Регионовспоможение

Решений, гарантирующих той или иной территории «мировое чемпионство», успех в глобальной конкуренции, сегодня нет. Однако существует апробированный в различных странах набор инструментов, позволяющий достичь максимально быстрого инновационного роста. О том, применимы ли эти инструменты в российских реалиях и какие действия необходимо совершить для прорыва, рассуждали участники конференции «Как вписаться в новую технологическую волну: модель успешного региона»*, прошедшей в рамках выставки и форума «Иннопром-2012».

На наш взгляд, круг этих проблем логично разделить на две части. Первая - создание в регионе общего благоприятного делового климата. Вторая - обеспечение инновационного роста территорий, организация инновационных центров. Пойдем по порядку.

Undoing бизнес

Главный инициатор улучшения делового климата в России - Владимир Путин.

В качестве основного ориентира экономического блока правительства он призвал использовать глобальный рейтинг Doing business (составляется Международной финансовой корпорацией и Всемирным банком). В феврале Путин заявил, что Россия должна с 120 места подняться до 20-го (по итогам 2011 года там располагается Япония). К июню, по его поручению, Агентство стратегических инициатив (АСИ) разработало «дорожные карты» по трем самым проблемным направлениям (всего индикаторов в рейтинге десять): доступ к электросетям (в рейтинге Россия заняла последнее 183-е место), регулирование строительства (178 место) и таможенные процедуры (160-е). Но это позволит дорасти лишь до 41 места, рассчитали в АСИ. По пути в двадцатку нужны преобразования еще четырех направлений: регистрация недвижимости и новых компаний, защита инвесторов, уплата налогов.

Однако глобальный рейтинг Doing Business - не показатель: страны в нем оцениваются по условиям ведения бизнеса в самом большом городе (о России судят исключительно по Москве).

Это осознают и в высших эшелонах власти, потому в 2010-м заказали международным структурам исследование «Ведение бизнеса в России» (первый подобный рейтинг Всемирный банк провел по своей инициативе и обнародовал результаты в 2009 году). Полевая стадия заняла почти полтора года, было опрошено около 600 респондентов: архитекторов, инженеров-проектировщиков, консультантов, юристов, нотариусов. Рейтинг охватил 30 городов, которые ранжировались по четырем параметрам: простота регистрации ООО и собственности на здание, получение разрешений на строительство, присоединение к энергосетям (в первой волне этот индикатор не рассматривался). Результаты исследования были опубликованы в конце июня.

Москва в рейтинге заняла последнее 30 место. Победителем эксперты признали Ульяновск. Он не стал лидером ни по одному из критериев, однако все барьеры для ведения бизнеса здесь минимизированы, в итоге вести бизнес в этом городе проще, чем в 65 - 80% исследованных муниципалитетах.

Урал показал себя не с лучшей стороны. В тридцатку попали три города: Сургут (девятое место), Екатеринбург (24-е) и Пермь (25-е). Два первых стали антилидерами рейтинга с точки зрения легкости регистрации фирм, в столице Прикамья исключительно сложно зарегистрировать собственность на объект недвижимости.

- В результате исследования мы пришли к нескольким основным выводам, - рассказывает директор Института анализа предприятий и рынков Высшей школы экономики, руководитель российской команды проекта «Ведение бизнеса в России-2012» Андрей Яковлев. - Во-первых, ни один из городов не превосходит другие по всем показателям. Во-вторых, в нашей стране одна из самых низких в мире средняя стоимость открытия бизнеса. В-третьих, регистрация собственности является недорогим и простым процессом во всех российских городах. И наоборот, получение разрешений на строительство и подключение к системе электроснабжения характеризуются многочисленными процедурами, которые занимают много времени и требуют высоких расходов.

Эти выводы нельзя назвать сенсационными. Более того, методика рейтинга небезупречна: она не учитывает огромного количества факторов (инфраструктуру, квалифицированную рабочую силу, условия доступа на рынок, природные ресурсы и т.д.). В итоге, например, в российской тройке оказался небезопасный Владикавказ. А в глобальном рейтинге, скажем, Китай стал 92-м, хотя он растет быстрыми темпами уже 30 лет, обрабатывающих предприятий там в 50 раз больше, чем в России, а компаний с участием иностранного капитала - в 140 раз. Это говорит о том, что Doing business напрямую не коррелирует с экономическим развитием стран.

Тем не менее есть одна, но очень веская причина, почему мы цепляемся за этот рейтинг. На данный момент это единственное исследование, которое в измеряемых показателях описывает российский деловой климат (в анкете в основном присутствовали конкретные вопросы, касающиеся временных и денежных издержек). Оно может стать эффективным инструментом диагностики проблем, проведения реформ и мониторинга их результатов (пусть всего по нескольким направлениям).

Такому оптимизму есть некоторые фактические подтверждения. Во-первых, все десять городов, попавших в первую волну исследования, за три года сумели улучшить показатели как минимум по двум из трех индикаторов. Во-вторых, исследования Всемирного банка на большой выборке стран показывают, что при прочих равных улучшение делового климата ведет к опережающему росту экономики. В-третьих, показателен опыт Мексики, где за последние восемь лет было составлено уже четыре рейтинга. Сравнение городов друг с другом привело к существенному упрощению условий ведения бизнеса. Наконец, в 2009-м на совещание по итогам исследования приехали главы четырех из десяти регионов, а в 2012-м - 28 из 30.

Российская система регулирования промышленных объектов

Государство регулировщиков

Рейтинг обнажил, пожалуй, одну из главных проблем в процессе формирования благоприятного делового климата в регионах - неэффективность системы госрегулирования, неприспособленность госаппарата к новым условиям.

Член консультативного совета по иностранным инвестициям в России Татьяна Иванова:

- Основной причиной низкой инвестиционной привлекательности России, на наш взгляд, является крайняя зарегулированность бизнеса со стороны контрольно-надзорных органов и вытекающее из этого огромное число необходимых процедур. Скажем, в рамках получения разрешения на строительство их 53, занимают они до 580 дней.

Для сравнения: показатели Мексики - 11 и 105 соответственно. Каждое предприятие сегодня обязано обеспечить строительную, промышленную, экологическую, радиационную, пожарную безопасность, заниматься охраной труда и промсанитарией. Ростехнадзор покрывает шесть из семи этих сфер, одновременно они входят в сферу влияния Роспотребнадзора, Рос­природнадзора, Госпожнадзора, Главгосэкспертизы и, вдобавок, региональных регуляторов (подробнее см. схему «Российская система регулирования промышленных объектов»). Все согласования ложатся на плечи инвесторов. Еще один очень показательный пример - регулирование опасных производственных объектов. В России их зарегистрировано 298 тысяч. 96% из них относятся к третьему и четвертому классу, степень их аварийности менее 1% (по сути, они не опасны). Но надзор за ними ничем не отличается от объектов первого и второго класса. Это приводит к полному отсутствию инвестиций в перерабатывающую промышленность со стороны малого и среднего бизнеса. В этой ситуации мне кажется целесообразным введение уведомительного порядка начала эксплуатации объектов третьего и четвертого класса и отмена их плановых проверок.

В целом необходимо дифференцировать меры регулирования предприятий в зависимости от их опасности, а также исключить дублирование функций надзорных органов и сократить количество процедур.

Зарегулированность характерна в связке не только «власть - бизнес», но и «власть - власть». По словам заместителя директора направления «Реформы в сфере недвижимости» фонда «Институт экономики города» Андрея Туманова, первая реакция многих губернаторов на рейтинг сводилась к мысли «да, я понимаю, что по некоторым параметрам стою низко, но что я могу сделать, если за регулирование этой сферы отвечают территориальные органы федеральных ведомств?».

- Очевидно, что развитие делового климата в регионах зависит от степени реальной децентрализации полномочий, - продолжает Андрей Туманов. - В 2009 году вышел указ президента, в котором было описано 300 показателей оценки эффективность работы губернаторов. В этой страшной системе координат из трехсот осей всегда можно найти, за что наказать. Но она не создавала у чиновника никакой мотивации к хорошей работе. Ему главное было формально соблюсти все параметры. Нужно переходить к 10 - 15, максимум, 20 показателям, к созданию системы стимулов, толкающих федеральные, региональные и муниципальные власти к снижению барьеров, к модернизации системы регулирования бизнеса, к изменению среды. Кто хорошо работает, должен продвигаться по служебной лестнице, кто плохо - быть уволен. То есть на смену зарегулированности должна прийти стандартизация. Именно так поступали все 30 лет в Китае.

Справедливости ради отметим, что позитивные изменения в этом направлении все-таки происходят. Например, АСИ совместно с «Деловой Россией» разработал стандарт деятельности региональных властей по улучшению инвестиционного климата. Это некий набор принципов, успешных практик. Документ достаточно конкретный. В нем содержится 15 пунктов, которые условно делятся на три группы: стратегия (план развития инфраструктуры, приоритетные отрасли для инвестирования); создание условий для предпринимателя и инвестора (прозрачное взаимодействие бизнеса и власти, личное участие губернатора в решении проблем, отсутствие инфраструктурных барьеров, обеспечение кадрами и т.д.); предоставление гарантий инвесторам (прямая связь инвестора с властями, личные гарантии губернатора, региональный закон о защите прав инвесторов, участие коммерческих потребителей в регулировании цен естественных монополий).

- Стандарт должен способствовать осознанию региональными властями факта жесткой конкуренции между территориями,

- рассказывает директор департамента по развитию партнерской сети АСИ Александр Пироженко. - Пока в России это понимание формируется крайне медленно, необходимо его ускорить. Один из самых прогрессивных регионов в этом плане - Татарстан. Власти республики определили, что их зона влияния распространяется в радиусе 600 км от Казани.

На этой территории они занимаются переманиванием рабочей силы и забирают у соседей перспективные инвестпроекты. Соглашения о внедрении стандарта у нас заключены с 12 пилотными регионами. Расширять этот список мы пока не намерены. Оценивать результаты будут агентство, специально сформированная экспертная группа, также мы будем проводить «контрольные закупки», то есть просить отдельных представителей бизнеса пройти определенные процедуры.

Ратуют за стандарты и предприниматели. Генеральный директор ГК «Ренова-СтройГруп» Михаил Семенов выстраивает логическую цепочку: деловой климат в регионе в первую очередь зависит от того, насколько комфортно чувствуют себя работники будущих предприятий; качественно обеспечить их потребности можно только за счет масштабного жилищного строительства (1 кв. метр на человека в год); этот проект реализуем лишь при плотном взаимодействии бизнеса и власти.

- Я радуюсь, когда слышу о новых стандартах. Возможно, у нас появится площадка, на которой власти и бизнесу удастся эффективно коммуницировать. Сегодня в России площадки для конкуренции между застройщиками, для развития и стандартизации перемешаны, поэтому мы имеем огромное количество процедур. Если их развести, то мы получим быстрое прохождение всех согласований.

Цепочка ценностей

Но бизнесмены все же замечают: настройка процедур и ликвидация бюрократии не являются достаточными факторами для установления в регионе комфортного делового климата. Директор департаментов «Системы рельсового транспорта» и «Мобильность и логистика» компании «Сименс» Дмитрий Маценов обращает внимание еще на три принципиальных аспекта. Первый - развитие производственного и научного потенциала. В регионе должна быть накоплена критическая масса людей, способных воспринимать высокие технологии, ноу-хау, мыслить по-новому. Второй аспект - развитие транспортной инфраструктуры, пропускной способности железных и автомобильных дорог, аэропортов. Третий момент - наличие примеров локализации производства, что создает стимулы для новых компаний и инвесторов к приходу в регион.

Главный представитель Исследовательского института Номура (Япония) в РФ Ивао Охаси добавляет:

- У российских регионов большой потенциал в глобальной конкуренции, однако они не умеют им пользоваться.

Инвесторам важны несколько параметров - квалифицированные кадры, наличие производственных площадок, транспортная инфраструктура, наконец, личная заинтересованность, активное участие глав регионов и муниципалитетов в привлечении денег, в их поисках. Как минимум по двум первым параметрам Россия сильно выглядит на фоне мировых конкурентов.

Концентрированный мозг

Перейдем к высоким технологиям - основному фактору долгосрочного роста региональных экономик. Главный вопрос здесь: как в рамках субъекта РФ создать глобальный инновационный центр.

- В принципе факторы успеха мировых инновационных центров общеизвестны, - рассуждает генеральный директор рейтингового агентства «Эксперт РА» Дмитрий Гришанков. - Высокий научно-исследовательский потенциал региона, создание горизонтальных и сетевых связей между участниками инновационного сообщества, привлечение транснациональных компаний как составляющей среды и якорных инвесторов, хорошая пиар-поддержка и, наконец, долгосрочная неизменная государственная стратегия развития инновационных центров.

Однако мировой опыт пока слабо укореним в российских регионах. Все дело в том, что они находятся на самой начальной стадии развития инновационной инфраструктуры. В таких условиях наиболее эффективная политика - сосредоточить усилия на нескольких конкретных направлениях.

Прежде всего это поддержка крупных проектов-драйверов. «Пока в стране не сложилась культура малого бизнеса, разрабатывать инструменты поддержки малых инновационных компаний - все равно что сыпать семена на каменную скалу», - образно рассуждает Дмитрий Гришанков.

Кроме того, задача регионов на данном этапе - концентрировать ресурсы (хотя бы человеческие и финансовые). Из 1,2 трлн рублей, сосредоточенных в институтах развития, по подсчетам «Эксперт РА», всего 88,3 млрд (менее 7%) «привязаны» к субъектам РФ, да и то их распределение неравномерно.

Далее - логичной кажется работа над формированием инновационного сообщества (подобная работа ведется, например, в Свердловской области, где силы брошены на создание ИТ-коммьюнити). Последнее - кооперация в международную инновационную систему.

Деньги по заявке

Российские власти идею создания инновационных центров пока реализуют в основном в виде поддержки территориальных кластеров. В середине июня правительство РФ определилось со списком пилотных проектов, которые будут поддержаны государством в следующие пять лет (подробнее см. «Кто получит 25 млрд рублей», «Э-У» № 26 от 02.07.12 ). Всего из 94 заявок выбрали 25 победителей. Из них 13 в среднем будут получать по 380 млн рублей в год (в виде субсидий из федерального бюджета бюджетам субъектов). Остальным 12 кластерам (среди них три уральских - нефтехимический в Башкирии, двигателестроительный в Пермском крае и титановый в Свердловской области) обещана всяческая помощь через институты развития и ФЦП.

Действия властей выглядят логично. В теории формирование кластеров - наиболее эффективный способ развития регионов, повышения их конкурентоспособности на глобальном уровне (подробнее см. «Гроздья смысла», «Э-У» № 12 от 28.03.11 ).

Понятий кластера множество. Остановимся, как нам кажется, на самом простом и корректном, сформулированном заведующим отделом Института мировой экономики и международных отношений РАН Сергеем Афонцевым. Кластер - неформальные объединения крупных лидирующих фирм с множеством средних и малых предприятий, создателей технологий, связующих рыночных институтов и потребителей, взаимодействующие (в том числе и конкурирующие) друг с другом. Примерно таким же определением оперируют и в Минэкономразвития РФ.

- Основная идея отбора кластеров состояла в том, чтобы сфокусировать меры их поддержки, - рассказывает директор департамента стратегического управления и бюджетирования Минэкономразвития РФ Артем Шадрин. - В итоге мы сформировали несколько направлений. Первое - поддержка из федерального бюджета в виде межбюджетных субсидий. Второе - использование всей линейки институтов развития: Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, Российского фонда технологического развития, РВК, Роснано, фонда «Сколково». В результате формируется инновационный лифт - компания поддерживается с самой ранней стадии. Третье направление - содействие развитию инфраструктуры. Четвертое - взаимодействие с компаниями с госучастием. При помощи пилотных кластеров мы надеемся перейти от некого набора теоретических инструментов поддержки к тем, которые действительно работают.

Картинка красивая. В теории, через пять лет мы получим 25 мощных высокотехнологичных кластеров, которые обеспечат структурный сдвиг и динамичный рост экономики.

В реальности все не так однозначно. Зампредседателя Внешэкономбанка Ирина Макиева:

- Отобрать уже работающие кластеры - это один сюжет, а говорить об инновационном развитии России и находить новые точки роста - абсолютно другой. Совершенно не важно, сколько будет выделено денег и какая инфраструктура построена, если внутри кластера не заработает ни один из якорей. Предварительный анализ показал, что в 94 заявках содержится около 300 инвестпроектов. Из них только 150 имеют что-то помимо бизнес-предложения и только 40 готовы к встрече с банками.

Я не уверена, что МЭР должно фокусироваться только на эфемерных, инновационных кластерах, территориально-промышленные комплексы тоже должны попадать в сферу его интересов. Эти два процесса стоит объединить, и тогда станет понятно, что же действительно нужно поддерживать. Сегодня практически на всех производствах применяются высокие технологии. В противном случае бороться с конкурентами будет невозможно. Думаю, что сейчас эффективнее ориентироваться на инвестпроекты, а не на прорывные кластеры.

Еще один дискуссионный вопрос: география размещений кластеров. Пока большинство выделяемых в МЭР перспективных территорий расположено к западу от Урала. В Восточной Сибири и на Дальнем Востоке потенциалом, по мнению правительства, обладает только кластер авиастроения и судостроения в Хабаровском крае. По сути, это ведет к дисбалансу трудовых ресурсов.

- Я думаю, что из 25 кластеров до 2020 года доживут три-четыре, - полагает вице-президент фонда «Сколково» Станислав Наумов. - И нам нужно понять, что делать с теми кластерами, в которых будет создана инфраструктура, но которым не удастся выстрелить, вписаться в новую технологическую волну. Иначе может повториться ситуация, которая случилась с особыми экономическими зонами: тогда были созданы некие локальные точки роста, не имеющие синергетического эффекта для экономики. Кроме того, я считаю очень актуальным вопрос вложения средств в наставничество. Почему-то у нас считается, что деньги в первую очередь непременно нужно вкладывать в мосты, дороги, канализацию и здания.

На наш взгляд, есть еще одна фундаментальная проблема - финансирование кластеров на конкурсной основе. По словам директора Высшей школы экономики и менеджмента УрФУ Сергея Кадочникова, например, в Свердловской области есть три очевидных кластера (по методике Майкла Портера): металлургический, энергомашиностроительный и строительных материалов. А заявились - титановый, фармацевтический, ИТ, редкоземельных металлов и лесной. Вывод - вложения в победителей могут оказаться неэффективными, так как условий для их развития недостаточно.

Дополнительные материалы.

Магнит для денег

Для повышения инвестиционной привлекательности регион должен вести агрессивную и открытую политику, считает заместитель председателя Внешэкономбанка Ирина Макиева

- Существуют как минимум семь факторов, которые делают ту или иную территорию инвестиционно привлекательной. Первый - активное, я бы даже сказала, агрессивное участие в различных программах, в том числе и в федеральных целевых. Если регион может в них включаться, проходить жесткий отбор, значит, там работает сильная команда и инвестору есть смысл в него заходить.

Второй фактор - публичное обсуждение реализуемых на территории региона проектов с населением. Должен быть налажен диалог «власть - бизнес - общество». Люди должны понимать, что им даст реализация нового проекта, какие выгоды это им принесет. Подобная тактика делает среду комфортной и способствует созданию оптимальных условий для инвестора.

Третий фактор - создание работающей законодательной базы по защите инвесторов. Четвертый - наличие в регионе четкой, понятной и прозрачной инвестстратегии: приоритетные направления, целеполагание, модели создания инновационных центров, кластеров и т.д. Кроме того, необходимо четкое понимание, из каких источников могут финансироваться проекты, сколько инициатор проекта готов вложить собственных средств и какие механизмы будут при этом применяться.

Пятый очень важный фактор - наличие инвестиционного вице-губернатора. Это человек, который структурирует все потребности региона, которые находятся на стыке между бюджетом, банками и инициатором проекта. Он должен аккумулировать потребности инвестора и возможности региона.

Шестой момент - информационное сопровождение инвестиционной деятельности. Регионы должны рассказывать инвесторам о плюсах своей территории, об удачных проектах и не очень, о причинах успеха и неудач.

И последнее - создание для инвесторов подготовленных площадок и формирование прозрачных условий входа на них. Инициатору проекта необходимо знать, на что он может рассчитывать. Региональному правительству здесь нужно проявить максимальную активность и честность. Правила игры не должны меняться в течение длительного срока, тогда инвестор будет уверен, что завтра его расходы на электроэнергию или воду не вырастут в разы, и что он не будет испытывать недостаток в ресурсах.

При этом важным считаю внедрение в практику каждого региона разработки комплексных инвестиционных планов (программ), которые уже были отработаны в ряде регионов России, в частности в моногородах. Этот инструмент приводит процесс модернизации в соответствие принципам государственного стратегического планирования.

Одна пятидесятая потребителя

Для развития высоких технологий в России с одной стороны нужна инфраструктура, с другой - принудительно созданный рынок сбыта, уверен председатель комитета по науке и инновационной политике администрации Томской области Алексей Пушкаренко

- Алексей Борисович, Томская область в инновационном плане является одним из лидирующих регионов России. На ваш взгляд, можно ли по вашему лекалу поднять и другие территории?

- Регионы России можно разделить на две большие группы: территории с развитым научно-образовательным комплексом (например, Томская, Новосибирская, Свердловская, Санкт-Петербург, Москва) и с высоким промышленным потенциалом (например, Татарстан, Красноярский край).

Поэтому успешные практики, наработанные в том или ином регионе, могут быть тиражированы только в субъектах той же группы. Смысл заключается в территориях, где развит научно-образовательный комплекс, генерация новых идей (которые потом превращаются в инновационную продукцию) осуществляется в высшей школе и институтах Академий наук.

В промышленных регионах генерация идей, как правило, происходит в специальных конструкторских бюро, отраслевых институтах, тахнопарках, которые созданы при крупных предприятиях.

- Каким образом вам удалось повысить уровень коммерциализации научных разработок?

- В 2001 году мы первыми среди регионов России приняли Стратегию инновационного развития. Основная масса субъектов РФ занялась работой над аналогичными документами только к концу 2000-х: на данный момент стратегии появились, например, у Татарстана, Красноярского края.

В рамках той стратегии (сейчас у нас идет работа над новым документом, потому что срок старого истек) мы учли, что генерация идей у нас происходит в университетах, и начали создавать в них инновационную инфраструктуру, позволяющую довести разработки до мелкосерийного производства.

В 2002 году в нескольких вузах и институтах РАН появились офисы коммерциализации разработок. Их главной задачей была инвентаризация всех разработок и ранжирование их по степени готовности к выходу на рынок. После проведения этой черновой работы в 2004 году у нас появился первый в России студенческий бизнес-инкубатор. Сегодня они есть во всех университетах. Мы их делим на две категории - студенческие и технологические. Первые занимаются доведением разработок до опытного образца или мелкосерийного производства и бизнес-обучением. Во вторые мы помещаем компании с новыми инновационными проектами и решаем уже только задачи масштабирования бизнеса.

На вершине всего процесса стоит особая экономическая зона города Томска. Из 57 ее резидентов 25 в свое время вышли из малых инновационных компаний при вузах или созданных по программе «Старт» Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере.

Последние два года мы активно работаем с Российской венчурной компанией (РВК), сегодня в Томске уже шесть партнеров РВК.

Таким образом, когда мы только начинали реализовывать Стратегию инновационного развития Томской области, у нас было три элемента инновационной инфраструктуры, теперь больше пятидесяти.

- Помимо РВК есть еще несколько сильных федеральных институтов - Роснано, Сколково. С ними сотрудничаете?

- С Роснано мы реализуем два проекта. Но здесь нам тяжело соперничать с регионами с высоким промышленным потенциалом. Этот институт рассматривает проекты с объемом производства от 500 млн рублей. Таких у нас в области практически нет. Что касается Сколково, то у нас больше десятка компаний стали его партнерами. Становиться резидентами мы не торопимся, поскольку не хотим, чтобы интеллектуальная собственность утекала из Томска.

- С какими проблемами вы сталкивались при построении региональной инновационной системы?

- Построение такой системы - процесс очень разносторонний. В первой стратегии у нас было пять направлений - стимулирование инноваций в существующих организациях, создание новых малых инновационных предприятий, создание эффективной инновационной инфраструктуры, привлечение внешних инвестиций, а также повышение в регионе уровня инновационной культуры (куда входит подготовка инновационных менеджеров). Параллельная работа над этими направлениями требует политической воли регионального руководства и наличие команды, способной реализовать заявленные направления. Нам в Томской области в период 2002 - 2011 годов реализовать данные направления удалось.

Еще одна проблема - формирование спроса на инновации. В рамках одного региона сделать это крайне сложно. В Томской области живет чуть более миллиона человек. У нас априори нет рынка для выпускаемой нами инновационной продукции.

В России ситуация не лучше. 80% потенциального рынка сбыта высоких технологий держат монополии. Они не горят желанием мучиться с какими-то отечественными инновациями, им проще купить готовый новый продукт за рубежом. Из 20% якобы свободного рынка, по статистике, только десятая часть интересуется инновациями.

Я убежден, что власти должны принудить естественные монополии вкладывать деньги как в создание инноваций, так и в их потребление.

В Германии, например, компания не может купить продукт за границей, если не докажет, что немецкие предприятия не в состоянии подобный продукт произвести.

Отсюда вытекает очень важная задача государства - формирование рынка на отечественную инновационную продукцию через формирование государственного заказа с обязательным использованием или включением в него инновационной продукции. Пока эта задача решается очень неэффективно. Наглядный пример из статистики: ВВП России составляет 1,8% от мирового объема ВВП, а доля инновационного производства всего 0,34% от этого же объеме. 

* Организаторы конференции - правительство Свердловской области, медиахолдинг «Эксперт», СОСПП, Федерация профсоюзов Свердловской области, Уральский федеральный университет.