Волков не бояться

Mинистерство здравоохранения и социального развития направило в российское правительство предложения по поддержке программ занятости населения. Предполагается, что из федерального бюджета в 2011 году будет выделено 27 млрд рублей (в этом - 40 млрд рублей), кроме того, изменены приоритеты (например сокращена программа создания временных рабочих мест). Поправки внесут и в программы опережающего обучения: средства будут выделять только в тех случаях, когда на предприятии появятся новые рабочие места в результате реконструкции производства. Уже сейчас чиновники заявляют, что некоторые регионы в следующем году смогут выйти на докризисный уровень положения на рынке труда.

Уровень безработицы в России действительно снижается: пик в этом году был зафиксирован в феврале (2,2 млн безработных). Однако сокращение числа незанятого населения еще ни о чем не говорит. Вливание федеральных денег в регионы не решило главной проблемы - создания новых рабочих мест. Об этом мы говорим с директором Центра трудовых исследований ГУ-ВШЭ Владимиром Гимпельсоном.

Поставим диагноз

- Владимир Ефимович, насколько уровень безработицы отражает состояние рынка труда?

- Когда говорят о ситуации на рынке труда, часто делают упор на безработицу: высокий уровень - плохо, низкий - хорошо. В первом приближении это так. Но мы сильно упрощаем реальность. Представьте себе два региона: в одном - 10-процентная безработица, а в другом - 5-процент­ная. Казалось бы, в первом дело обстоит лучше. Однако возможна ситуация, когда там, где 10%, - безработица краткосрочная, а там, где 5%, - долгосрочная. В первом случае люди, потеряв старую работу, тут же устраиваются на новую. Потоки на рынке труда очень интенсивны, происходит постоянная ротация, население не застревает в безработице, а потому потери жителей от этого относительно невелики. Во втором случае безработица вроде бы меньше, но и динамика ниже. «На скамью запасных» попадают надолго, становятся хронически безработными. А это гораздо хуже и для общества, и для индивида. За этим скрываются совершенно разные экономические ситуации. Кроме того, есть много иных аспектов: например, занятость высокая, но неформальная. Или все заняты, но за ничтожное вознаграждение. То есть на основе только стандартных показателей безработицы мы не можем делать выводы о реальном состоянии рынка труда. Для установления диагноза нам нужны и другие индикаторы.

- Тогда назовите ключевую проблему рынка труда.

- Я убежден, что в нашей стране это не проблема безработицы. Безработица - это следствие отсутствия рабочих мест. А почему их нет? Потому что фирмы их не создают; действующие компании не растут, новые не образуются. Это для нас ключевая проблема. Но ее решение зависит от состояния инвестиционного климата и качества институциональной среды в целом. Если среда агрессивна - системная коррупция, избыточное и избирательное регулирование, запретительные издержки открытия или ведения бизнеса, неэффективная судебная система или несправедливая конкуренция - новые фирмы сюда не пойдут, а старые не будут развиваться. Это как раз то, что мы видим повсеместно. Проблема создания новых рабочих мест никого из наших политиков и чиновников на деле не волнует. Если вы спросите мэра какого-нибудь американского городка, о чем он думает, когда просыпается, он в первую очередь скажет - о создании рабочих мест через обеспечение условий для развития бизнеса. Потому что если бизнес приходит, то создаются новые рабочие места, есть доходы у местного бюджета, решаются проблемы образования, нет безработицы, меньше преступности и т.п. Это и есть главное в местной политике. Задача состоит не в том, чтобы административно запретить увольнять людей, как в России, а в том, чтобы «машина» создания рабочих мест действовала бесперебойно. Если людей уволили по экономическим причинам (из-за реорганизации, модернизации, банкротства и т.п.), но они быстро нашли новую работу, - в этом нет ничего страшного. Более того, такое движение работников ведет к росту производительности. Это совсем другой подход к рынку труда.

- В российских моногородах пытаются развивать малый и средний бизнес, но вряд ли он возьмет всех уволенных с градообразующего предприятия...

- Так не надо было ждать кризиса! Избыточный персонал, а его наличие связано со значительными издержками, надо постепенно сокращать в период роста, тогда же и думать о создании новых рабочих мест. Обратите внимание на статистику: с 2000 по 2008 год ВВП в стране почти удвоился, но средние и крупные предприятия сбросили примерно 4 млн рабочих мест - десятую часть от всех занятых. Это очень значительное сжатие формального сектора на фоне фантастического роста экономики. При этом заботы о малом бизнесе остаются преимущественно декларациями. Мы сейчас часто говорим о диверсификации, но на самом деле у нас есть анклавы рабочих мест на совершенно архаичном технологическом уровне. Если нет или недостаточно движения рабочих мест (ликвидации старых и создания новых), то мы консервируем отсталость - технологическую и экономическую. Конечно, динамизм на рынке труда создает свои проблемы, но сохранение «плохих» рабочих мест лишь увеличивает отставание.

Преодоление страха

- Чтобы человек покинул насиженное рабочее место, недостаточно создать новое. Люди зачастую должны преодолеть себя: они катастрофически боятся потерять работу...

- Страх безработицы - индикатор общего ощущения незащищенности на рынке труда. Люди боятся, потому что не верят в то, что система социальной защиты им поможет, что на пособие по безработице можно выжить, что они смогут быстро найти другую работу. Страх обычно тем сильнее, чем выше уровень самой безработицы. Конечно, люди не всегда интересуются статистическими сводками о состоянии рынка труда, но часто могут ощущать его давление на себе. Наличие безработных среди родных, коллег, усиливает этот страх. И наоборот, чем меньше непосредственной информации об этом явлении и чем меньше безработных вокруг, тем меньше оснований рассматривать эту угрозу как реальную. Если кто-то очень боится безработицы, то, как можно предположить, он будет стремиться снизить этот риск. Соответствующие реакции могут быть как активными (например, стремление сменить профессию, повысить квалификацию), так и пассивными (согласие на снижение зарплаты или ухудшение условий занятости), позволяющими сохранить имеющуюся работу или найти новую. Почему люди соглашаются на уступки? Они знают, что вынужденная смена работы связана со значительными потерями в благосостоянии, поэтому предпочитают вынужденным большим потерям добровольные уступки с малыми потерями.

Если страх безработицы связан с институциональным устройством рынка труда, то это сигнал для политиков, разрабатывающих соответствующие реформы. Если такой страх обусловлен особенностями наличного человеческого капитала, то это важное послание системе образования.

- Чем опасен такой страх?

- Любой страх сковывает разум и не способствует поиску оптимальных решений. В 1933 году Рузвельт в инаугурационной речи говорил: «Больше всего мы должны бояться страха». Почему? При определенных условиях он парализует и рядовых граждан, и политиков, мешая рациональным поискам эффективных способов борьбы с той же безработицей. Страх и поведение связаны. Широко известна народная поговорка «волков бояться - в лес не ходить». Неважно, есть волки или нет, но если я уверен, что они есть, я в лес не пойду. Грибы и ягоды, чистый воздух достанутся кому-то другому. Так и безработица: чрезмерный страх блокирует активные и рациональные действия самих работников. Вместо того чтобы искать другую работу, осваивать новое или повышать квалификацию, люди предпочитают пассивно выжидать и ничего не предпринимать. Но такой страх влияет и на политиков - они боятся думать о необходимых реформах.

Кто гибче

- В других странах страх перед безработицей тоже есть?

- В той или иной степени он встречается везде, но уровень и распространенность таких страхов сильно различаются. В целом с ростом безработицы страх усиливается, но есть много исключений. Для постсоциалистических стран он слабее, поскольку здесь высокий уровень опасений может достигаться и при умеренной безработице. В развитых капиталистических странах при прочих равных условиях уровень страха заметно ниже. Это, по-видимому, отражает как более рациональное отношение населения к реальным рискам рынка труда, так и наличие в этих странах эффективных механизмов социальной поддержки безработных. Россияне боятся потери работы гораздо сильнее, чем граждане развитых капиталистических стран. Другая интересная зависимость - между законодательной защитой рабочих мест, заключающейся в различных административных и экономических ограничениях на увольнение работников, и уровнем страха потери работы. Казалось бы, чем жестче защита работников, тем меньше страха. Однако все наоборот. Это связано с тем, что более жесткая защита характерна для менее развитых стран; здесь плохо обстоит дело с созданием рабочих мест и мало доверия системе социальной защиты. Именно это мы наблюдаем в нашей стране: доверие достаточно слабое, хороших вакансий очень мало, а негативный опыт переживания безработицы по-прежнему силен.

Страх безработицы варьирует по отдельным социальным группам и внутри стран. Например, «боящихся» при прочих равных условиях меньше среди мужчин - обладателей недостаточного образования, работников младших и старших возрастных групп и тех, кто имеет семью. Интересно, что занятость в государственном секторе ослабляет опасения потери работы, а членство в профсоюзе или наличие работы с полной продолжительностью рабочей недели - усиливает.

- Какую цену работники готовы платить, чтобы страхи не реализовались?

- Она может состоять из многих составляющих. Например, в нашем исследовании компоненты «цены» включали готовность обучаться новым навыкам, согласие на меньшую заработную плату, менее защищенную работу и увеличение транспортных издержек. Анализ показывает устойчивую иерархию приоритетов: во всех странах люди скорее готовы переобучаться, чем соглашаться на ухудшение условий занятости. В максимальной степени к уступкам готовы жители Швейцарии, США, Ирландии и Германии, в минимальной - японцы и жители Восточной Европы, включая россиян. Но если для японцев такие уступки означают «потерю лица», чего они традиционно стараются всеми силами избегать, то восточноевропейскому упорству трудно найти рациональное объяснение. По-видимому, работники могут считать, что их уровень жизни и так слишком низок, чтобы добровольно идти на дополнительные уступки, эффект которых неочевиден, а общий ход событий на рынке труда в любом случае остается вне их власти.

- Как бороться со страхом безработицы в России?

- Хотя формально наше законодательство достаточно жесткое, то есть ориентировано на сильную защиту работников, мы боимся безработицы примерно так же, как в Латинской Америке, где системы социальной защиты от безработицы практически не существует. Убедить людей не бояться и трезво смотреть на эти проблемы может только более эффективный рынок труда и резкая активизация создания рабочих мест. Но это возвращает нас в начало разговора.