Сиквел и приквел «России»*

Георгий Негашев

Документально

Не буду детально воспроизводить «турнирную таблицу» фестиваля. Предлагаю посмотреть на сцену: кто оказывался на ней чаще других, поднимаясь по ступеням (победы и успеха) за призами.

Первым пьедестал посетил мэтр документального кино Сергей Мирошниченко, унес с собой «Оскар» зрительских симпатий. Мэтр скромничал и даже высказался в том духе, что пора уступить место молодым (кстати, в конкурсной программе участвовала его дочь Мария). Но его не отпустили, а утяжелили ношу славы специальным призом жюри. Фильм «Рожденные в СССР. 21 год» ломает привычные представления о времени в документальном кино: он длится около трех часов, а снимался на протяжении полутора десятилетий. Замысел удивляет прозорливостью: это интервью, взятые у детей, появившихся на свет в год начала перестройки, в 7 и 14 лет последовательно. Теперь им по 21-му, живут они в разных странах. Ответы на одни и те же вопросы, меняясь с током времени, создают противоречивый и цельный образ поколения, которому выпало родиться в эпоху перемен. Другой уважаемый кинодокументалист Александр Белобоков тоже удостоился признания и зрителей, и критиков за картину «Зина. Жила-была» в номинациях «за пристальность взгляда», «оригинальное драматургическое решение» и «кино, сделанное без помощи кино».

Хотя время от времени звучат сетования на то, что у документальной школы России, когда-то одной из сильнейших в мире, нет продолжения, по лестнице признания все чаще поднимаются молодые. Четыре раза прозвучало со сцены оптимистическое утверждение «Не страшно» — так называется дебютная картина Светланы Федоровой. Члены жюри призвали запомнить имена авторов ленты «Березовский TRIP» студентов Дмитрия Пищулина и Дмитрия Охотникова: «Вы их еще услышите!». А вот имена тоже молодых победителей нынешнего фестиваля мы слышали уже неоднократно. Павел Костомаров и Антуан Каттин (последний русифицировался и в титрах теперь значится как Антон Катин) четыре года назад успешно дебютировали в Екатеринбурге многим запомнившейся картиной «Трансформатор». Через год их фильм «Мирная жизнь» получил Гран-при и стал причиной ухода с поста президента «России», не смирившегося с ненормативной лексикой на экране. Когда председатель жюри 18-й «России» известный сценарист Юрий Клепиков объявил фильм-победитель, зал единодушно аплодировал. Но авторы были сдержаны. Они не ожидают для фильма легкой судьбы. Чтобы передать все содержание и смыслы фильма «Мать», его нужно смотреть, а не говорить о нем: любые вербальные характеристики неполны. Здесь-то и скрыта причина грусти. Павел Костомаров: «Фильм будет показан где угодно, но не у нас: в связи с непростой жизнью и слишком простым телевидением». Он и сделан-то на средства Франции и Швейцарии. А создает потрясающе тонкий, точный, сложный, жалкий и великий образ России — через женщину, которая в одиночку вырастила девятерых детей. Авторы решили непосильную для многих, берущихся за неигровой жанр, задачу: не говоря от себя ни единого слова, все сказать через героев и их судьбы. Как выразилась один из членов жюри телеобозреватель Ирина Петровская, «хотя такое кино называется документальным, оно по-настоящему художественное».

Уральская школа представила четыре ленты; специального диплома жюри «За сострадание и любовь к герою» удостоилась «Сестра» Павла Фаттахутдинова (кинокомпания «Снега»).

О традициях и новшествах жанра наш разговор с директором «России» в течение последних 11 лет Георгием Негашевым.

Охота за кадром

— Георгий Александрович, два слова о предыстории: почему всероссийский смотр документального кино проводится именно в Екатеринбурге?

— В СССР существовал Всесоюзный кинофестиваль. Он забуксовал, как только в стране начались перемены. И, по сути, разделился на два — художественного кино («Кинотавр» в Сочи) и неигрового, прописавшегося в Екатеринбурге. Предполагали, что на время, оказалось — навсегда. Была попытка сделать «Россию» транзитной, но ничего из этого не вышло — по объективным причинам.

Фестиваль может проводиться там, где существует подготовленная среда. Екатеринбург (тогда Свердловск) многими считался столицей документального кино. В Москве оно, конечно, тоже было развито, но как бы растворено в мощном потоке культурных событий, а здесь предстало заметным явлением. Уральская школа начинается с Бориса Галантера, затем инициативу взял на себя «Свердловский телефильм», потом творческое объединение «Надежда» во главе с Валерием Савчуком. У нас есть те, кто фильмы делает, и те, кто их любит и смотрит, благодаря активному движению киноклубов.

— Екатеринбургский зритель — особая категория: это отмечают все. Изменился ли коллективный портрет зрителя за прошедшие годы?

— Очень. На первых фестивалях зал заполняли представители творческой и технической интеллигенции, было много пенсионеров как активной части общества. Сегодня эти категории сохранились, но основа — молодежь, студенты. Со сцены смотрю в зал: свежие юные лица, умные глаза. Говорят, документальное кино — для элитарного зрителя. Я бы уточнил: для думающего. Зал Дома кино — битком, в проходах чуть ли не лежат. Видишь это и понимаешь: можно быть спокойным и за фестиваль, и за молодежь.

— Что привлекает зрителя?

— Действительность. Где ее еще можно увидеть в полном развороте, с разных сторон, без прикрас, но пропущенную через сознание художника? На экране ТВ подлинной жизни нет. Гламур приедается: леденец можно лизать, но нельзя превратить в пищу.

— Выпады документалистов в адрес телевидения стали общим местом…

— Антагонизма нет, просто телеэкран и доккино не интересны друг другу. Создается видимость, что на телеканалах много документальных фильмов. Но это скорее расширенные репортажи и пространные интервью. Когда нет полноценного автор-ского высказывания, вряд ли речь может идти о серьезном произведении.

— У каждого фестиваля свой характер и особенности. Чем нынешний отличается от 15-го или, например, 13-го?

— Сравнивать трудно. Содержание фильмов абсолютно разное. Как организаторы мы стараемся, чтобы сохранялись традиции и появлялось что-то новое. Например, 16-й фестиваль был насыщен международными темами: свое кино представляли Германия, Бельгия, Норвегия, Люксембург. На 18-й «России» международный блок сузился до Франции, зато расширились национальные информационные программы. Состоялась премьера рубрики «А судьи кто?»: демонстрация фильмов членов жюри. С неожиданным успехом прошли «Болты в томате» (так в советское время кинематографисты называли заказуху от министерств и ведомств): рекламные и санитарно-просветительские ролики из коллекции Фильмофонда, подборку которых подготовил Андрей Титов, сегодня воспринимаются с юмором, но и предостерегают нынешних рекламщиков.

— Крупные фестивали формируют имидж места. «Россия», безусловно, знакова для Екатеринбурга. Как к фестивалю относятся власти?

— Это вопрос о бюджете. Фестиваль стоит около 7 млн рублей. Самая дорогая составляющая — аренда зрительных залов, затем прием гостей и полиграфия. Основные средства выделяет Федеральное агентство по культуре и кинематографии, серьезно поддерживает министерство культуры Свердловской области. Администрация Екатеринбурга в этом году выделила 100 тыс. рублей. Надеемся на дальнейшее сотрудничество.

— Фестиваль помогает увидеть направление движения документального кино?

— Этот жанр, как любой живой организм, развивается неравномерно, рывками. Я вижу две основные тенденции. Одна, конечно, плохая, а другая хорошая. И одна порождает другую. Средства фиксации стали общедоступными, можно пойти в магазин, приобрести качественную видеокамеру и почувствовать себя режиссером. Появилось огромное количество компаний, которые снимают фильмы. Поток дилетантов хлынул в кино, средний уровень его снизился. В этом году отборочная комиссия во главе с кинокритиком Андреем Шемякиным просмотрела 361 картину и выделила для показа лишь десятую часть. Но, по закону диалектики, у ситуации есть противоположная сторона. Узкий круг профессионалов оттачивает мастерство до высочайшего уровня, добиваясь ювелирной точности и высокой образности авторского высказывания.

Нецензурная лексика на экране — тоже тенденция, но более частная, и касается не столько кино, сколько самого языка как средства общения. Бывают ситуации, когда у режиссеров просто нет возможности не допустить мат на экран и сохранить при этом правду жизни.

— В программе немало фильмов о людях уже ушедших. При чем здесь современность?

— Современность выражается не только в фактах, но прежде всего в их оценке. Хотя лично я больше ценю рассказ не о прошлом, а о настоящем, когда борьба, конфликт разворачиваются непосредственно перед объективом. Делать такие фильмы очень трудно, не всегда удается поймать момент. А кинодокументалист — он охотник: останавливает мгновенье и этим продлевает его жизнь.

* Сиквел — продолжение, приквел — предыстория.