Оцифрованная графика судьбы
2008 год в культурной среде Екатеринбурга обозначен как Год Воловича. Череда событий связана с именем известного художника, отмечающего солидный юбилей: ему 80, и он по-прежнему делает офорты.
Едут в трамвае две девушки. Водитель объявляет: «Следующая остановка — кинотеатр “Буревестник”». Одна смеется: «Почему кинотеатр, это же торговый центр». Другая просвещает: «Раньше был кинотеатр. Я даже видела его старые фотографии, 20 — 30-х годов. Нет, кажется, 60 — 70-х. А может, 80-х. В общем, нас еще не было». Давно сказано, что время и его ход — понятия относительные. Время спрессовывается, когда смотришь назад, и вытягивается, когда пытаешься дотянуться до будущего. Время движется легко и быстро, когда не касается человека лично, и тормозит на ухабах его собственной судьбы. Но то, что 80 прожитых лет — возраст, достойный уважения, это уже безотносительно, тем более в нашей стране, хотя молодым и посторонним он и кажется абстрактным. В 1928 году родился Виталий Волович. Тогда была не просто другая эпоха: их с тех пор сменилось несколько. Волович не закрывал глаза на политические реалии, но умел глядеть поверх них. Он чувствовал время, в меру остро реагировал на него, но не был зависим от времени. Он просто шел своей дорогой. Долголетие — надежнейший индикатор правильно найденного и пройденного пути.
Девятнадцать шестьдесят пять
Юбилейные выставки начались, что вполне логично, с международной галереи графики «Шлем» — «53 офорта Виталия Воловича». «Оцифрованное» название не случайно: 5 + 3 дают 8, знаковую цифру для мастера. На открытии много шутили по поводу лет и годов. Искусствовед Сергей Голынец рассказал, что очень-очень давно, когда он впервые услышал о многообещающем художнике Воловиче, тот производил впечатление быстрого, все успевающего человека. А что теперь? «Захожу недавно в типографию, мне говорят: Виталий уже забегал сегодня. Как будто и не прошло пятидесяти лет: он все так же энергичен и вездесущ». В нынешнем году у Виталия Михайловича выходит три авторских альбома, он думает о четвертом.
В экспозиции галереи «Шлем» рядом с листами, хорошо знакомыми по выставкам и каталогам, есть совсем свежие, недавно созданные. Волович не просто продолжает прежние серии. Его графическая манера меняется, штрихи становятся реже, но мощнее, образы емче, а тема — более личной: на первый план выходит серия «Моя мастерская». Таков Волович начала XXI века. Как же сложилась его графика судьбы?
…В доме была большая библиотека. Ее основу составляли книги, красиво и богато украшенные. С детства Виталий Волович жил в мире книг и иллюстраций. Правда, в художественном училище выбрал направление живописи, но работать пошел — через маминых знакомых — в издательство. Впрягся в поденную издательскую деятельность, воспринимая ее как временную. Годы шли, а он все оформлял книги. Иллюстрация большинством воспринималась как нечто вторичное, призванное перевести в визуальный ряд то, что выражено словами. Впервые он задумался о серьезности своего занятия, когда оформлял «Кладовую солнца» Михаила Пришвина и получил от автора благодарное письмо. Потом сделал несколько книг по творческим заявкам: чешская сказка, ненецкая сказка. Иллюстрации к «Шотландским балладам Роберта Бернса» были отмечены медалью. Шел 1965 год. В стране «оттепель», преддверие застоя. Для Воловича это был период, когда он нашел себя, свою тему, нишу, призвание, профессию. Связь жизни индивидуальной и жизни страны присутствует всегда, но хорошо, если она не прямая, не безусловная.
— Виталий Михайлович, почему вы, по собственному признанию, графику любите больше, чем живопись? Или любовь объяснить нельзя?
— Объясню. Графика более условна. Она ближе к искусству — это чистый образ. В искусстве действует закон: чем экономнее средства, тем выразительнее результат. Графика не отвлекает на второстепенные вещи, а сразу выделяет суть. Иллюстрация же — это выражение четко сформированных идей. Так как в книги требовались черно-белые иллюстрации, я обратился к технике офорта…
Офорт — eau-forte
В буквальном переводе это французское слово означает «крепкая вода». Способ травления металла азотной кислотой (она и есть «крепкая вода») известен с XV века. Технология изготовления офорта такова. Сначала металлическая пластина покрывается устойчивым к кислоте лаком. Затем на ее поверхность наносится рисунок и процарапывается специальной иглой. Пластина погружается в кислоту, которая вытравляет углубления, в них закатывается краска. Печатная форма готова — изображение можно переносить на бумагу. Технику офорта прославил Дюрер. И Волович.
Сосчитать, сколько офортов им создано, трудно. Больше двух десятилетий работал, по его собственному выражению, как безумный. Друг-коллега Герман Метелев сделал для друга-коллеги Виталия Воловича алюминиевую ванну, куда вошло 20 литров кислоты. «И я травил…». Тогда зародились серии «Средневековые мистерии», «Женщины и монстры», «Цирк». Созданы циклы иллюстраций к «Тристану и Изольде», «Слову о полку Игореве», к произведениям Шекспира и Гете. Иллюстрации Волович вывел на уровень самодостаточный, когда они живут вне книг, помимо первоисточников.
— Вы использовали сюжеты и антураж не своего времени, в основном Средневековья. Хотели ли высказать при этом конкретные, актуальные для вас, для нас вещи?
— Да. Например, я оформлял «Орестею» Эсхила во время войны с Афганистаном. Мысль, которая меня тогда беспокоила, — человек не всегда живет по своей воле, он может быть застигнут роковыми обстоятельствами: болезнью, войной, политическими катаклизмами. Другой пример — образ пустого панциря. Раньше существовала практика идеологических совещаний: в обкоме партии собирали художников, литераторов, музыкантов и учили, как рисовать, писать и петь.
Я сделал прямую иллюстрацию происходящего, а потом тема получила развитие: Пустой панцирь играет на арфе, Пустой панцирь признается в любви. Он стал символом пустоты ложной, гремящей, агрессивной.
Сюжеты, удаленные от Советского Союза годами и километрами, выполняли незапрограммированную художником роль защитных средств. А вот в «общении» с азотной кислотой Волович респираторами не пользовался. Итог — сжег себе горло. Это был год 1988-й, начало перестройки. Волович на 14 лет перешел к живописи.
Новое летоисчисление
Правда, и живопись Воловича — как цветная графика: линия важнее колора, идея не замутнена обилием деталей. Серия «Старый Екатеринбург» стала очень популярной у горожан, почти все работы разобраны по частным коллекциям. Но тоска по офорту, по изнурительной работе шлифования цинка в художнике жила. В 2002 году, когда наступало время возвращенных ценностей, Виталий Михайлович смастерил небольшую травильню и за два года создал около ста офортов. «Я вернулся к графике абсолютно».
В конце июня 2008 года открылась выставка Виталия Воловича в Ирбите. Валерий Карпов, директор местной художественной галереи отнюдь не местного масштаба, страстный любитель и собиратель графики, представил двести листов художника из галерейного собрания, а работы из личной коллекции Воловича «одел» в достойные рамы. Виталий Михайлович оценил экспозицию как одну из лучших в его жизни. (В несколько ином варианте она будет повторена осенью в Екатеринбурге в Галерее современного искусства). Когда предстоит встреча с уже знакомым, не готовишься к неожиданностям. Но для меня неожиданностью стало собственное ощущение от работ Воловича — их абсолютная современность: на сегодня, на завтра. Как будто они отошли от конкретных реалий, в которых создавались, и стали вне времени, навсегда. «Времена ведь мало меняются, — говорит Виталий Михайлович. — Меняются экономические, политические обстоятельства, но общечеловеческие идеи, главные конфликты, выборы — остаются».
— Однако художественный мир изменился принципиально.
— Сегодня важна тенденция художественных жестов, инсталляций, перформансов. Это самостоятельная линия, которая с изобразительным искусством уже, пожалуй, не пересекается. Живопись же приобретает характер оформительский, декоративный, она призвана лишь украшать интерьер, в ней отсутствует драматизм.
У такого искусства есть свои достоинства, но меня больше привлекает то, что позволяет размышлять. Старомодные идеи, я понимаю. Но и я немолод.
Художник вообще живет перед вечным выбором: либо быть во времени, учитывать его запросы, откликаться на тенденции — либо быть вне времени и соответствовать только себе. Последнее для меня ценнее, чем попытка угнаться за временем. Тем более что оно все равно пройдет.
— Но вы застали «свое» время.
— Да, я угадал. Я книжный художник, это моя специальность и самое интересное для меня дело, и оно было востребовано. Сейчас же роль иллюстраций упала, они невыгодны, так как они удорожают издания. Но я вернулся в книгу в качестве альбомов. Уже готовы «Средневековый роман», «Сто иллюстраций к классической литературе» и «Книга путешествий», правда, пока не в отпечатанном в типографии, а в оцифрованном виде. Ну что ж, это современный формат.
— Вы довольны тем, как сложилась судьба?
— В основном да. Но художник никогда не может сказать, не из кокетства, а внутреннего убеждения, что он сделал все, что мог. Сохраняется ощущение неполноты и неточности сделанного. Тот образ, который возникает в воображении, отличается от воплощенного. Путь реализации — всегда путь утраты. Несовпадение замысла и результата достаточно драматично. В этом смысле жизнь художника драматична, независимо от того, как она складывается по внешним признакам. В то же время конфликт творческой реализации не дает успокоиться, заставляет двигаться дальше.
Секрет долголетия Воловича
Геронтологи, ученые, изучающие проблемы возраста, продолжительности жизни человека, указывают пять причин долголетия. Генетическая предрасположенность. Физическая активность. Правильное, не чрезмерное питание (толстых долгожителей не бывает). Гормональная активность. Творческая активность. Клетки в тонусе в том случае, если в организме включен некий моторчик, когда есть нечто, что изнутри тормошит человека, не позволяет расслабиться.
Многие известные деятели искусства и науки, дожившие до преклонных лет, отличались завидной творческой активностью на протяжении всей жизни. Виталий Михайлович Волович тому доказательство и наш уральский пример.
А еще возраст — это концепция разума. Сознательное и бессознательное умение выстроить свои отношения со временем: уважать его, ценить, понимать, любить, наконец, но оставаться от него свободным.
PS. По законам нумерологии, 80 — это возраст, когда все долги, социальные, семейные и прочие, отработаны, отданы. Человек напитывается мудростью мира. Все, что исходит от него в это время, отмечено печатью уже не только личного опыта.