Четыре «кита» для шедевра

Пьеса плюс режиссер

Фестиваль — не экзамен, где приемная комиссия восседает в башне из слоновой кости. Демонстрируя лучшее за год, он выявляет процесс, его направление и тенденции. Но и предполагает некую активность, влияние на театральную ситуацию области тем, что определяет ориентиры и обнажает проблемы.

Фестивальный расклад: 14 спектаклей, из них по три студенческих и музыкальных, восемь драматических (в том числе три из области). Подавляющее большинство — по классическим произведениям, но сильно, порой до неузнаваемости, переделанным: адаптер становится важнее первоисточника. Оно и понятно: классику нужно приспособить под время и под себя. И здесь возникает Авторская Идея. Явление сколь ценное, столь и опасное: с идеями в России никогда проблем не наблюдалось, проблемы с их воплощением.

Абсолютно все спектакли очевидно «идейные». На сцене академического театра драмы — «Афера» по пьесе Александра Сухово-Кобылина (самого популярного в сезоне писателя позапрошлого века) в постановке Саулюса Варнаса. Лучшее средство освобождения от долгов — смерть (вариация на тему «лучшее лекарство от головной боли — гильотина»). Нет человека — нет проблем, долгов, друзей, врагов. «Умирает» Тарелкин, «оживает» Копылов. Но, оказывается, и у новорожденного все та же дорога, другой не суждено. За двух «мертвых» одного живого не дают… История поучительная, вот только очертания ее за нагромождением «выразительных средств» различаются с трудом. Здесь катаются на роликах, печатают на машинке, появляются в противогазах, запутываются в сетях, непрерывно капает вода, кубы льда тают как жизнь. И все это на фоне видео о подводном мире и аудио «классик-попурри». Юмор предлагается такого сорта: «Как фамилия? — Попугайчиков. — Ха-ха-ха!». Апофеозом разрыва формы и содержания становится освежитель воздуха. По сюжету, в доме пахнет тухлой рыбой. Чтобы запах перебить, используют современное туалетное средство. Но так как рыбой в реальности не пахнет, а только освежителем, это непроизвольно рождает совершенно определенные ассоциации — сортирные.

Интерпретаторы пьесы «Волки и овцы» из Камерного театра как будто бы заранее убеждены: классика скучна, а народ требует зрелищ, и пересказывают Алексея Островского своими словами, усиленно сдабривая элементами фарса. Как ни парадоксально, но в самом «авторском» и, казалось бы, далеком от оригинала спектакле фестиваля «Гамлет» Коляда-театра текст сохранен, он живет, и это Шекспир. Дело не в процентном соотношении классика и современника, а в качестве их связи, в логике использования художественных приемов.

Актеры плюс зрители

«Актеров жалко!» — воскликнул один из критиков «Браво!». Они становятся заложниками режиссеров с невнятными идеями, а также отсутствия режиссеров как таковых. 2,5 часа прекрасный артист Вячеслав Хархота в «Афере» выкладывался на сцене академической драмы — и ради чего? Екатеринбургский кукольный, театр мощного актерского потенциала, не проявился в сезоне, вероятно, по причине отсутствия «головы» — главрежа. Есть у нас творческие люди, но недостает творческих лидеров.

А вот зрители — та категория, которой много не бывает, даже если залы полны. Казалось бы, что переживать Свердловскому театру музыкальной комедии, на премьерах которого журналистов усаживают на приставные стульчики: глобальный аншлаг. Тем не менее придумывает новые формы для привлечения новых зрителей. Две фестивальные постановки, «Силиконовая дура» и «Свадьба Кречинского», настолько разноплановы, что зрители одной вряд ли посетят другую. Театр «захватывает» самые разные возрастные и вкусовые аудитории.

Небольшим коллективам с малыми залами найти и сохранить своего зрителя, конечно, проще. Коляда-театру приходится заботиться о ежевечерней «явке» 50 зрителей, а академическому театру драмы — о тысяче. Преуспевают оба: первый делает ставку на интеллектуальную элиту и восприимчивую к эстетическому экстриму молодежь, второй — на массовку, предпочитающую зрелищность. Вообще в свердловских театрах пусто не бывает.

И вновь столица. Третья

Уже цитировавшийся Михаил Чумаченко, прощаясь с уральской землей, заметил, что теперь он точно знает, что столиц в России — три; фраза о «третьей столице» рефреном прокатилась по фестивалю. Сами назвались, сами говорим. Впрочем, без всякого столичного снобизма приезжий критик признал, что в Екатеринбурге сосредоточилось несколько мощных театральных центров, которые влияют на всю страну.

Contemporary dance. Екатеринбург уже привычно называют центром современного танца в России. И хотя в последние два-три сезона имидж лидера пошатнулся (сказались отъезд Льва Шульмана, Руслана Вишнякова, сниженная активность группы «Киплинг»), но «Золотая маска» вновь, в четвертый раз, досталась коллективу из Екатеринбурга.

«Провинциальные танцы» показали на фестивале-конкурсе «Браво!» постановку «После вовлеченности. Диптих. Часть II». Хореограф Татьяна Баганова в каждом спектакле открывает новые пластические решения, ее творческая копилка неисчерпаема. Зрелище завораживающее, мистическое, в которое нужно просто погрузиться, не стремясь разгадать каждое движение танцовщиков. Спектакль — отнюдь не случайный набор пластических ассоциаций, однако он рассчитан на медитативное восприятие, смысл происходящего постигается чувствами, а не разумом. Полное слияние четырех параметров.

Мюзикл. Музкомедия «рулит». Церемония награждения победителей фестиваля проходила в театре музыкальной комедии. Программу вели артисты театра музыкальной комедии. На сцену за статуэткой «Браво!» тоже чаще других поднимались представители этого театра. К жанру можно по-разному относиться, с тем, что музком переживает взлет, спорить нельзя. Одним не хватает денег, другим творческого импульса, третьим продвинутого менеджера или талантливого художественного лидера, чувства времени, везения, наконец. В сегодняшней Музкомедии есть все. Когда другие «опереточные» театры страны тужатся приспособить себя к изменившимся вкусам, а западные мюзиклы не всегда приживаются на русской почве, уральский театр один за другим создает спектакли, раздвигающие рамки жанра, не случайно его называют экспериментальной лабораторией музыкального театра России. После remix-оперы «Figaro» театр придумал reality-мюзикл «www. силиконовая дура.net» на музыку Александра Пантыкина, где присутствуют и приметы электронного века, и вечная патетика любви. Про «Екатерину Великую» — отдельный разговор (см. «Императрица со скипетром и микрофоном», «Э-У» № 23 от 09.06.08). Это не «игра в поддавки», это игра по современным правилам, которые театр успешно осваивает. А его главный режиссер Кирилл Стрежнев уже вписал себя в культурную историю Урала.

Театр Николая Коляды зародился около десятилетия назад и сразу был воспринят как нечто совершенно новое на поле русского театра. Нарочитая условность, многозначная образность, разговор со зрителем на ассоциациях, нюансах, знаках. Пережил период отрицания, трудного принятия, затем — признания. «Гамлет» — ярчайшее проявление стиля Коляды. Но на фестивалях, замечено, спектакли Николая Владимировича почти не обсуждаются. Возможно, потому, что форма и содержание в них настолько нераздельны, что анализировать, расчленять их — все равно что «отнимать аромат у живого цветка».

Эти театральные величины неместного значения и представили спектакли, где отражена формула шедевра: текст и идея нашли достойного интерпретатора, он выбрал подходящую форму, ее прекрасно воплотили артисты и высказались для понимающего зрителя. К ним можно присоединить и «Момо» театра «Волхонка», спектакль удивительно тонкий, точный, умный и, что тоже важно, немногословный: жестов и слов мало, а сказано много. Чем выше вершины, чем больше их отрыв от «земли», от массы. Большинство спектаклей фестиваля лишены гармонии формы и содержания. И просто — гармонии. Потому и вызывают сакральный вопрос «А смысл?».

Спящие красавицы

Критик из Челябинска Владимир Спешков, предложив поделить театры по «принципу Тарелкина», то есть на живые и не очень, пояснил: «Театры не умирают насовсем, а только на время, как спящие красавицы; пребывают в состоянии некоего творческого сна». За бортом фестиваля едва не осталось большинство крупных государственных театров. Театр оперы и балета осуществил четыре премьеры, однако ни одну из них критики не посчитали достойной «Браво!». Театр драмы, как и ТЮЗ, вошел в афишу из соображений «политических»: дали шанс. (Урок для отборочной комиссии: спектакль, едва не выпавший из фестиваля, был признан лучшим — «Жак и его господин»). Зато порадовали три областных театра: из Серова, Нижнего Тагила и Каменска-Уральского. Несмотря на трудности финансовые и с составом труппы, им удается создавать «живые» постановки — и театры востребованы.

Деньги для творчества, конечно, не главное. Два богатых театра, музкомедии и драмы, дают очень разный по весу творческий продукт, а далекие от финансового процветания «Волхонка» и «Коляда-театр» успешны с точки зрения искусства. Но возникает вопрос о расходовании бюджетных средств: не пора ли перейти к поддержке достойных? По мнению критика, эксперта «Золотой маски» Ларисы Барыкиной, речь не обязательно должна идти о поголовной муниципализации, надо активнее использовать западный опыт грантовой поддержки, конкурсов проектов, финансирования отдельных социально значимых постановок. Тем же «Провинциальным танцам» уже не надо доказывать собственную состоятельность. Однако общество в лице властей до сих пор не выразило к ним свое отношение. Артисты должны быть защищены, в том числе и материально. Финансовая составляющая может стать импульсом для творческого поиска.

Дополнительные материалы:

Фестивальный пьедестал

Музыкальный театр. Лучшая роль второго плана: Светлана Кочанова, «Силиконовая дура». Лучшая мужская роль: Евгений Зайцев, «Силиконовая дура». Лучшая женская роль: Мария Виненкова, «Силиконовая дура». Лучшая работа постановщика: Борис Нодельман, «Силиконовая дура». Лучшая работа сценографа: Сергей Александров, «Свадьба Кречинского». Лучший спектакль: «После вовлеченности. Диптих. Часть II», театр «Провинциальные танцы».
Драматический театр. Лучшие роли второго плана: Александр Сергеев, «Момо»; Лариса Комаленкова, «Зеленая зона», театр драмы Каменск-Уральского. Лучшая мужская роль: Олег Ягодин, «Гамлет»; лучшая женская роль: Марина Егошина, «Жак и его господин». Лучшая работа постановщика: Николай Коляда, «Гамлет». Лучший спектакль: «Жак и его господин», ТЮЗ.   

Сколько людей ходит в театры?

В Свердловской области проведено исследование зрительской аудитории, результаты совпали с американскими данными. По словам председателя Свердловского отделения Союза театральных деятелей России Владимира Мишарина, картина такова. Примерно 50% населения в театре не бывают. Они ловят рыбу, занимаются спортом, режут по дереву — они прекрасные люди, просто выбирают отличные от театра хобби и виды отдыха. 25% верны театру, в каком бы экономическом и творческом состоянии он ни находился, сколько бы ни стоили билеты. И остается 25% тех, кто еще не уверен, хочет ли он его посещать. Именно за эту четверть и борются арт-менеджеры. В последнее время наблюдается положительная динамика: в театральные залы приходит новый зритель.

Кстати, о новом зрителе. Безоценочно, просто цитата из сетевой Книги отзывов. Пишет Nastya. «Олег Ягодин, сыгравший Гамлета, — не актер, а актерище. Спасибо Коляде, что я увидела своего кумира голым. Дааа! Это было прекрасно. Когда бы еще я увидела голого Ягодина? Да никогда! Свершилось! А если говорить без шуток, Ягодин отличный актер. После спектакля жутко захотелось напиться. А, напившись, захотелось внести свой посильный вклад и «обесчестить» искусство. Поэтому на программке я сидела попой, а потом ее торжественно бросила на растерзание ночи».   

Серьги для «трех сестер»

«Самое поразительное впечатление прошедшего «Браво» — огромная разница в классе трех музыкальных и практически всех остальных драматических спектаклей. Представьте «лексусы» и BMW в сравнении c «окой» и «жигулями”: ездить можно, удовольствие получать — вряд ли», — такова оценка эксперта «Золотой маски» и члена жюри «Браво» Ларисы Барыкиной

— Театральные фестивали-конкурсы, подобные свердловскому «Браво», существуют во многих российских областных центрах. Их задача — не явить лучшее, а показать, чем богаты. Этим, получается, и рады. Принцип даже не награждения, а подчеркну — распределения наград — «всем сестрам по серьгам» тут единственно возможен.
Сезон удачным никак не назовешь. Из пяти государственных театров Екатеринбурга в итоговую афишу отборочная комиссия с ходу включила только Музкомедию. Остальные были под вопросом. Это ли не серьезный симптом? Для меня самое поразительное впечатление прошедшего «Браво» — огромная разница в классе трех музыкальных и практически всех остальных драматических спектаклей. Они, конечно, между собой не конкурировали, но контраст разителен. Много суеты, агрессии, крика, заменяющего темперамент. Мало идей, театральных тонкостей, профессии, наконец. И неистребимое желание нравиться любой ценой.

Спрашивается, на какой из драматических спектаклей фестиваля я бы смело повела друзей? Пожалуй, только на «Гамлета» Николая Коляды. Ну, для контраста, на «Момо» театра «Волхонка». А оба спектакля Музкомедии и работа «Провинциальных танцев» — не бесспорны, хотя абсолютно органичны в российском контексте и, как показала практика, конкурентоспособны.

Особая проблема — екатеринбургский современный танец. И «Маска», и «Браво» — у последнего спектакля «Провинциалов», и это закономерно. Но интересовался ли кто, какой ценой достигаются подобные успехи? У маленького театра есть громкая репутация и нет никакого официального статуса, а, стало быть, ни финансирования, ни социальной защищенности. И только ли у него одного? Многим нашим хореографам и танцкомпаниям просто уже не под силу двигаться на голом энтузиазме, вот и теряем репутацию Екатеринбурга как центра contemporary dance.
Один из возможных инструментов решения проблемы поддержки современного искусства — создание специального фонда. Он может формироваться как из средств бюджетов разных уровней, так и из частных взносов. Задача властей — свести получателей грантов и благотворителей. На вопрос «кому давать» ответят экспертная комиссия и общественный совет. Главное — каждый автор должен знать, что его проект вправе рассчитывать на поддержку.