове». Но смелый Юз решил рискнуть в открытую, предупредив: «Если меня задержат на американской территории, тут же соберу пресс-конференцию и устрою всемирный скандал, цены на твои работы еще больше взлетят!». Друзья развлекаются, публика довольна.