Производство памяти

Бывали ли вы на экскурсии на заводе? Сторонний посетитель реагирует на завод как на произведение искусства, тотальную инсталляцию. Одновременно ликвидируемые, переживающие упадок или успешные, заводы и их музеи воспринимаются как наследие. Но кому оно принадлежит? Мы редко задаемся вопросом, кому принадлежали коллекции заводских музеев, созданных в советское время. Так, музей Уралмашзавода был основан в 1967 году решением партийного комитета завода, но фотофиксация строительных работ и жизни завода и района велась с самого начала строительства завода. Архив создавался в современной логике производства памяти: происходящее тут же и фиксировалось. Когда появился музей, он выстроил и публично представил все эти артефакты определенным образом. Кроме того, музей продолжил производство архива, собирая личные документы и записывая личные истории. Принадлежало ли все это богатство заводу или городу, партии или народу, музею или обществу? Сегодня собственник музейной коллекции мог бы быть назван, но история и ценность музейных собраний символически оспаривают право собственника. Кому принадлежит память, о которой могут рассказать все эти артефакты? Почему так легко накопленное заводскими музеями, когда говоришь с их сотрудниками, в их воображении может быть отправлено на свалку?

В России старые музеи заводов и ведомств ставят вопросы о ценности материального мира и о собственности вопреки логике закона. Ситуация напоминает ситуацию с колониальными музеями, перемещенными ценностями, домашними архивами и личными коллекциями. Для понимания этих коллекций и осмысления их истории и практик публичного показа сегодня необходимы, возможно, бо?льшие интеллектуальные усилия, чем для государственных или муниципальных исторических и художественных музеев.

Много новых ведомственных и корпоративных музеев появляется и сегодня. Они сталкиваются с тем, как зыбко законодательство определяет их статус, они вынуждены производить память в такие времена, когда каждый музей должен осознавать себя в отношении как учредителя, владельца экспонатов, так и идеи наследия, и популярности у зрителя. Да еще на местном рынке создания музейных экспозиций мало впечатляющих идей, а новые коллекции часто включают артефакты, которым требуются костыли экспозиционных решений.

Надо также понять, нужны ли обществу новые музеи - музеефицированные цеха заводов, коллекции компьютеров, марок, бумажных стаканчиков с логотипами или иных предметов, двусмысленная новая ценность которых сама по себе интеллектуальная проблема. Или все это материальное наследие нужно растворять в фондах существующих музеев, архивов, библиотек? Кому вообще нужны ведомственные и корпоративные музеи? Владельцам или посетителям? Как только они становятся публично значимыми, могут ли посетители оспаривать владение?

На Урале много интересных заводских, ведомственных и корпоративных музеев. Некоторые из них исчезают без следа, коллекции других попадают в большие государственные собрания, встраиваясь в музейный фонд России. Появляются новые. Есть образцы идеально вписанных в жизнь учреждения музеев (один из лучших примеров музеефикации - выставленные в Свердловской областной стоматологической поликлинике для публичного осмотра реконструированные стоматологические кабинеты: вызывавшие когда-то страхи зубосверлительная машинерия и пыточный дизайн медицинской мебели). Но чаще всего корпоративные и подобные музеи - это клубок музеологических, интеллектуальных, юридических и политических вопросов.

О музеях заводов, предприятий, учреждений и музеях вообще мы говорим с Татьяной Трошиной, кандидатом искусствоведения, заведующей кафедры музееведения и прикладной культурологии Уральского федерального университета.

Принципы и собственность

- Татьяна Михайловна, что такое - корпоративный музей? Есть типология корпоративных музеев?

- Можно выделить несколько категорий. Это музеи, демонстрирующие продукцию корпорации. Например, в списке Форбс в десятке корпоратиных музеев, достойных посещения, значатся Intel Museum, музей McDonald's, Microsoft Visitor Center, Guinness storehouse, Sapporo Beer Museum, The World of Coca-Cola, рассказывающие об истории и продукции предприятий. Иногда это коллекции продукции, дополненные артефактами места, как, например, в музейном комплексе «Демидов-Центр» в Ревде. Это могут быть корпоративные художественные или иные коллекции, которые приобретаются на общие средства, например, коллекция современного искусства, собранная департаментом искусств Deutsche Bank, или коллекция вооружений, собранная УГМК, или галерея современного искусства, поддерживаемая «Синарой».

Если брать строго название «корпоративный», то зачастую оно распространяется на музеи при каких-то производствах. В Екатеринбурге такими считаются заводские музеи. Типы музеев в музейной энциклопедии классифицируются по собственнику: государственные, ведомственные, общественные, корпоративные, церковные, частные. Эта типология, на мой взгляд, достаточно условна (как любая типология). Например, Каслинский музей или музей Курганского мостостроительного завода «Курганстальмост», музей истории Сургутгазпрома или Ирбитский музей мотоциклов можно довольно четко причислить к отраслевым.

А как, например, классифицировать музей военной техники «Боевая слава Урала»? Он был создан корпорацией УГМК и руководством Приволжско-Уральского военного округа, а одним из инициаторов создания музея выступил совет ветеранов Пышмы. Завод «Уралэлектромедь», перед которым расположен музей, сам представленную военную технику не выпускал.

- Многие старые заводские музеи закрываются или судьба их коллекций туманна. Видимо, это одна из основных проблем корпоративных музеев.

- С приватизацией предприятий положение таких музеев становится уязвимым. Один владелец может создать такой музей, потом предприятие перекупается, и другой может решить, что ему музейные площади нужны для чего-нибудь еще. Есть и фактор личного вкуса. Корпоративные художественные коллекции зачастую наряду с интересными и ценными вещами вбирают в себя всякую ерунду, потому что владельцу нравятся, например, какие-нибудь каменные цветочки - они и собираются.

Коллекционирование - дело тонкое. Джеймс Клиффорд сказал, что музей - это собрание фетишей. В детстве кто-то собирает фантики, кто-то - кукол, марки, бусинки или машинки. Некоторые всю жизнь готовы играть в эти игры. От коллекций уральских магнатов Демидовых остались и образцы продукции их заводов, и ценнейшие художественные собрания, рассеянные сейчас по миру. Московские промышленники и меценаты Щукин и Морозов собрали лучшие картины импрессионистов, а «Уникомбанк» - коллекцию гобеленов. Все это для собирателей, создателей коллекций, - фетиши, любимые, лелеемые вещи.

- А как работа корпоративных музеев в России регулируется законодательно?

- Сейчас мы не можем говорить о таком регулировании. Уже не первый год готовится новый закон о музеях. Действующий закон «О музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» 1996 года никак не учитывает положение музеев, которые являются собственностью собственника предприятия.

-Так и неясна судьба музея ВИЗа. Знаете ли вы что-то о нем?

- Музей ВИЗа был расформирован года четыре назад, несмотря на протесты, просьбы, включение этого музея в туристические маршруты, участие в городских музейных конкурсах. Когда история предприятия становится мутной, музей мешает ее мифологизировать. Судьба ирбитского музея мотоциклов в последнее время складывалась довольно драматично. Если бы не поддержка министерства культуры Свердловской области, он вряд ли существовал бы сегодня. Государство выкупило у владельцев предприятия коллекцию.

- Коллекции старых корпоративных музеев могут быть необычайно богаты. Кому они принадлежат, если история предприятий является не только историей некого частного бизнеса, но и историей города? Не ясно, найдется кто-то амбициозный и социально ответственный, кто в случае опасности сохранит коллекции в целостности и доступными для исследователей и публики. Если предприятие закрывается, нет никаких механизмов, кроме совести владельцев, которые бы вызывали у него желание эти заводские, советские еще коллекции сохранить, передать в государственный музей. Сегодня время от времени поговаривают о закрытии и распродаже музея Уралмашзавода. Юридически это возможно?

- Всегда находятся желающие «прихватить» музейные ценности. Когда была ситуация смены руководства Уралмаша, некоторые темные личности присматривались, какие в его музее прекрасные ампирные часы, картины известных художников. Сейчас музей Уралмашзавода стабильно работает. Жаль, если кто-то «поговаривает» о его распродаже. Хотя распродажа музейных коллекций - это проблема музеев не только корпоративных, и не только уральских или российских. Вероятно, вам попадала недавняя информация об угрозе распродажи коллекции Института искусств Детройта за долги города или банкротстве Музея народного искусства в Нью-Йорке.

- А что происходит с вузовскими музеями? Есть активные, вроде Музея УрГЭУ-СИНХа; есть интересные, но публично не представленные коллекции, например, бывшего музея УрГУ. Музей, который был в УПИ, часть экспонатов передал в Музей истории Екатеринбурга.

- Сегодня создается новая концепция музея УрФУ для того, чтобы музей был интересен гостям, абитуриентам, сотрудникам. Вузовские музеи тоже в непростой ситуации. Очень долго мы не могли подавать заявки на гранты, потому что вузовские музеи не считались государственными музеями. Они при вузах могут быть, а могут и не быть - разрешать или не разрешать, например, наш Музей Б.У. Кашкина или Музей редкой книги - прерогатива вузовской администрации. Другое дело, что в университетах работают образованные люди, понимающие значимость культуры. Вузовские музеи включили в программы потанинских грантов в этом году.

Знания и контроль

- Ведут ли корпоративные и ведомственные музеи исследовательскую работу?

- Это зависит от того, кто в них работает. Есть государственные музеи, в которых одни сотрудники водят экскурсии, всячески развлекают посетителей, а другие научной работой занимаются, диссертации пишут. Даже для того, чтобы сделать внятную экспозицию или подготовить выставку, нужно вещи изучить, интерпретировать, не просто их красиво расставить в залах, а концепцию придумать.

Иногда в корпоративных музеях появляются серьезные издания. Например, музей НПО «Автоматика» издал монографию об академике Семихатове - это была научная работа, во многом построенная на материалах музея.

- Это труднодоступный музей. Его так и не смогли сделать публичным?

- Сотрудники музея к этому идут. Они имеют разрешение дирекции на то, чтобы оборудовать помещение с отдельным входом. Музей откроется вовне, потому что он очень интересен самым разным посетителям и потому что этому музею, его сотрудникам интересны разные посетители и формы работы. Музей уже сотрудничает с художниками, участвует в музейных конкурсах.

- Строят ли у нас для корпоративных музеев специальные здания?

- В нашей стране очень мало примеров строительства зданий для музеев. Но, например, в Ревде музейный комплекс «Демидов-Центра» имеет специальное здание. Его архитектура удачно вписана в окружающий ландшафт: это стеклянный параллелепипед, в котором отражается заводская и окружающая среда. На открытом воздухе установлены образцы оборудования, мемориал 1812 года, а внутри экспозиция очень интересно придумана - она об истории производства и технологий, о природе и о жизни обычных людей.

Музей всегда зависит от прибыли и амбиций компании, от уровня развития руководства. Перспективный руководитель понимает, что музей - это бренд предприятия и его самого. По сравнению с другими затратами, как, например, строительство цеха или закупка оборудования, музею требуются не такие уж гигантские средства, но при этом создается позитивный и перспективный имидж предприятия. Здание Мерседес Бенц в Штутгарте - одно из самых выразительных в городе: оно само собой демонстрирует успешность этого бизнеса всем вокруг.

- Насколько разнообразны экспозиции местных музеев? На мой взгляд, уникальных, хорошо сделанных мало.

- Уникальность экспозиции - это уникальность экспонатов плюс технологии. В наши дни меняется отношение к техническому оснащению экспозиции. Новые технологии работают, например, в экспозиции выставочного центра Музея военной техники УГМК, дополняя уникальные экспонаты. Всего год Музею Эрнста Неизвестного, который делал Уральский региональный институт музейных проектов. Его сделали очень быстро, при этом сумели показать путь художника, располагая очень небольшим количеством экспонатов. Экспозицию насытили не за счет муляжей или схем, а за счет видеостен, сенсорных экранов. Это отвечает потребностям посетителей, потому что сейчас люди отвыкают понемножку, что им нужно ходить, чтобы увидеть какие-то вещи, они привыкают сидеть, чтобы видеть монитор, на котором перед ними движутся картинки. Но эта мода на технику пройдет.

- Вместо одного муляжа показывают другой, только электронный, интер­активный.

- Это неизбежно в музеях, где не хватает артефактов. Или если нужно показать какие-то процессы. В Европе многие музеи используют экранные средства, когда закрывают экспозиции и транслируют на экране, как происходит подготовка новой экспозиции или реставрация предметов или залов.

- Почему экспозиции российских музеев часто невозможно смотреть без экскурсовода? В ведомственных музеях скупость аннотаций особенно бросается в глаза.

- Это атавизм времен, когда следовало человека опекать, держать в рамках определенной информации. Кроме того, сегодня большое место уделяется музейной педагогике, потому что если мы не будем детей приводить в музей и что-то им рассказывать человеческим языком, у нас этой аудитории потом не будет. Может, это наша ментальность такая, что нам все время хочется поговорить по душам?.. В музее Турбомоторного завода или в музее трамвайно-троллейбусного управления, конечно, кто бы разобрался без экскурсовода. В экспозиции есть аннотации, но логику трудно уловить без комментариев сотрудника. А в музеях, оснащенных информационными технологиями, гаджетами, навигаторами, вы можете сами вписываться в «маршрут» показа. Но многие корпоративные музеи работают как кабинеты образцов, куда приводят гостей предприятия, а гостей надо принимать за разговорами, в диалоге.

Наследие и деньги

- Чаще уральские ведомственные музеи рассказывают историю вещей или историю людей?

- По-разному. Естественно сочетание в музейном сценарии разных аспектов. Чтобы что-то транслировать в экспозиции, нужно что-то достоверное извлечь из фондов, архивов, библиотек. Музею всегда нужен ученый, знаток или краевед. Даже в Эрмитаже, где масса материалов, прекрасная библиотека, люди годами работают, чтобы подготовить раз в пять-десять лет серьезную выставку и создать к ней каталог с достоверными данными. Это колоссальная, ответственная и кропотливая работа.

- Обладают производственные музеи не уникальными коллекциями, а отдельными уникальными экспонатами?

- В Музее горнозаводского дела Урала в Нижнем Тагиле экспонат - целый завод, важнейшая часть культурного ландшафта города. Здесь есть очень перспективный проект развития всего комплекса, в частности идеи о том, как использовать старый завод, чтобы он не разрушался и приносил доход. Но требуются очень большие средства для его реализации.

НПО «Автоматики» не скупится, чтобы для музея изготавливать специальные экспонаты, например, пульт управления поездом. Он в рабочем состоянии, его можно хоть сейчас поставить на поезд, но уникальный ли он? Нет, скорее, редкий экспонат. А установка для запуска космического корабля далекого прошлого - это уже уникальная вещь. Это разные понятия - уникум и раритет. Важно, чтобы в экспозиции они связно дополняли друг друга.

- До сих пор в регионе проблемно сохранение и актуализации промышленного наследия, при этом символично, что есть успешные примеры сохранения и показа крестьянского быта. Например, в Алапаевском районе Свердловской области как минимум три больших крестьянских музея.

- Все зависит от людей, от энтузиастов. Не появись в Синячихе Иван Самойлов, там бы ничего не было: Иван Данилович в полном смысле своими руками создал музей. Не появись в Ирбите Валерий Карпов, там не было бы никакого художественного музея. Музей в Арамашево, например, плодотворно работает, потому что сотрудники продуцируют новые идеи, за них получили потанинский грант.

- Грантовые программы сильно меняют жизнь музеев?

- Естественно. В свое время министр культуры Свердловской области Наталья Ветрова ввела очень продуктивный порядок проектного финансирования. Поэтому здесь эта традиция существует, и она очень правильная. Другое дело, что потанинские гранты выводят музеи в более широкое публичное пространство, потому что это конкурс на фоне всей страны, и это очень престижно. Проекты-победители не всегда окупаются получаемыми потанинскими деньгами. Но сами по себе конкурсы очень стимулируют свежие идеи. Новая идея в рутине не рождается, а появляется в конкуренции, в творческом обмене.

Партнер номера: