Слишком много белого
Фестиваль «Белые ночи в Перми», рожденный в ходе культурной революции, оказался приговором революционерам.В опреки интригам и борьбе групп влияния, сопровождаемый громкими заявлениями чиновников и культуртрегеров в Перми почти весь июнь шел фестиваль «Белые ночи».
Календарь крупных международных культурных мероприятий в мире расписан плотно: культурный туризм стал привычным видом проведения досуга, обеспечивая более 40% туристического рынка. Все наслышаны об Октоберфесте в Мюнхене, о карнавалах в Рио-де-Жанейро и Венеции, об Эдинбургском фестивале. Появились города — абсолютные рекордсмены по заработкам на культурном туризме, на первое место ставят обычно Барселону.
Постсоветская Россия долго оставалась за пределами этих глобальных трендов. В последние годы дефицит культурных ивентов пытаются восполнить проведением разнообразных олимпиад, универсиад и чемпионатов мира. Тем удивительнее, что на фоне казенной и дорогостоящей помпезности в глубине России возник и реализовался самостоятельный проект международного уровня — фестиваль «Белые ночи в Перми». Но культура и политика в стране слишком тесно переплетены, чтобы позволить белому оставаться незапятнанным.
«Здесь и есть рай»
В душном, не по-уральски знойном воздухе среди серых невыразительных строений в центре Перми соткался фестивальный городок, бело-голубыми цветами резко выделяющийся на фоне свинцового предгрозового неба. «Слишком много белого, — говорили посетители. — Хочется зажмуриться». Десятки тысяч людей ежедневно устремлялись сюда ради свободы движения, отсутствия бытовой суеты и зримых политических и социальных противоречий. Жмурились, а открыв глаза, оказывались в другом измерении времени и пространства: вот она — воображаемый город идеальной жизни Утопия, а может, Китеж, поднимающийся из сокрывших его некогда вод.Фестивальный городок тоже стоит на воде. Его основная тема — Пермь как портовый город, в который устремляются корабли со всех концов Земли. Повод приплыть достойный — 290-летие города, отмечаемое 12 июня параллельно с Днем России. Городок выстроен замысловато: искусственные речки и каналы дополнены синими гравийными дорожками и помостами. Указатели сообщают, что Петергоф, Венеция, Лазурный берег буквально под ногами. Великие реки мира, крупнейшие порты — все рядом с Пермью. Тема города-порта выдержана в оформлении сценических и публичных пространств — настоящие шхуны, катера, лодки превращены в элементы ландшафтного дизайна, дополнены якорями, винтами корабельных двигателей, кранами из доков. Есть маяки, крики чаек и шум морского прибоя. Через главный шлюз, минуя петергофскую площадь, можно прибыть к «Главной пристани». На этой сцене разворачивались основные действия «Белых ночей»: концерты российских и зарубежных исполнителей, театральные перфомансы, выступления актеров и писателей. Весь городок обозреваем с «пирса» — замкнутой круговой конструкции, внутри которой разместились кафе и сувенирные магазинчики.
Как и положено, Утопия — территория образцового порядка и чистоты: белый не терпит оттенков. Арт-директор городка Владимир Гурфинкель установил жесткую дисциплину: здесь не только непрерывно чистят и убирают, но тщательно следят за правопорядком и даже вмешиваются в ценовую политику местных торговцев (по специальному распоряжению все продавцы еды должны предлагать питьевую воду не дороже 15 рублей). Это ли не утопия?
По территории городка в обилии расставлены арт-объекты. Зеленые лужайки обжили диковинные существа — белые, из пенопласта. Это фестиваль динамической скульптуры «Пермский бестиарий», соединяющий, по замыслу куратора Марины Еркович, пермский период жизни планеты 300 млн лет назад и пермский звериный стиль полуторатысячелетней давности. Здесь же обретаются безголовые «красные человечки» Андрея Люблинского, некогда ставшие символом культурной революции в Пермском крае и объектом бесконечных политических споров; знаменитая обшарпанная, но все-таки белая ротонда Александра Бродского из трех десятков дверей; деревянные скульптуры Николая Полисского «Границы империи» — высоченные бревна-столбы с сидящими на них двуглавыми птицами; радикальные для неподготовленного зрителя металлические кубы Валерия Казаса. С ограждений, башен и флагштоков свешиваются фигуры из скотча (проекта «Разные другие. Mark Jenkins tribute» от агентства «Артполитика»). Во всей России не было другого такого места, где непрерывно спорили бы о смысле постмодернистского искусства. Масла в огонь подливали перфомансы казахской арт-группы «Кызыл Трактор» и театрализованное шоу «Фанданго» (в рамках фестиваля «Viva Mexico»). Не отстал и пермский театр оперы и балета, предложивший «Видеть музыку» — современные хореографические решения. К концу «Белых ночей» феерии добавили международный фестиваль уличных театров, музыкальные фесты «SKIF» и «Движение».
— То, что я вижу, вызывает ощущение чего-то южного и курортного, — делится специально приехавшая в Пермь ради фестиваля екатеринбурженка Анна Лукашкина. — Конструкции городка кажутся легкими, сливаются с небом и напоминают о море. Когда оказываешься внутри, то забываешь о серой индустриальной Перми, полностью отключаешься от внешнего мира. Здесь получаешь настроение. Пермские власти потратили большие деньги, чтобы создать его. Это как когда мы, девчонки, чтобы поднять себе настроение, покупаем туфли или делаем другую глупость. Но без настроения даже обшарпанные дома отремонтировать не удастся.
Судя по популярности площадки, никто не спешит покидать город Солнца. По выражению Бориса Гребенщикова в завершение концерта «Аквариума», «хочется сказать, что здесь, как в раю. Но здесь и есть рай».
Пермский стиль
Ветер культурных перемен задул в Перми пять лет назад, когда губернатор Олег Чиркунов обнародовал новую стратегию — модернизация Пермского края через культуру как ресурс экономического и социального развития. К 2016 году, по замыслу губернатора и «революционеров» Марата Гельмана и Бориса Мильграма, Пермь должна была превратиться по меньшей мере в культурную столицу Европы, эдакий Бильбао-на-Каме. Путь, по которому к тому времени успешно прошли многие зарубежные регионы и целые страны, впервые предлагалось опробовать в России. Творческие индустрии, экономика переживаний, туризм, развитие паблик- и стрит-арта, трансформация городской среды и инфраструктуры — все это помогло появиться на культурной карте мира десяткам новых точек от Рура в Германии до Ванкувера в Канаде.Противостоять идее ринулись многие внутри Перми, не меньше — за ее пределами. В затяжном конфликте политических и экономических групп Пермь трансформировалась постепенно. Она стала первым городом в стране, обретшим собственный логотип в виде нарисованной Артемием Лебедевым красной «П» и собственный шрифт Permian. Началась амбициозная паблик-арт-программа под руководством Наили Аллахвердиевой, наполнившая улицы города неожиданными художественными композициями. Впервые за пределами Москвы появилась провоцирующая проектами музейная площадка современного искусства PERMM. Пермь превратилась в город с интенсивным ивент-календарем. Помимо традиционных музыкальных здесь стали проводиться литературные, книжные, кинематографические, художественные, театральные и прочие фестивали. С 2009 года ежегодным стал фестиваль современного искусства «Живая Пермь». В 2011-м возник проект «Белые ночи».
Помимо бесконечных политических разногласий и попыток посчитать затраты бюджета, результатом «культурной революции» стало обострение дискуссии о региональной идентичности. Пробуждение чувства пермскости привело к интенсификации антиколониальной риторики. Как подчеркивают коренные пермяки, они не привыкли, что за них все решает кто-то пришлый. Действительно, большая часть культурных проектов осуществлялась приехавшими из Москвы и других регионов менеджерами и художниками. В рамках фестивалей пермский креативный класс оказывался на периферии и болезненно переживал вторичность.
По иронии судьбы, уход Олега Чиркунова в мае 2012 года повлек за собой приход в край губернатора-варяга. Виктор Басаргин предложил пересмотреть итоги «культурной революции», сократив финансирование проектов, а установленные в городе произведения паблик-арта собрать в одно место.
Антиколониальная риторика, однако, быстро сменила объект неприятия, вынудив нового губернатора согласиться с проведением в 2013 году фестиваля «Белые ночи». Как выяснилось уже в ходе фестиваля, губернатор не смирился. Противостояние кланов, привычное в последние годы для пермяков, обеспечивало информационными поводами федеральные и зарубежные СМИ в течение всего июня.
Символическая логика неумолима: «колонизаторы» создали на месте «деревушки» город-порт, жемчужину в имперской короне, и позвали любоваться ею многочисленных иностранных друзей. Они убедили аборигенов, но переругались между собой. «Белые ночи в Перми» стали детонатором появления нового пермского стиля — уникального регионального кейса взаимоотношений элит, жителей и культурного пространства.
— Пермь — промышленный город, а не город современного искусства. Фестиваль меняет формат и превращается в большой народный праздник, — фиксирует эволюцию директор ИЦ «Сенатор», постоянный резидент фестивального городка «Белые ночи» и исследователь пермского звериного стиля Борис Эренбург. — Происходит миграция в сторону сорочинской ярмарки, большой летней Масленицы. Если бы здесь был, как в старину, павильон «Баба с бородой», то все бы стояли в очереди и радовались. Но бабы с бородой нет, значит, вскоре точно появится. Фестиваль уже задает определенную планку городской жизни. Человек здесь полтора часа не плюет,
выйдет на улицу и, может быть, еще два дня не плюнет. Какой бы ни была судьба губернатора, голосует народ. Миллион человек, побывавших на фестивале, — это немало. Игры играми, но лишить Пермь этого события уже мало кто рискнет.
Прифронтовой город
«Белые ночи в Перми» в 2013 году — это совмещение сотен выставочных проектов, музыкальных и театральных фестивалей, кинопоказов. Участниками стали представители десятков городов и стран. За три недели только фестивальный городок посетил миллион человек. Как считает директор фестиваля по развитию Марат Гельман, «Белые ночи» теперь уже точно конкурентны на мировом уровне среди прочих фестивалей современной культуры.В этом году фестиваль продемонстрировал, что за период «культурной революции» в городе сформирована конкурентная среда. Изменились музейные пространства: музей пермских древностей не уступает по технической оснащенности и дизайну пространств ведущим европейским музеям, в музее современного искусства выставляются лучшие произведения российских авторов. У пермяков есть основания рассуждать, чье исполнение лучше: заезжего Владимира Спивакова или ставшего местным Теодора Курентзиса, художественного руководителя театра оперы и балета.
Появились параллельные (а может, и перпендикулярные) «Белым ночам» проекты. Так, в рамках проекта «Просто творить» на территории Рабочего поселка пустующая летом площадка дворового хоккейного стадиона отдана уличным художникам, дизайнерам, музыкантам. Здесь открыли блошиный рынок и провели мастер-классы по приготовлению уличной еды. Восстановили трибуну для зрителей, ограду стадиона, художественно переосмыслили хозпостройки. Местные жители с энтузиазмом включились в дело, что для современной России — редкий случай.
Но пермский стиль, как показали предыдущие годы, радикален. «Белые ночи в Перми» стремительно политизировались. Из-за бюджета, сформированного наспех в связи с поздними согласованиями заинтересованных чиновничьих инстанций, начались проверки различными надзорными органами. Прибавились проблемы с выставочными проектами, в которых зоркий глаз московских политиков, а затем уже пермских чиновников усмотрел провокацию и попытку очернить образ страны. Уже через неделю после начала фестиваля публичному остракизму вплоть до закрытия подверглась выставка Василия Слонова «Welcome to Sochi 2014». Бюрократию испугало отсутствие излишне белого в осмыслении художником зимней Олимпиады. Действительно, олимпийский мишка на плакатах художника прячет под маской узнаваемые усища Сталина, а безобидный Чебурашка предстает в образе озверевшего демона. Затем была закрыта выставка израильской группы «Новый Барбизон», выступившей с публичным протестом против гонения на Слонова. Возникли проблемы с инсталляцией Сергея Каменного «Русское барокко», где использовались фотографии с протестных митингов. Пришлось отказаться от проекта Артема Лоскутова «Оккупай Пермь». Заговорили не просто о беспрецедентной в постсоветской России цензуре, но об открытой войне против Гельмана и его культурного проекта. Не помогло повторное открытие выставок в независимом центре «Речник», рядом с гельмановским музеем. Здесь стихийно стало оформляться то самое гетто современного искусства, о котором, видимо, мечтали в руководстве региона.
Апогей настал в виде внезапного увольнения Гельмана с поста директора музея PERMM аккурат в момент его полета в Москву. Формальные причины не указаны, но достаточно почитать многочисленные комментарии высших чиновников. Так, губернатор Басаргин в блоге осудил провокационные художественные акции и провозгласил: «Я исповедую другие культурные ценности». И.о. министра культуры Игорь Гладнев готов и дальше терпеть как фестиваль, так и современное искусство, но как локализованные явления, лишенные первоначального сакрального для края смысла. На этом фоне силовые ведомства изымали документы из кабинета Гельмана, шли допросы резидентов фестивального городка. Это больше напоминало разгром вражеского лагеря.
Через «Белые ночи в Перми» прошла линия фронта, культура оказалась ареной для выяснения того, каким путем двигаться стране и региону. Пермь, давно заслужившая имидж либерального края, вновь встала на перепутье: либо, как почти сто лет назад в годы Гражданской войны, пойти вместе с «белыми» и построить свою Утопию, либо смиренно пережить ликвидацию культурного моста, связывающего регион с внешним миром. Поэтому появившийся на улицах города еще в 2011 году лозунг «Пермь меняется. Меняйся и ты» — это сегодня обращение уже не к жителям, а к властям. Не к аборигенам, а к новым колонизаторам.
Следующий 2014 год объявлен в России Годом культуры. Ничто за пределами Москвы не показывало в последние годы возможности современной культуры лучше, чем Пермский край и его «Белые ночи».
Дополнительная инофрмация.
«Пермь превращается в русский Нью-Йорк»
Наиля Аллахвердиева, куратор паблик-арт-программы музея PERMM:— Изначально идея фестиваля — концепция моделирования жизни города. И она проявилась не только в дизайне и устройстве фестивального городка, но и в предложенном типе социального поведения. Получилось, что это зона социального согласия, культурного потребления, причем разного и насыщенного. Это концепция культурного Диснейленда — русский ответ американским технологиям. У нас вместо Микки-Мауса — популярные декоративные скульптуры из песка и пенопласта, выступающие магнитами для масс. Но одновременно появляется возможность увидеть работы Андрея Люблинского или Валерия Казаса, «Пермские ворота» Николая Полисского. Городок популяризует бренды города, его культурные проекты. Решается амбициозная задача возвращения городу чувства патриотизма, ценностей, которыми можно гордиться. Предлагается пережить другую идентичность. Пермь превращается в русский Нью-Йорк, в котором все перемешалось, все доступно и предлагается самое лучшее.
Теперь важно, сохранится ли выбранный темп культурной жизни, выживет ли Пермь как центр качественного культурного продукта. Когда год назад Чиркунов ушел, случился первый большой отток молодых пермяков. Кстати, у пермяков невероятно романтичное искусство, они очень нежные, рафинированные. Это есть в искусстве, дизайне. Будет ли вторая волна, или они останутся и смогут продолжить начатое — вот вопрос.
Искусство vs политика: история одной утопии
Самыми громкими выставочными проектами фестиваля «Белые ночи» в Перми стали выставки, которые закрыли. В оруэлловской антиутопии Министерство Любви внушало страх. Пермское министерство культуры в начале работы фестиваля превратилось в министерство цензуры.«Первой ласточкой» оказалась выставка красноярского художника Василия Слонова «Welcome! Sochi 2014», на которой символы сочинской Олимпиады были поданы в гротескно-сатирической интонации. Серия рисунков выполнена в стиле позднего «Крокодила»: дух советской политической карикатуры воплощают олимпийские кольца из колючей проволоки, граната с головой матрешки и мухобойки с портретами Путина, Обамы и Горбачева. Экспозицию закрыли по указанию пермских краевых властей из-за того, что она показалась чиновникам оскорбительной по отношению к грядущей Олимпиаде. Серия выставлялась и раньше, но только в Перми стала объектом серьезного давления на культурное сообщество политических кругов. Одним из первых «провокатора и хулигана» Василия Слонова (именно в такой риторике описывается проект) заметил член Совета Федерации Андрей Климов. Этот некогда сочинитель «актуальных материалов сатирической направленности» (данные Википедии) сегодня вооружен девизом «Вороватые коммерсанты, приблатненные властолюбцы и продажные щелкоперы привели к тому, что в обществе образовалась пропасть между теми, кого принято называть народом и властью» (данные официального сайта). Он назвал работы «русофобскими демонстрациями» и сравнил их автора с Геббельсом. К Климову присоединился депутат Госдумы от Пермского края Григорий Куранов. Он обвинил автора в «уничижительном отношении к успеху нашей страны» и в узнаваемых оборотах 30-х годов призвал «разобраться», как пермские чиновники могли допустить организацию «кощунства за бюджетные деньги». Разобрались быстро — на следующий день выставку закрыли.
На этом история громких «закрытий» не закончилась. Авторы невинной экспозиции «Новый Барбизон», художники из Израиля, выразили поддержку Слонову: написали о цензуре в отношении «Welcome! Sochi 2014». На следующий день на дверь помещения повесили замок и приставили охрану.
Сергей Каменный интерпретировал фотографии московских уличных протестов в стиле барокко: «Стиль был призван прославлять могущество власти, знати и церкви, в данном проекте акценты смещены в сторону жертв полицейского произвола». По разнарядке сверху «Российское барокко» закрыли.
Не состоялся проект Артема Лоскутова «Оккупай Пермь», планировавший мастер-классы, лекции и дискуссии об искусстве. Властям не понравились «политизированное» название и настроения новосибирского художника, автора знаменитых «Монстраций».
«“Белые ночи” — важнейший проект»
Марат Гельман, директор по развитию фестиваля «Белые ночи», галерист:— Власть должна стремиться к тому, чтобы люди оставались в своих городах. Из трех людей, желающих покинуть город, двое хотят более интересной, интенсивной, насыщенной жизни. Власть сталкивается с тем, что ее забота — не только то, где человек живет и работает, но и то, как он проводит свободное время. Эта тенденция в России нигде кроме Перми и сейчас немного Москвы не осознается. «Белые ночи» — важнейший проект. Помимо того, что они удерживают всех в Перми как минимум на июнь, они также показывают, какой должна и может быть городская жизнь. Люди съездили в Европу и у них есть представление: «Ну там понятно, а у нас так не получится». Вот мы показали, что у нас может быть такая же жизнь, как в Европе, и даже лучше. Если вдруг начнутся завиральные идеи про особый русский путь и что у нас невозможно как за рубежом, то вот, пожалуйста, наш ответ — возможно месяц. А раз можно месяц, значит, можно 12. Раз можно в центре города, значит, можно во всем городе, а значит, во всех городах. Надо только увеличивать масштабы. А цель уже определена: наша жизнь — насыщенная, интенсивная, интересная, полная счастливых моментов.
Это крупнейшее культурное событие в России, но и в Европе оно будет одним из крупнейших. Сейчас думают о новом Берлинском проекте и уже согласовывают, чтобы он не совпадал с «Белыми ночами» в Перми. Это очень важно, что по крайней мере на уровне художественного сообщества мы встроились в глобальную систему.