Сто часов искусства и общения

Пермский феномен

Четвертый фестиваль по насыщенности перекрыл все предыдущие. За девять дней около 60 акций на 13-ти площадках: спектакли, концерты, художественные и фотовыставки, видео- и кинофильмы, перформансы, показы мод, круглые столы, научный симпозиум «Дягилевские чтения». Форум длился в общей сложности 100 часов, в нем приняли участие более 200 гостей из 14 стран, 250 пермских исполнителей, около 15 тысяч зрителей. Откуда такой размах в эпоху финансовой нестабильности? Во-первых, год необычный: сто лет назад русские артисты под предводительством Сергея Дягилева атаковали Париж. Юбилей «Русских сезонов» широко отмечается во всем мире, и родина импресарио не могла остаться в стороне. А во-вторых, худрук Пермского оперного и фестиваля Георгий Исаакян и его команда придумали в свое время структурную модель, практически безграничную с точки зрения развития (мы отметили это одними из первых, см. «Дягилевские сезоны: пермский микст», «Э-У» № 21 от 09.06.03 ). Что теперь на практике и подтверждается.

Уникальность и прелесть Дягилевского фестиваля - в его мультикультурной концепции. Девять дней протекают как волшебный сон творческой интеллигенции: искусства дружат, творцы общаются, культура едина и неделима. Галеристы ходят на балет, балетные - в концерт, музыканты - на выставки и в синематеку, ученые мужи - на хулиганские акции арт-радикалов. Каждое утро посвящено теоретическим экзерсисам по поводу насущных проблем искусства в разных ракурсах. А за ужином все бурно обсуждают увиденное и услышанное за день, строят планы на будущее и придумывают проекты один масштабнее другого. Немного найдется других фестивалей, где деятели разных видов искусства могли бы выйти за узко-цеховые рамки, посмотреть, что делается у смежников, почерпнуть свежих идей. Про роскошь человеческого общения - лишь один пример. Гостем фестиваля был известный петербургский филолог, знаток старофранцузской литературы и русского авангарда Михаил Мейлах. Ныне живущий в Страсбурге, а некогда проведший энное время в лагерях (кстати, пермских) он недавно выпустил книгу бесед с артистами русской эмиграции «Эвтерпа, ты?». Так вот он взволнованно убеждал меня, что бывал на многих фестивалях, но такой атмосферы, как здесь, не встречал нигде. Охотно верю. Другая бесконечно симпатичная особенность «Дягилевского» - демократизм: гостей здесь не делят на важных и всех остальных. И всякие народные артисты - страны и Союза - в Перми почему-то всегда доступны. А приехавшая на премьеру оперы «Один день Ивана Денисовича» Наталья Солженицына, очаровавшая всех естественностью и недюжинным умом, сумела пообщаться, кажется, со всеми, кто этого хотел.

Один день и целая жизнь

Плотность программы нынешнего года вновь обеспечивала зрителям, желающим посетить абсолютно все, забеги на короткие и длинные дистанции. Сильных впечатлений хватало с избытком. Но даже на этом фоне премьера оперы по самой известной повести Александра Солженицына стала событием отнюдь не пермского масштаба. Замысел оперы «Один день Ивана Денисовича» принадлежит Исаакяну. Режиссеру удалось заразить идеей известного композитора Александра Чайковского, но самое удивительное - получить согласие автора первоисточника. Незадолго до кончины Солженицын прислал Исаакяну письмо, которое зачитали со сцены в день открытия фестиваля. Не формальное разрешение на постановку, а почти благословение: «Да будет оправдан Ваш замысел творческой удачей».

Удача и не отвернулась от авторов: в их намерениях не было ни конъюнктуры, ни «злобы дня». За тяжелейшую тему взялись, когда страна ею уже переболела, и осмыслить ее стало возможно в надбытовом измерении. Оставив публицистике документальность, антисталинский пафос и борьбу с тоталитаризмом, создатели оперы решают ее как пронзительно лирическую историю внутренней жизни Ивана Шухова, рядом с которой раскрываются судьбы таких же, как он, невинно осужденных.

Все компоненты постановки оказались на высоте: интонационно богатый подлинный текст Солженицына лег в основу либретто. Музыка соединяет баховскую пассионарность с тем, что называется «шум эпохи», и предлагает взгляд из сегодняшнего дня. Оркестр, хор и солисты под руководством дирижера Валерия Платонова проделывают работу колоссального объема и напряжения. В пространстве сцены (впечатляющее достижение художника Эрнста Гейдебрехта) возникают лагерные реалии - ряды колючей проволоки, нары, стылый ужас повседневной борьбы за выживание. Это мощная метафора кромешного ада на земле, с огромными вратами, куда, как в небытие, отправляется главный герой. Урок стоицизма, сохранения человечности в самых немыслимых обстоятельствах преподнесен театром тактично, без указующего перста. Возможно, сама уральская реальность стала подспорьем создателям оперы: в нескольких десятках километрах на север от краевого центра стоят печально известные пермские лагеря, единственный в своем роде мемориальный музей «Пермь-36».

Дягилеву - дягилево

И все же IV пермский слет искусств вышел на новый уровень не только благодаря количественным показателям: сделана серьезная попытка свернуть с ретроспективной магистрали. До сих пор отечественный культурный истеблишмент, осваивая феномен Дягилева, делал акцент на прошлом, на бесконечных возобновлениях и любовании артефактами серебряного века. Так что сам Дягилев стал казаться благообразным и почти канонизированным. Между тем премьеры дягилевской антрепризы, как правило, сопровождались громкими скандалами, публика одинаково неистово либо приветствовала, либо проклинала их главного вдохновителя. А тот всегда был устремлен только в будущее.

Подумать о будущем решили и устроители фестиваля. Бесспорно, оперный его раздел всегда отличался невероятным креативом, мировые премьеры - конек Исаакяна. А вот балетная часть долго пребывала в плену сладких воспоминаний. И в этот раз не обошлось без раритетов: за старину отчитались фокинские «Половецкие пляски» и «Видение розы», а также заново поставленная пермская «Жизель» с парижскими звездами Клэрмари Оста и Николя Ле Ришем.

А новое - увлекательное, дерзкое, сногсшибательное - предстало в балетах главных театров страны. «В комнате наверху» Твайлы Тарп и особенно последняя премьера Алексея Ратманского «Русские сезоны» на музыку Леонида Десятникова по-новому раскрыли труппу Большого. Солисты Мариинки благодаря программе знаменитого хореографа Уильяма Форсайта оставили фестивальную публику в ошеломленном состоянии. Ответ пермяков по части современного репертуара, вечер одноактных балетов «Медея» и «Ринг», был куда как скромнее: балетной труппе остро не хватает творческого лидера. Споров и дискуссий добавила международная панорама contemporary dance, выступления трупп из России, Испании, Эстонии, Литвы, Голландии.

Еще один изобретенный Дягилевым способ высекать искру стал излюбленным на фестивале: соединение творческих индивидуальностей, пересечение жанров, миксты культур в концертах «Джаз + этно», «Перкуссия и лютня», «Два Чайковских» открывали и новые смыслы, и новые имена.

Дополнительные материалы: 

Духом окрепнем в борьбе

Фестиваль в этом году проходил в обстановке острых дискуссий. Незадолго до него прогремела выставка «Русское бедное», затем в помещении Речного вокзала открылся Музей современного искусства PERMM. В город потянулись статусные персонажи московской арт-тусовки: Марат Гельман, Эдуард Бояков  (с «Новой драмой»), к осени ждут Кирилла Серебренникова с «Территорией». Пермские власти создают благоприятственный режим для актуального искусства, но местное сообщество принимать «варягов» с распростертыми объятиями не спешит. Наметился конфликт, который легче всего описать как борьбу «старого и нового».

Благодаря Гельману на нынешнем «Дягилевском» впервые прошли перформансы скандально знаменитых «Синих носов» и Псоя Короленко, а Олег Кулик, в прошлом человек-собака, презентовал фильм о себе. Но эти акции сделали погоду фестивалю и «упрочили его позиции», как написала одна из ведущих газет? Да полноте! Остроту, перчинку, элемент провокативности, конечно, привнесли. На площади перед оперным театром публика после роскошных современных балетов Большого театра с расслабленным удовольствием наблюдала, как «Синие носы» выпускают фейерверки из штанов. Так что здесь блюдо, а что гарнир и даже соус? Благодаря москвичам (журналистов в этом году понаехало видимо-невидимо) пермский фестиваль получил колоссальный пиар, вплоть до «Нью-Йорк Таймс». Забавно, правда, было читать, как некоторые коллеги с удивлением для себя совершали открытия: оказывается, жизнь за МКАДом существует, и еще какая.

В этом бесконечном снисхождении к провинции - вся суть противостояния.

Пример более плодотворного взаимодействия местного и столичного представила выставка «Кудымкор - локомотив будущего», героем которой стал художник-футурист Петр Субботин-Пермяк. Все его наследие находится в Пермской художественной галерее, но абсолютно новый взгляд на его жизнь, судьбу и творчество предложили с помощью Фонда «Новая коллекция» москвичи, куратор Екатерина Деготь и художник Леонид Тишков. Выставка, открытая как митинг - грузовик, обтянутый кумачом, агитпроповские плакаты - далее отправится на московскую биеннале, потом в Русский музей. Благородство цели (вернуть миру не просто хорошего художника, но подвижника-идеалиста, мечтавшего о переустройстве мира с помощью искусства) и небанальность воплощения обеспечили проекту настоящий успех.