Морщины vs извилины

За минувшее десятилетие экономический комплекс Урало-Западносибирского региона описал своеобразную петлю. За это время зародилось, сформировалось и потерпело крах возможное направление его развития - диверсификация сырьевой ориентации промышленности. Как и в самом начале двухтысячных, в 2010-м основным надежным источником внешних денег и драйвером внутреннего спроса на Большом Урале снова значится добыча углеводородов, на подхвате - черная и цветная металлургия. Но так на протяжении 2000 - 2010 годов было не всегда.

Обрабатывающие производства начали теснить сырьевиков уже в 2002 году. Тогда же акцент роста сместился с крупных компаний в сторону средних - на темпах развития крупнейших добытчиков стала сказываться снижающаяся нефтеотдача старых скважин. Параллельно бизнес и власть впервые за много лет стали строить долгосрочные планы социально-экономического развития. Например, заговорили о необходимости новой государственной региональной экономической политики, об отказе от уравниловки в управлении областями, об ориентации на новые точки роста. Свердловская область одна из первых составила комплексную программу промышленного развития аж до 2015 года.

Начавшийся со второй половины 2003 года рост цен на мировых сырьевых рынках, с разной степенью интенсивности продлившийся практически до лета 2008 года, породил на Урале инвестиционный подъем (см. график 1). На его пике в 2005 - 2006 годах мы прогнозировали, что выполнение заявленных инвестиционных планов приведет к приросту регионального продукта в 2008 - 2010 годах темпами до 15% (!) ежегодно. Годом позже, увидев несостоятельность многих производственных «замахов», мы скорректировали прогноз: среднегодовой темп прироста ВРП, обеспечиваемый этими проектами на 2007 - 2012 годы, составит 5,6%, причем пик (9,2%) придется на 2009 год.

В реальности все вышло иначе: в переломном 2008 году валовой продукт практически не рос, а в 2009-м упал на 8%. Стоит признать, что наши оценки в большей мере отражали не реальное положение вещей в экономике, а, скорее, предпринимательские ожидания. Теперь же очевидно, что время прежних надежд кончилось. Однако новые стремления стоило бы формировать на основе прошлого опыта.

Увядшие

Можно с уверенность назвать два ростка, благодаря инвестиционному развитию которых была возможна диверсификация углеводородно-металлургического хозяйственного комплекса Урала и Западной Сибири.

Первый - это строительство и промышленность стройматериалов. Еще в 2000 году, когда мы только начинали оценивать возможные точки роста на Урале, потенциальными двигателями будущего развития назывались химические и машиностроительные производства. Но уже по итогам 2002 года в тройку самых динамичных уральских производств вырвались (и продержались вплоть до 2007 года) цементники. К сожалению, конструктивного развития связка стройкомплекса не получила: строители сами загнали себя в тупик, превратив рынок жилья в пузырь. Ажиотажный спрос на недвижимость, в том числе элитную, в конце 2004 года породил мощную эскалацию цен, закончившуюся стагнацией в 2007-м. Дефицит цемента в моменты пикового спроса доводил цены на Московской фондовой бирже до 5,5 тыс. рублей за тонну при себестоимости в тысячу-полторы. В 2006 году при величине производства в 3,5 млн тонн в Свердловской области тогдашний губернатор Эдуард Россель вознамерился к 2010 году догнать объем до 10 млн тонн и сделать Урал цементным сердцем страны, но по итогам 2009 года в области произвели только порядка 2 млн тонн.

Таблица 1. Рейтинг крупнейших компаний по итогам 2000 года

В результате финансовые вложения в стройку прекратились еще до нынешнего кризиса - с конца 2007 года. А по итогам 2009 года ввод жилья в регионе сократился к уровню предыдущего года на 10%, объем выполненных строительных работ - почти на четверть, а производство стройматериалов - более чем на треть. Эта «вилка» свидетельствует о том, что почти весь год происходила лишь достройка объектов высокой степени готовности, а новые проекты не закладывались. Ясно, что в такой ситуации строительство будет вынуждено взять долгую «техническую паузу», прежде чем отрасль сможет вернуться к реальному росту.

Вторым и самым долгожданным источником возможной диверсификации виделось восстановление машиностроительного комплекса. С начала 90-х годов он пребывал в глубокой депрессии. В 2002 - 2003 годах толчок развитию машиностроения придали крупные компании нефтегазовой промышленности и металлургии: рост мировых цен на их продукцию позволил начать в отрасли масштабные программы модернизации.

Подхватить спрос со стороны сырьевиков, прогнозировали мы, должны были появившиеся внутренние потребности в энергетическом и транспортном машиностроении. Их источником нам виделись намечавшиеся реформы естественных монополий. Реализоваться этим потребностям было не суждено.

Тем не менее с 2002-го до 2008 года только за счет сырьевого инвестиционного спроса производители оборудования для нефтянки и оборонные предприятия лидировали по темпам роста среди уральских промышленников. Причем с 2006 года в производстве оборудования темпы галопировали.

Кислород для развития этого сектора перекрыл кризис. Даже несмотря на сильнейший обвал спроса на продукцию металлургии в конце 2008-го - начале 2009-го, сектор сырья и материалов сократился по Уралу по итогам прошлого года только на 10%. Машиностроители же потеряли пятую часть объемов. Во-первых, у инвесторов-заказчиков просто не стало денег: в кризис экспортоориентированные компании лишились возможности нормально зарабатывать. Во-вторых, для машиностроительной отрасли критично поведение импорта. Если рассчитывать пиковые уровни падения к докризисным объемам производства, то отечественный инвестиционный импорт рухнул почти на 60%, а уральское машиностроение - примерно на треть. Однако восстанавливается импорт куда быстрее. Дело в том, что он чувствителен к валютному курсу, а рубль стабильно укрепляется с начала весны-2009. Проще говоря, сейчас мы имеем дело с процессом, обратным предполагавшемуся импортозамещению.

Таблица 2. Рейтинг крупнейших компаний по итогам 2008 года

В результате в последние полтора года неконкурентное по международным меркам уральское машиностроение фактически оказалось в ситуации 90-х годов - началась вторая гигантская волна санации. Вернутся ли к производителям оборудования масштабные инвестиции со стороны добывающей промышленности и какая часть ныне существующих предприятий доживет до этого момента, загадывать бесполезно.

Удивительно, но на пике инвестиционного оптимизма инновационное развитие не рассматривалось в качестве приоритета новой экономики. «Сначала надо, как говорят японцы, собрать низковисящие фрукты - вложиться в промышленную инфраструктуру (если закончатся нефтегазовые доходы и начнется спад в металлургии, на инновации денег при любом раскладе не хватит), - писали мы в 2006 году. - Затем создать условия для жизни: инновации в Нигерии никому не нужны. И уже потом, а если останутся время и деньги - параллельно с первыми двумя задачами, карабкаться на вершину дерева и рвать плоды инноваций». Стоит ли сейчас акцентировать внимание на том, что даже низковисящие фрукты остались гнить.

Окрепшие

Однако не стоит думать, что все сформировавшиеся в начале 2000-х годов направления развития никуда не привели. Самое яркое достижение минувшего десятилетия - улучшение жизни населения Урала и Западной Сибири. За период 2001 - 2009 годов его средняя реальная покупательная способность (доходы, скорректированные на прожиточный минимум) выросла в 2,2 раза (см. график 2). Об улучшении жизни свидетельствуют и многие косвенные показатели: например, за тот же период в 2,4 раза увеличился пассажиропоток на авиатранспорте.

Очевидно, что возросший потребительский спрос дал импульс развитию соответствующих секторов экономики. Первыми на поднимающиеся доходы населения отреагировали предприятия пищепрома, в 2002 и 2003 годах они держались в лидерах экономического роста на Урале. Также отрасль стала одной из первых, куда пришел иностранный капитал: например, норвежский концерн Orkla и голландская компания United Confectioneries - в 2004 году, Heineken - в 2005-м.

Таким образом, производители продуктов питания сумели обновить устаревшие производственные фонды и крепко утвердиться на рынке. В результате в текущий кризис этот сектор стал самым стабильным из всего промышленного комплекса и практически не сократил объемов производства. Кроме того, уральские пищевики вовсю подумывают о выходе на международные рынки. А в свете грядущего упразднения границы с Казахстаном в рамках единого таможенного пространства привлекательными рынками для них становятся богатые нефтедобывающие Актюбинская и Западно-Казахстанская области.

Однако быстрорастущие доходы населения оказались для пищевки палкой о двух концах. Уже в 2005 - 2006 годах совокупные темпы роста отрасли начали заметно отставать от темпов лидеров. Покупатель, перешагнувший порог бедности, стал придирчивее относиться к ассортименту и качеству продуктов, и часть спроса начала перемещаться из эконом-сегмента в средний и премиум - перетекать к иностранным производителям. Поэтому в совокупном промышленном комплексе Урала (здесь Тюменскую область не учитываем) доля пищепрома на протяжении 2000 - 2009 годов не росла, стабильно держась на уровне 7%.

Но главным выгодоприобретателем от подъема благосостояния на Урале оказалась торговля. Рост доли этого сектора в валовом продукте региона с 10,7% в 2000 году до 15,1% в 2008-м стал самым заметным (и, пожалуй, единственным значимым) изменением в структуре совокупного хозяйственного комплекса (см. график 3). Так, в 2006 - 2007 годах, по версиям разных исследовательских агентств (например, «Бекара»), Екатеринбург вышел в лидеры в России по количеству торговых площадей на душу населения. А местные розничные сети («Кировский», «Норман-Виват», «Монетка») вошли в сотню крупнейших уральских компаний.

В момент острого кризисного сокращения промышленного выпуска в конце 2008 года развитый сектор торговли и услуг, активно работающий с доходами и сбережениями населения, сыграл роль демпфера. Особенно отчетливо это прослеживается при сравнении динамики Свердловской и Челябинской областей. Имея в промышленной структуре примерно одинаковый объем обвалившейся в кризис металлургии (50 - 55%), Средний Урал на голову выше стоял в развитии розницы: отношение розничного оборота к промышленной отгрузке в Свердловской области составляло 55%, в Челябинской - 40%. Результат - значительно меньшая глубина и более плавная траектория падения.

Последняя попытка

Получается, что на Урале сложилось, в общем-то, неплохое настоящее (высокие доходы населения, развитый потребительский сектор), при этом не просматривается внятное будущее (нет направления развития промышленного комплекса). Долго такая ситуация не продержится: во-первых, торговля и услуги ориентированы исключительно на внутренний региональный спрос и без притока денег извне (за счет промышленности) экономику не потянут; во-вторых, в связи с кризисом над регионом нависло множество неприятностей - угроза второй волны безработицы, провал бюджетных доходов, проблемы моногородов, etc. И без реализации активной регионально-промышленной экономической модели выйти из тупика на конструктивную траекторию не удастся.

При формировании такой модели не стоит изобретать велосипед: все давние проблемы - те самые низковисящие фрукты - актуальны для нашей экономики и поныне. Поэтому логично, на наш взгляд, сделать шаг назад и, помудрев на опыт пережитых десяти лет, снова взяться за решение экономических задач конца прошлого века в рамках подхода начала 2000-х.

Основополагающим фактором такого подхода должен стать плюрализм в широком смысле. Это децентрализация управления (административная и бюджетная), демонополизация экономики и снижение госвлияния, ослабление тенденций вертикальной интеграции и поощрение конкуренции, поддержка обрабатывающих отраслей. Добавим к этому формирование социальных (гражданских) институтов.

Можно пойти по другому пути - формировать «эффективную сырьевую экономику». Ведь не секрет, что производственные фонды в добывающих отраслях новее, а производительность труда ближе всего к стандартам развитых стран. Во многих странах добыча углеводородов - самый наукоемкий сегмент промышленности, он способен стать плодородной почвой для отраслевых инноваций и прорывных технологий. А модернизация остальной экономики неизбежно подтянется за модернизацией этого основополагающего углеводородного вертикально интегрированного комплекса.

Однако методика превращения нефтяного проклятия в сырьевую благодать - это еще больший шаг назад, чем возвращение к практике 2000-х годов. Именно такую модель предполагала брежневская модернизация, в конечном счете приведшая к застою в экономике и распаду СССР.

Говоря о перспективах, не стоит упускать из виду еще один фактор долгосрочного развития - Урал стареет (см. график 4). Население региона представлено двумя основными возрастными группами: родившиеся в период 1955 -1965 и в 1980-е. Далее - демографический провал. Десять лет назад «шестидесятники» были в самом расцвете сил, дети 80-х готовились влиться в ряды экономически активных граждан. Сейчас старшее поколение начинает выходить из игры. А на пороге активной жизни никого нет.

Поэтому выбранная модель хозяйственного развития может опираться только на поколение 80-х годов, у которого в запасе есть еще порядка 15 - 20 лет. Если она будет успешна, и на развивающийся Урал удастся привлечь новых российских специалистов, то территория имеет шансы стать поясом роста на карте страны. В противном случае собственная деловая активность региона будет угасать, а на местах останутся исключительно линейные исполнители, представленные, скорее всего, трудовыми мигрантами.

При подготовке публикации использовались материалы газеты «Ведомости»