А может, останетесь

Федеральная миграционная служба заявила в июне: «Поток мигрантов сократился во все федеральные округа, кроме Дальневосточного». Явление закономерное: уже по итогам первых месяцев этого года количество иностранцев, прибывающих в Россию, уменьшилось на 10%. В регионах в среднем вдвое сократились квоты на привлечение рабочей силы из-за рубежа. Гастарбайтеры из СНГ обратили взоры на рынки труда стран Восточной Европы. В период стагнации у России достаточно внутренних ресурсов. Но когда экономический рост вновь потребует сотен тысяч дополнительных работников, ситуация в корне изменится. Как удержать мигрантов в России и что для этого должно предпринять государство, рассказывают заместитель директора Института демографии ГУ-ВШЭ Михаил Денисенко и ведущий научный сотрудник Института демографии Никита Мкртчян.

- Есть прогноз, что к 2025 году количество мигрантов из Средней Азии удвоится. Сегодняшняя миграционная политика государства к этому готова?

Михаил Денисенко (М.Д.): Миграционный потенциал действительно возрастет.
А вот реализуется он или нет, будет зависеть от государства. Если оно начнет создавать трудности для иностранцев, у них появится желание поехать на заработки в другие страны. Российская миграционная политика производит впечатление недоделанной. Многое из задуманного не доведено до конца, а то, что реализуется, зачем-то пытаются изменить. Взять хотя бы последнее нововведение - уведомительное получение разрешения на работу. Его хотят отменить, опять возникает идея разрешительной миграции.

Никита Мкртчян (Н.М.): Вероятность реанимации разрешительного порядка привлечения рабочей силы очень высока. Более того, возможно введение системы патентов для иностранных работников, занятых у физлиц: работник будет платить за патент 1 тыс. рублей в месяц. Но ничего в этом плохого нет, а настоящая беда - это неуклюжие попытки государства решать, сколько экономике требуется мигрантов, и направлять их «куда нужно», посредством квот.

При этом нет нормальной методики определения потребности в мигрантах. Заявочная кампания по квотированию проводится более чем за полгода до срока, на который планируется привлечь гастарбайтеров, но работодатели не могут планировать потребности, особенно в условиях кризиса. Корректировка квоты в течение года проходит с большим запозданием.

Конкурировать с Европой

- Квоты на рабочую силу существуют во многих странах, в том числе европейских. Как там определяют нужное число мигрантов?
М.Д.: В большинстве стран квот вообще нет. А там, где есть, служба занятости опирается на среднесрочные перспективы. Если вы зайдете на сайт Минтруда США, вы увидите прогноз развития рынка труда по основным профессиям и специальностям. Там абсолютно понятно, когда, где и кто будет востребован. Эти данные учитываются при разработке миграционной политики и политики занятости. То же в Австралии: на сайте миграционной службы есть полная информация, кто и где пользуется преференциями. У нас это тоже пытаются делать. Но для такой работы нужны серьезные исследования, а их нет. Приходится опираться на мнения экспертов и работодателей.
Однако требуются не мнения, а прогнозы развития территорий: их отсутствие затрудняет разработку миграционной политики.

- А почему бы не обратиться к опыту тех же американцев?

М.Д.: К сожалению, мы выбрали сложный путь приема трудовых мигрантов. Ориентировались на Европу, а она сейчас сама перестраивает миграционную политику в сторону более либеральных подходов. Так, мы полностью отвергли программу постоянной миграции, которую европейские страны, в частности Англия, постепенно вводят у себя. Германия попыталась это сделать: теперь они создали синюю карту, которая позволяет людям в течение нескольких лет работать на территории страны, открывают отдельные программы для неквалифицированных рабочих. Идет сильная конкуренция за людей, за человеческий капитал. А мы создаем ограничения. Молдавию и Украину мы во многом уже потеряли, теперь можем потерять и Среднюю Азию.

Н.М.: Мы рискуем недосчитаться самых квалифицированных работников, тех, кто обрел необходимые навыки в России: теперь они будут востребованы в Европе. На этом рынке нужно быть активными: понять, как удержать лучшие кадры, предложить для них свои варианты образовательной, языковой политики. Тех, кто к нам приезжает, можно посадить за парту, если они не возражают: некоторые готовы платить деньги, чтобы учиться. Странам СНГ тоже выгоднее быть кузницей кадров для России, чем поставлять молодежь моджахедам.

Надо, чтобы там были специальные учебные заведения, заточенные под Россию. Пока эти страны, даже достаточно закрытая Туркмения, ориентированы на нас.

- Но выходцам из Средней Азии будет трудно получить работу в Старом Свете: там за нее конкурируют жители Восточной Европы...

М.Д.: Там действительно высокая конкуренция за места и ограничительная миграционная политика. Они поедут туда только по родственным каналам или эксклюзивным соглашениям. Но можно и ближе. Возьмите Эстонию, там действует программа привлечения мигрантов. И там тоже смотрят на Среднюю Азию: не на Африку же им смотреть. Они готовы вовлекать в свою профессиональную систему обучения жителей стран СНГ, существовала даже некая договоренность с Киргизией. Там приветствуются те, кто прошел обучение на стройках и в коммунальных службах России, знает русский язык.

Как сохранить мигранта

- А есть ли инструменты влияния на государственную миграционную политику?

М.Д.: Работает комиссия в Совете Федерации, в администрации президента собирают людей, чтобы обсуждать проблемы миграции. В 2005 - 2006 годах, когда разрабатывалась программа переселения соотечественников, обсуждение шло очень активно. Потом законы приняли и все затихло. Новый цикл начнется в 2010 году, когда мы начнем выходить из кризиса, не будет хватать рабочей силы, а программа привлечения соотечественников окончательно провалится.

Н.М.: Последние либеральные поправки в законах, затрагивающих миграционные процессы и вопросы занятости, произошли именно потому, что удалось достучаться до власти, донести главную мысль - с нелегальной миграцией можно бороться только расширением поля легализации.

М.Д.: В конечном итоге все будет зависеть не от принятых решений в миграционной политике, а от более глобальных - будет ли создаваться единое экономическое пространство со странами СНГ, хотя бы на уровне таможенного союза. Ведь это сразу нас побуждает менять условия визового режима. Может, вообще будет свободное миграционное пространство - как с Белоруссией.

- Если ничего не предпринимать, мы можем потерять мигрантов из Средней Азии?

Н.М.: Уже теряем. Смотрите: Армения была целиком ориентирована на Россию, а сейчас наиболее способные уезжают в США и Францию. То же самое происходит с Молдавией и Украиной.

М.Д.: Потеряем за 4 - 5 лет. Поток все равно будет, но мы утратим лучшую его часть. Что следует предпринять? Определять квоты на рабочую силу не с помощью опроса людей, с трудом представляющих, что будет с их бизнесом в конце года, а с помощью глобальной оценки рынка в регионе и стране. Разрабатывать специальные программы привлечения мигрантов определенной категории, как в других странах. Оставлять тех иностранцев, которые учились в российских высших учебных заведениях. Если говорить о Европе и США, все студенты-иностранцы имеют право получения вида на жительство на льготных условиях.

У нас это действует только для стран СНГ.

А там все равно, откуда ты - из Африки или Румынии. Студенты обучались, адаптировались, они знают язык, получили квалификацию, это идеальный контингент. Они даже работу нашли. У нас таких немного, и за них надо бороться.

Отсиделись

- Какова сейчас ситуация с миграцией из Средней Азии?

Н.М.: Статистики мало. Известно, что поток получающих разрешение на работу сократился на 20%. Не сказать, что все рухнуло. Но наши коллеги в Таджикистане говорят, что гораздо меньше желающих заработать уезжают в Россию. Это понятно. Раньше Москва и Московская область брали всех. Можно было легко найти работу: хоть на дорогу выйди, что-нибудь предложат, работодатель сам тебя найдет. Судите сами: билет на рейс Душанбе - Москва стоит 500 долларов. Отдавать их просто так, без гарантий на трудоустройство, никто не будет. Многие из-за дороговизны билетов не уезжали на родину, перебивались случайными заработками.

М.Д.: Американские исследования показывают, что в период кризиса гораздо меньше нелегалов, в их случае мексиканцев, возвращаются на родину: возрастают издержки на переход границы. Они предпочитают отсидеться в Штатах, чтобы после кризиса сразу найти работу. У нас этот феномен тоже должен наблюдаться. Судя по общению с таджиками, для них лучше остаться в Москве, устроиться на любую работу. Они очень гибки, готовы трудиться за 50% от прошлогодних заработков, чтобы просто прокормиться.

- Как вы относитесь к заявлениям, что мигрантов из СНГ в условиях нехватки рабочих мест сможет принять Дальний Восток?

Н.М.: Для наших мигрантов, как из Средней Азии, так и с Украины, Россия заканчивается в Красноярске. Дальше они не заходят, это далеко и дорого. В Приморье можно спокойно брать мигрантов из Китая и Кореи. Кроме того, ощущения, что на Дальнем Востоке не хватает рабочих рук, нет. Здесь и до кризиса работодатели гораздо реже говорили о дефиците рабсилы.

М.Д.: Инвестиции в этот регион практически не идут, поэтому рынок труда там не расширяется. Когда эти земли осваивали в конце XIX века, был огромный поток инвестиций, порт Владивостока конкурировал с Сан-Франциско, сейчас он обслуживает Японию и Корею. Если бы туда пошли деньги, пришли бы вьетнамцы и корейцы. Существующему рынку хватает сезонных китайцев.

А так смысла ехать никакого: программы развития Приморья нет, предприятия не строятся. Хотя, смею заверить, когда была история с Курильскими островами, киргизы сильно переживали и молодежь готова была острова защищать. Я тогда как раз работал в Киргизии... Люди постсоветского пространства по-прежнему соотносят себя с Россией. Главное - не порвать эту родственную связь.