Русское застолье
О роли ложки, вилки и стакана в создании образа русского человека заставили задуматься итоги театрального года в Свердловской области.Приглашаю к столу. Можно к праздничному, постновогоднему, а кто устал отдыхать — к рабочему. Вся жизнь — учеба, встречи, поминки, вечеринки — вокруг стола протекает: письменного, обеденного или, скажем, операционного. Стол — мое поле битвы, сказал поэт. Николай Гоголь символ России видел в дороге. Николай Коляда дорогу представил как бесконечный стол, вокруг которого центруются типажи земли русской.
К столу, в дорогу
В последнем месяце года Коляда-театр выпустил главную премьеру года не только своего театра, но и всего театрального пространства Среднего Урала (по моей личной версии) — «Мертвые души». Емкий, всеохватный, жестко-саркастический, щемяще-любящий взгляд на Россию. Графика сцены — железная логика образа: лента стола, на которую по-паучьи вползает вечный предприниматель Чичиков (ИП, по-современному), а по сторонам — люди, люди, люди, «и что-то страшное заключено в столь быстром мелькании» (Н.Г.). Разматывается дорожная полоса, скатертью стелется под колеса: прокатимся с ветерком и с песней. Первым делом в Маниловку попадем. Хозяева лебезят перед гостями, за спиной показывая кукиш и кривя рожи, незаметно для глаз приезжих раздают чадам крутые подзатыльники. Коробочку навестим, неизбывную торговку, затем к Собакевичу заглянем. Сегодня он при костюме, этакий начальничек, но по-прежнему брызжет слюной ненависти к мироустройству, виноватя всех вокруг. Напоследок завернем к Плюшкину: по типажу бывший уголовник, слова через губу, к его рукам любая мелочь так и липнет. Если у перечисленных представителей вида «человек российский» есть свой ареал обитания, то ноздревы водятся повсюду…Подождите, это что, Гоголь написал? Он ведь жил давно, не с нами, а здесь — про сегодняшнее. Коробочки остались Коробочками, Собакевичи лишь сменили объект недовольства. Пожалуй, только одно перманентно трансформировалось с момента создания поэмы «Мертвые души» — интерпретация образа Чичикова. Его трактуют то чинушей, то прощелыгой, то откровенным негодяем, а он в очередной раз едва ли не самый приличный человек в неприличном обществе. Да и если разобраться, какое от него зло? Собирает себе мертвые души, никто от этого, в том числе и казна, не страдает, каждый остается при своем интересе. Мошенник, конечно, но какой фантазер, просто идеальный предприниматель, из воздуха делает деньги, чем не «герой времени»? Павел Иванович в исполнении молодого артиста Максима Чопчияна не выглядит негативной фигурой. Темная лошадка, конечно, но хитрость его чуть с наивенкой, в конце концов, именно он оказывается в проигрыше.
Хоть Гоголь в конце действа «в гробу перевернулся», и не раз (это не фигура речи, а сценическая реальность), спектакль — абсолютно гоголевский: известные типажи в современном антураже. Николай Коляда давным-давно озвучил свой принцип: «Классику нужно ставить так, как будто это новая драма» и неуклонно ему следует. На крохотной сцене — 27 артистов, толпа, постоянная тусовка-массовка. Грызутся, целуются, любятся, ругаются. Стучат ложками, дерутся ими же. Вечное застолье-бездорожье: «Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа» (Н.Г.). Кто-то «за театральным столом» однажды в шутку, но всерьез предложил новую единицу измерения театральной условности и эмоциональной напряженности: столько-то «колядов». Так вот зашкаливает.
Бытие и питие
Театр не газета, ежедневность отслеживать не его забота. Но тенденции подмечает по определению. «Мертвые души» показали то, что вечно. Спектакль «Заповедник» каменск-уральского театра «Драма номер три», который я тоже выделяю на театральном поле-2013, скорее, про «уходящую натуру».Первыми звуками спектакль погружает в определенную эпоху: по радио звучит голос бывшего генсека, впечатавшийся в память «возрастных» зрителей, а новому поколению знакомый по многочисленным скетчам. Действие сопровождают песни 70-х в современной аранжировке, что мягко и прочно увязывает прошлое и настоящее. Сценография от популярного московского художника Анны Федоровой образно-конкретная. Телефонная будка с неработающим аппаратом как символ «сломанности» момента. Трамвайный вагон с пустыми глазницами окон как холодный бесприютный дом. Цветовое решение в стиле сепия, без яркости, без контраста, старое затуманенное фото. Как будто сквозь время, сквозь дымку лет проходят герои через беспокойный колеблющийся многослойный занавес: к себе идут, от себя бредут, ищут, не находят…
Постановки о прошлом, если они не сугубо исторические, непременно должны выстраивать отношения с настоящим, и в «Заповеднике» это происходит достаточно внятно. Многие реалии доперестроечных лет, на которых основан сюжет (например, непростые последствия для человека, оставшегося в СССР, когда его семья переезжает за границу), казалось бы, ушли безвозвратно, но они воспринимаются адекватно, поскольку не смакуются сами по себе, а становятся лишь отправной точкой для истории вне «срока годности».
О чем история? Здесь уже каждый зритель видит свое, и это видение не обязательно должно полностью совпадать с режиссерским замыслом. Очевидно, что раскручивается история любви: с препятствиями внутренними и внешними, с расставанием как проверкой чувств, с выбором между собой и семьей. Актерская пара Инга Матис и Максим Цыганков рассказывают ее убедительно, то трогательно, то болезненно. В какие-то моменты мелодия любви становится основной, и эти моменты прекрасны, и в спектакле, и в жизни.
Но ведь жизнь больше — даже любви. Сергей Довлатов написал повесть «Заповедник» не только про пушкинский музей, его сотрудников и местных жителей, передав через их образы некие русские черты, — но и про заповедник человеческой души, которая ищет выражения себя. Совершает много трудных выборов, помимо быть или не быть с любимыми: выбор между прозой реальности и поэзий вымысла, между чистотой страдания и затуманивающей разум выпивкой.
Главный герой Борис Алиханов много лет пишет рассказы «в стол»: не печатают. Его пьянство — типичное для талантливого человека из среды литературы и искусства, не нашедшего признания. Правда, сейчас острота конфликта «художник и признание» несколько сгладилась. Благодаря всемирной сети есть возможность найти почитателей по сути любому писателю, а благодаря спонсорским вложениям опубликовать любое произведение. Инет сводит на нет существование «непризнанных гениев». Но муки творчества даже он не отменял. В спектакле тема подчеркивается то брошенными в воздух ненужными листами, то скомканными шариками стихов, что летят в толпу (зрительный зал), не долетая до нее, зато благополучно тонут в воде — реке времени, наверное.
А еще эта история — о стране нашей. Замечательная сторона повести Сергея Довлатова — колоритные типажи русских людей. Философы-самоучки, добрые, смешные, вечно пьяные, растранжирившие себя, дом, семью. Автор описывает их с огромной любовью и потрясающим юмором. Что ж, нашим артистам алкообразы особенно удаются. Присутствует опасность передавить, переборщить — но каменские актеры с ней уверенно справляются. Каждый выход — как самодостаточный концертный номер. Актеры играют так убедительно, что несколько сердитых зрительниц демонстративно покидают зал: что это нам тут алкоголизм пропагандируют? В какой-то момент возникает желание остановить поток сольных выступлений, спектакль вот-вот распадется, утратит смысл. Но режиссерское чувство меры начеку и удерживает постановку в собственных рамках. Жаль, ушедшие не досмотрели до того состояния, когда комикование по закону перехода количества в качество трансформируется от смеха к слезам.
«Заповедник» доказал, что провинциальные театры имеют те же (ну почти те же) возможности, что и областные. Приглашать перспективных режиссеров, которые создают современные качественные постановки (Артемий Николаев из Москвы второй раз сотрудничает с театром, и вновь успешно), участвовать в международных фестивалях («Драма номер три» впервые в своей истории выехала за пределы страны). Но все это возможно при условии опытного широкого взгляда художественного руководителя, а также при поддержке властей.
На посошок
Более сотни постановок войдут в театральную летопись Свердловской области с маркировкой «2013». Назову лишь те, в которых проявились важные тенденции.Номинация года. Ни сезона без «Золотой маски». Пока еще не получили, но уже в номинантах. Национальная театральная премия перебрасывает мостик из прошедшего года, с которого снимает сливки, в наступающий, награждающий. Вновь в разряд лучших попали музыкальные театры Екатеринбурга. Театр музыкальной комедии привычно держит планку: экспертной комиссией к участию отобран в «Золотой маске» мюзикл «Белая гвардия». Хореографическая компания «Провинциальные танцы» — тоже не новичок на общероссийском фестивале, весной отправится в столицу с «Весной священной». Театр оперы и балета демонстрирует, что уже полученные награды — не случайность, а также что умный менеджмент способен решить творческие вопросы. Приглашение главным хореографом Вячеслава Самодурова вдохнуло в балетную труппу новую жизнь. Мастер малоформатных спектаклей, он нашел идеальное сочетание для собственного стиля и потребностей «большого театра», привыкшего к крупным постановкам, — вечера одноактных балетов.
Новая сцена года — это, конечно же, новая сцена Театра музыкальной комедии, открывшаяся в бывшем кинотеатре «Совкино». Шикарно оформленная, внешне ориентированная на элитную публику, тем не менее, она не чурается экспериментов, которые не всегда предполагают зрителей во фраках и декольте. Только вслушайтесь в название одного из проектов — «Чирик кердык ку-ку»…
Новые имена года. Назову здесь Александра Вахова. Актер Коляда-театра, еще в прошлые сезоны открыто демонстрировавший режиссерские амбиции, а в нынешнем просто заполонивший разные сцены города собственными постановками. Работает под эгидой Центра современной драматургии, который действует все более активно и разнообразно.
Проект года. Екатеринбургский театр юного зрителя победно доказывает, что истинно творческому коллективу даже капитальный ремонт не страшен. Временно не имея собственного дома, ТЮЗ отправился к зрителю с проектом «Театр у школьной доски», создав цикл спектаклей по произведениям школьной программы. Без малейших скидок на качество, что было оценено не только адресными зрителями, но и специалистами: «Песнь о купце Калашникове», например, принимала участие во всероссийском фестивале.
Юбилей года. Уже много сказано о театре музыкальной комедии, упомяну и его славное 80-летие.
Но особенно хочется остановиться на более скромном, но не менее важном юбилее: Камерный театр Объединенного музея писателей Урала отметил 15 лет жизни. Самый зрелый из молодых. Юбилей был отмечен яркой постановкой Дмитрия Астрахана и Владимира Рубанова «Лондонский треугольник» о сложных личных отношениях Александра Герцена, Николая Огарева и Натальи Тучковой-Огаревой.
Спор года. Индикатором того, что в театральном пространстве Свердловской области господствует атмосфера не штиля и мирного сна, а здоровой дискуссии, свидетельствуют творческие разногласия в оценке некоторых постановок. Лидером по широте «спектра мнений» стал спектакль Свердловского академического театра драмы «Ромео и Джульетта». На одном полюсе, представленном в основном чиновниками и школьными учительницами: спектакль необходимо закрыть, он опошляет классическое произведение. Противоположный полюс мнений, исходящих преимущественно от молодежной аудитории: понятно, узнаваемо, интересно. Действие происходит на пляже в наши дни. Две враждующие семьи — это две команды, игра которых перетекает в смертельную схватку. Любовь же, что у средневековых аристократов, что у современных гопников, в общем, одинакова.