Сентиментальный хулиган

Его работа «Твой ход» - расписанные под костяшки домино опоры моста через Исеть по улице Челюскинцев в Екатеринбурге - претендовала на премию «Инновация» за достижения в современном искусстве страны. Осенью он примет участие во Второй Уральской индустриальной биеннале современного искусства. Но важнее другое: невозможно, что кто-то, живя в этом городе, мог ни разу не видеть на улицах работ Тимофея Ради. Они - неотъемлемая часть Екатеринбурга 2010-х годов.

Я спрашиваю, какую этику утверждает уличное искусство и слышу - никакую. Возражаю: «Для меня ты очень этичный персонаж».

- Думаю, это так. Я добрый, а есть злые, грубые художники.

Уличное искусство - массовое

- Искусство на улицах было всегда. Если представить идеальный город, в котором мы найдем прекрасные архитектуру и монументально-декоративное искусство, на фоне этого видения многим уличное искусство покажется маргинальным, непрофессиональным, инфантильным и т.д. Должно ли уличное искусство быть сложным и интеллектуальным?- Оно может быть и таким, и таким, в зависимости от того, кем ты хочешь быть услышанным.

- А ты какое хочешь создавать?

- Я думаю, что лучше быть понятным, чем не понятым.

- Кем?

- Теми, кто ходит по улице.

- По улице ходят очень разные люди. Существует универсальный язык?

- Конечно.

- Массовая культура выстраивает каналы коммуникации, делающие некое послание распространенным, и в отличие от высокой пытается выработать универсальные, всем понятные формы искусства.

- Стрит-арт - это массовое искусство. Из-за ширины обращения ко всем, понятно, что затираются нюансы: на улице работа вряд ли может быть такой же тщательной и такой же тонкой, как в музее. Но когда человек посещает музей, это связано с какой-то властью: ты можешь не понимать, что происходит, что висит на стенах, но поскольку это музей, ты проникаешься почтением. Контекст улицы мне ближе: в музее чувствуешь себя, как в музее, а на улице - чувствуешь себя свободным.

- Ты обращаешься к образам Великой Отечественной войны, образам Юрия Гагарина и литературы, потому что для нашей культуры это образы, которые важны для всех и понятны?

- Согласен, это те истории, что всем понятны. Но я обращаюсь к образам войны, потому что это для меня важно.

- В 2011 году в Софии памятник советским воинам был раскрашен, они все стали походить на героев комиксов. От уличного искусства часто ждут конфликта. Твои работы о войне совсем другие. Как ты к акции в Болгарии относишься?

- Во-первых, я думаю, там все было сделано хорошо: визуально это выглядело здорово. Потом памятник отмыли. Во-вторых, я считаю, когда люди начинают сильно возмущаться, они проигрывают. Провокация - это всегда игра. Проект может работать, а может нет, может быть не замеченным и может вызывать дискуссию. Этот проект работает. Люди, и те, кому это понравилось, и те, кому не понравилось, все они укрепили свои позиции, стали спорить. Можно спорить - просто орать друг на друга, а можно спорить, чтобы понять другого человека. Такое понимание - самая важная вещь. Было бы странно, если бы в России раскрасили памятник. Но это было сделано в Восточной Европе, а у них больше на это права, чем у нас.

- Но ты идешь по другому пути?

- Очень просто делать провокации, но мне это не интересно. Провокация - такой инструмент, которым надо уметь пользоваться, а у меня пока не было в этом необходимости.

Уличное искусство - гуманистичное

- А как ты относишься к своему прошлому, прошлому своей семьи?

- Как любой человек к своему прошлому - как к книге, которую он может перелистывать, перечитывать и понимать по-новому. Я, например, часто думаю про своего дедушку. Он инженер-металлург, и я так понимаю, он попал в очень живое время. Его поколение в конце 50-х - 60-е очень много всего придумало и построило: целые заводы, города. Сейчас, когда говорят про развитие страны, экономики, инновационные какие-то вещи, я понимаю - они тогда это и делали. Он придумывал, как сделать металл таким, каким он должен быть, как сделать это по-новому - это же творчество. Поэтому я этим очень горжусь. Получается, я живу на Урале, и это на моей семье отражено впрямую. Я расспрашиваю деда, а он расспрашивает меня, и он понимает все вещи, связанные с уличным искусством. У меня вообще ощущение, что если бы он был молод, он ходил бы со мной стены красить.

- Это обращение к эпохе как времени созидания или все-таки интерес к делу жизни близкого человека?

- Думаю, и так, и так. Конечно, потому что это мой дедушка, это очень важно, но есть же много других поводов. Он работал с металлом, а другие разрабатывали технику, звездолеты.

- А сейчас нет чувства, что страна что-то созидает?

- Есть, просто, мне кажется, это перестало быть такой религией. Вообще отношение к труду изменилось по сравнению с Советским Союзом. Раньше это было основой идеологии, сейчас, по-моему, идеологии нет. Я не берусь судить о том, насколько это эффективно, плохо или хорошо, и не могу сказать, что я хотел бы жить тогда, а не сейчас. Понятно, что это все немного романтичный образ. На самом деле, было по-другому, вроде как Сталин с Берией брали инженеров, сажали в тюрьму и говорили: постройте нам самолет такой-то и мы вас выпустим. И все строили. Я думаю, что лучше без самолетов, чем так.

- Я спрашиваю про память и семейные впечатления, потому что меня все время поражает вот что. У тебя есть ряд работ, которые можно назвать протестными (многие ведь думают, что уличное искусство - протестное). Но те, которые оказываются по-настоящему знаковыми, возможно, не для тебя, но для меня как для зрителя, - большей частью работы лирические или в них есть некий пропагандистский элемент. Они пытаются воспитывать людей, говорят, например, хорошо бы книжки читать...

- Я думаю, можно сказать, это не пропагандистское, а воспитательное искусство. Я так думаю, поэтому так говорю.

- В этом проявляется ответственность за город, за страну?

- В этом есть намек на то, чтобы человек об этом сам подумал. Это не очень близкая мне мысль, что я за кого-то ответствен. Каждый сам за себя ответствен, но до этого же надо дойти в своих размышлениях. Мне кажется, многие люди об этом забывают, и когда ты сталкиваешься с ними, ты понимаешь, что ни в чем не можешь на них положиться. Я думаю, есть ряд идей, принятие которых людьми означает, что общество здоровое. Точно так же это означает, что человек психически здоров. Эти идеи простые, и история в том, чтобы о них постоянно напоминать. Это может делаться разным языком: пропаганды или там мамы с папой, милиционера или друзей. Ценность стрит-арта как раз в том, что его язык заметный, интересный, впечатляющий. То, что связано с риском, нелегальностью, тоже работает. Ты понимаешь, что надпись на стене - это не так просто: когда ты ее делаешь, тебе страшно, что тебя поймают, стыдно, что портишь стену. Я думаю, это хороший канал для передачи идей.

- Эти риски профессии важны скорее для автора, чем для зрителя?

- Ты знаешь, у Бэнкси (псевдоним выдающегося английского андерграундного художника граффити и политического активиста, его личность не установлена. - Ред.) была такая шутка: типа хорошее граффити - это когда зритель смотрит на него и говорит: «Блин, как он туда залез». Я думаю, что это важно и для автора, и для людей. Ты видишь, как кто-то преодолевает границы возможного, и то, что тебе казалось просто идеей, не имеющей отношения к реальности и воплощению, сделано. Ты понимаешь, что можно о многом думать с точки зрения как раз практического воплощения, грубо говоря, можно раскрасить огромный мост и никого не спрашивать об этом. Это невозможно согласовать, потому что чиновникам это не нужно. Хочешь сделать, сделай сам, и когда люди понимают это - тоже важно.

- Нет ли тут условия для конфликта интересов? Кто все-таки имеет право прийти и сказать: «Я раскрашу мост»? А если после придет кто-то еще и распишет его по-своему?

- Очень здорово, если кто-то сделает новую работу, но, конечно, это должно быть оправдано. Если ты что-то крутое делаешь поверх уже сделанного, это можно.

- Ты бы не стал восстанавливать свою роспись.

- Мне не нравится идея с восстановлением. Лучше что-нибудь новое сделать. Может, городские власти должны будут восстановить мост? Если бы я входил в какой-нибудь союз художников России, то предложил бы им сделать его из мрамора, выложить белым и черным мрамором. Мне кажется, это будет хорошо, надежно, крепко. А так, представь, что ты сделала десять работ и будешь каждый день ходить и их подкрашивать. Это похоже на невроз.

Уличное искусство - бескорыстное

- Насколько важен момент присвоения городского пространства?

- Я не думаю об этом, город в равной степени принадлежит всем, кто с любовью к нему относится. Это больше характерно для граффити, где ставят свою подпись, чтобы обозначить свое. Очень крутой был тэг у одного райтера: он везде писал моё, моё-моё-моё-моё. А потом стал писать майонез. Видимо, решил уйти не в ту сторону.

- Так дети иногда делают. И в городе, где земля и строения кому-то принадлежат, это, правда, замечательный тэг. А твоя серия «Улучшения на районе» откуда появилась?

- Есть такое слово хорошее - обуючивание. Очень у нас неприбранные дворы, дома, улицы, парки. С одной стороны, мои работы могут быть полезными; с другой - они смешные, это в основном такие шуточки маленькие. Я не вижу на самом деле чего-то серьезного, когда вешаю где-нибудь ковер. А потом про это пишут в новостях. Мне кажется это странным, это значит, что в городе ничего не происходит, людям не о чем написать. Это становится новостью, хотя это милая шутка.

- Просто ты оказался художником, репрезентирующим искусство Екатеринбурга, медийным персонажем, важным для разных групп людей. Они свои требования к современному искусству иногда формулируют, смотря на твои работы.

- При этом я реально мало с кем общаюсь, никуда не хожу, я все время в мастерскую свою хожу, много работаю, не распыляюсь ни на что. И никак не вписан в художественное сообщество. Может быть, кому-то удобно меня вписывать, мне не нужно это.

- Какие у тебя жизненные и профессиональные цели?

- Я жду, что в воскресенье утром мы успеем все сделать, и все получится, что задумано. Вот примерный горизонт событий. Когда-то у меня будут дети и внуки, я знаю, ну и что?

Я хочу делать то, что я придумываю. Поскольку сложность и масштабность этого постепенно растет, было бы здорово, если бы я мог позволить себе воплощать это по мере появления идей. Я примерно знаю, что такое бумажная архитектура, иногда думаю: это круто и важно, что архитекторы рисуют проекты. Но если эти проекты не строят... Я не хочу, чтобы со мной была такая история. Мне кажется, многие люди что-то придумывают и сидят ждут, когда им кто-то даст деньги или условия сложатся. Я не хочу ждать, не хочу останавливаться.

- Ты ищешь поддержку институций? Считается, что сегодня искусство существует в ситуации власти институций.

- Согласен. Но пока нет. Она мне не нужна. Я думаю, что уличное искусство, по крайней мере, для меня, не имеет отношения к миру искусства. Мне кажется, было бы правильным, чтобы у уличного искусства были свои институции, свои кураторы.

Уличное искусство - личное

- Уличное искусство можно анализировать как антимодернистское искусство. Что больше ценится: новизна или активизм?- Я когда что-то делаю, не думаю, как это будет в общем потоке уличного искусства выглядеть. Попытки анализа уличного искусства всего вместе невозможны, потому что каждый художник делает то, что хочет; общего ничего нет. Для меня важна новизна, да и активизм; для кого-то - только активизм; для кого-то - только новизна. Это разные грани, и что важнее, сказать невозможно, потому что это такая хаотичная структура. Это анархия. Люди фотографируют произведения, выкладывают снимки в интернет, и на сайтах появляется поток уличного искусства, но по факту это никакой не поток: в абсолютно разных точках разные люди с разными мыслями что-то делают. Не знаю, насколько это можно обобщать.

- Так, а что ты делаешь? Как-то ведь приходится определять уличное искусство?

- Я когда про это говорю, всегда думаю про путешествия. Когда идешь по улице в чужом городе, то замечаешь больше, чем в родном; ты внимательно смотришь, это тебя вдохновляет. Идея в том, что можно путешествовать по своему городу. То, что я делаю, это придает какую-то жизнь тем вещам, к которым все привыкли. Можно сказать, повседневность может быть рутинной, но если относишься по-другому к себе прежде всего и к тому, что тебя окружает, то перестаешь находиться в этом унылом состоянии. Я уверен, очень многие люди разрушаются из-за этого: все идет-идет-идет, скучно или непонятно, как жить дальше, что делать. Очень много проблем из-за этого. Все ходят по улице, и для меня важно наполнять это пространство идеями. Можно сказать, что важно наполнять его культурой. Слово широкое, но оно уместно, потому что на улице этого нет абсолютно. У нас нет городского дизайна. Когда попадаешь в Европу, первое, что ты видишь: очень плотное, уделанное дизайном пространство. Столбы, ограды, тротуар, крыльцо дома, табличка с номером дома, провода, фонари - все очень гармонично. У нас ничего этого нет. Архитектура иногда есть, иногда нет. И все это сверху заливается рекламой - она просто какая-та дикая, отмороженная, торчит из всех углов. Получается, среда не для жизни сделана. Мне кажется, что Екатеринбург не лучшее для жизни людей место. Есть красивое место - это набережная вокруг пруда, все остальное не очень мне нравится.- Ни деньги, ни технологии не меняют важного - не наводят порядок в голове, чтобы каждый начал это место осваивать как житель, а не как работник.- Я думаю, что качество жизни - как раз вещь, которая зависит не только от того, сколько ты можешь себе позволить вещей купить или съесть. Это и то, где ты живешь. У себя дома как-то прибираешься, все делаешь красивым, приятным, а улица остается ничьей.

- Да, и что делать?

- Это не ко мне вопрос, но можно сделать что-нибудь для велосипедистов. Я был на одном мероприятии года два или три назад, там был губернатор Мишарин, он говорил: у нас столько велосипедистов, давайте сделаем велодорожки. Чтоб сделать велодорожки, нужно два человека и бюджет - это просто пшик для города. Может быть, нужно, чтобы какого-нибудь велосипедиста распылило на атомы от столкновения с автобусом, тогда начнутся какие-нибудь движения, как у нас обычно бывает?

- На какие деньги ты все делаешь?

- Деньги я трачу свои. Мне люди иногда присылают, просто пишут, привет, так здорово, давай я тебе денег пришлю, я говорю, давай. Я зарабатываю и трачу ни на что-то, а на свои работы. У меня мало потребностей, у меня есть все вещи, которые мне нужны, поэтому я могу покупать материалы, краски, арендовать строительный кран.

- Массовая культура имеет дело с незыблемыми ценностями. Ты говорил, уличное искусство - массовое. Но с какими-то противоречиями ты сталкиваешься?

- Да - насколько я имею право о чем-то говорить. Потому что можно сказать очень громко, но можно ли настолько вмешиваться в человека? Когда конкретные вещи делаешь, тогда находишь какой-то баланс. Я когда что-то делаю, у меня нет сомнений, я об этом уже подумал и приступил к действию, значит, все уже решилось.

- Что формирует твое чувственное мировосприятие?

- Поездки на велосипеде, наверное.

- Для тебя есть хорошие и плохие работы?

- Все получается всегда хуже, чем я хотел, и это нормально, учитывая масштаб и сложность нелегальной работы.

- А каковы твои критерии оценки работ уличных художников?

- У каждого сложившегося художника есть его стиль, тема, способ; если это качественно сделано, на его уровне и лучше - это круто; если на приеме, автоматически - это неинтересно. Ты говорила про массовую и высокую культуру. Есть всякие дурацкие, ненужные вещи и в той, и в другой. И наоборот. Я для себя это называю «хорошо сделанное». Есть правила массовой культуры, есть правила элитарной: если в рамках этой деятельности что-то сделано здорово, я это уважаю, и не важно, это телепередача в семь часов вечера даже по Первому каналу или какой-нибудь арт-хаусный фильм. Людей же разное интересует. Я постоянно смотрю и читаю всякие государственные вещи, потому что понятно, что оппозиционные средства массовой информации освещают все реально с одной стороны. Есть действия власти: Первый канал говорит про успехи и достижения, «Эхо Москвы» - про проблемы. Они не говорят про другую сторону ни слова.

Это такая игра, чтобы получить целостную картину и что-то понимать, нужно смотреть разное.

- Ты говоришь, у каждого художника свой стиль. Ты нашел себя?

- Нет. Мои работы мне не нравятся. Воплощение идеи - это сложный процесс, я не чувствую, что в этом отношении возможно найти себя, это должен быть постоянный процесс, а не некая точка, на которую пришел.

- Но ты по крайней мере себе доверяешь.

- А кому мне еще доверять?