Печалька для городков

Всплеск общественного интереса к полной невзгод жизни моногородов был спровоцирован кризисом 2008 года: 27 октября в Верхнем Уфалее Челябинской области остановился градообразующий Уфалейникель. Себестоимость тонны продукции комбината достигла 26 тыс. долларов, а цена на мировых рынках упала до 8 тысяч. Для города с населением менее 34 тыс. человек закрытие «якорного» предприятия со штатом в 3,5 тыс. работников грозило крахом.

В 2009 году об этой проблеме говорили много. Мы провели собственное исследование уральских моногородов и опубликовали серию материалов как в «Эксперт-Урале» (см. «Медным тазом», № 8 от 02.03.09, «Скованные», № 14 от 13.04.09, «Сода, соль, солярка», № 37 от 28.09.09, «Крылья, ноги и хвосты», № 1 - 2 от 18.01.10), так и в федеральном «Эксперте» («Не стерео», № 45 от 23.11.09). Однако по мере выползания отечественной экономики из кризисной ямы интерес общественности к возможным социальным взрывам в моногородах (наподобие событий в Пикалево) ощутимо угас.

Между тем проблема их развития для Урала не теряет актуальности, и внимание к ним ослабевать не должно, даже если кризисный шок проходит. Поэтому мы возвращаемся к этой теме. В 2009 году при исследовании моногородов мы использовали отраслевой подход: кризисное падение тоже носило ярко выраженный отраслевой характер. В рамках этой публикации предлагаем уделить внимание пространственному аспекту.

На наш взгляд, этот аспект вообще требует большей пристальности, нежели обычно получает. Урал - с точки зрения экономической географии образование уникальное в планетарном масштабе, однако столь же нелепое в плане рыночной экономики, считают специалисты Всемирного банка. Дело в том, что нигде в мире нет настолько развитого хозяйственного комплекса, находящегося на таком удалении от границ с внешнеторговыми партнерами и от морей-океанов (Северный Ледовитый не в счет: из него транспортной составляющей много не выдавишь). Поэтому пространственный и транспортно-логистический вопрос для Уральского региона - один из приоритетных с позиций и внутренней целостности, и внешних экономических взаимосвязей.

Актуальность

Определимся с рассматриваемой территорией. От Югры и ЯНАО, думается, стоит отказаться. Во-первых, эти нефте- и газоносные регионы несопоставимы с прочими по масштабу экономики. Во-вторых, осваивать их начали значительно позже, чем основную территорию Урала, что, безусловно, сказалось на структуре городов. В-третьих, эти субъекты федерации сами являются монорегионами в экономическом смысле. К тому же ХМАО-Югру мы уже описывали ранее, когда исследовали нефтяные моногорода (см. «Северное спокойствие», «Э-У» № 20 от 25.05.09).

Подключим отраслевой фактор. В основном будем рассматривать моногорода системообразующих черной и цветной металлургии, трубной промышленности, органической и неорганической химии, закрытые города Росатома. На территории Курганской области и Удмуртской Республики таких, по нашим данным, нет. На юге Тюменской области подозрительным на предмет моноотраслевой структуры можно считать только Тобольск с якорным Тобольскнефтехимом. Однако на предприятии, по нашим оценкам, занято не более 12 - 15% экономически активного населения. А по закону о банкротстве для статуса градообразующего предприятия, компании необходимо трудоустроить не меньше четверти работающего населения в городе. Так что от рассмотрения этой области тоже можно отказаться.

Поэтому сосредоточим внимание на пяти субъектах федерации: Башкортостане, Пермском крае, Свердловской, Челябинской и Оренбургской областях. Всего в этих регионах находится 165 населенных пунктов с количеством жителей свыше 10 тыс. человек. По нашим оценкам, не менее 98 из них можно считать промышленно ориентированными. Почти половина, 45, вполне может претендовать на звание моноотраслевого поселения.

Карта-схема моногородов на Урале

Всего в этих 45 городах проживает около 17 млн человек, что составляет почти четверть населения рассматриваемых пяти областей. Причем эта четверть населения обеспечивает не менее 43 - 45% всего уральского промышленного выпуска. (Не учитываем ЗАТО: по ним нет данных, следовательно, в реальности доля промпроизводства моногородов выше). Согласитесь, проблема, касающаяся четверти уральских муниципалитетов и половины уральской экономики, заслуживает пристального внимания.

Особенно, на наш взгляд, актуальны вопросы развития монопрофильных городов для Свердловской и Челябинской областей. В первой из 32 «промышленно активных» городов - 21 моногород. Во второй соотношение 21 к 12. И если из общерегиональных показателей вычесть вклад областных столиц, то получается, что едва ли не весь регион представлен монопоселениями. Так, в Свердловской области в них проживает половина всех жителей (не забывайте, что кроме городов существуют и сельские поселения), и они производят 85% промышленной продукции области. В Челябинской области на моногорода приходится три четверти всего промышленного производства.

Демография

Рассмотрим с точки зрения монопрофильности основной демографический показатель - численность постоянного населения. Все пять областей в целом за период с 2003 года до начала 2010-го продемонстрировали падение численности жителей. Башкирия несколько лет назад сумела эту тенденцию переломить, и прирост населения региона с начала 2008 года к началу 2010-го составил 0,33%. Остальные продолжают терять людей.

Внутри области демографическая ситуация выглядит обычно следующим образом: областная столица играет роль притяжения внутритерриториальных миграционных потоков. Поэтому ситуация в крупнейшем городе, как правило, заметно лучше средней по региону, а по большинству «вторых» и «третьих» городов - хуже.

Мы рассчитали изменение численности населения за период 2003 - 2010 годов по всем уральским моногородам и сравнили полученные результаты со средними значениями по соответствующим регионам. В целом, как и ожидалось, получили ситуацию на 2 - 5% хуже средней по региону. Однако намного более интересными с точки зрения анализа нам видятся города, не укладывающиеся в средние показатели.

Во-первых, мы насчитали семь городов, вымирающих темпами намного выше средних. Это Межгорье в Башкортостане (военное ЗАТО), Губаха в Пермском крае, Североуральск, Нижние Серги и Кушва в Свердловской области, Верхний Уфалей и Сатка - в Челябинской.

Отметим, что в Губахе процессы депопуляции вряд ли связаны с деятельностью нынешнего градообразующего «Метафракса» (органическая химия). Губаха основана как шахтерский город Кизеловского угольного бассейна. С 60-х годов прошлого века здесь начался спад производства, а во второй половине 90-х - ликвидация шахт в связи с низкой рентабельностью. С 2002 года добыча угля в Кизеловском бассейне прекращена. С тех пор Губаха (как и не вошедший в выборку Кизел) вымирает с огромной скоростью. В других же городах причину стремительной депопуляции, думается, стоит искать в нынешнем отраслевом профиле поселения.

Во-вторых, отрадно, что в девяти городах демографическая ситуация лучше среднеобластной. Это Стерлитамак и Благовещенск в Башкирии, Первоуральск, Ревда, Верхняя Пышма и Серов в Свердловской области, Снежинск, Трехгорный (оба - ЗАТО Росатома) и Магнитогорск в Челябинской. В отношении этой группы заметим, что Магнитогорск и Стерлитамак - это крупные экономически сильные населенные пункты. Серов может претендовать на роль центра среди северных поселений Свердловской области. Первоуральск, Ревда и Пышма, напротив, входят в крупнейшую на Урале агломерацию, складывающуюся вокруг Екатеринбурга.

Эффективность производства

Теперь рассмотрим показатель промышленного выпуска. В среднем по моногородам доля промышленности в структуре экономики больше, чем в целом по области. Больше она и чем в региональных столицах, где гораздо сильнее непромышленный сектор. Как и доля занятых на промпроизводстве: в моногородах их больше, чем в среднем по регионам. Очевидно, что моногорода (если они эффективно функционируют) - более интенсивные промышленные производители, чем другие населенные пункты региона. Следовательно, объем промышленного выпуска на душу населения в таких городах должен быть выше, чем в среднем по области.

Мы рассчитали среднедушевую отгрузку промпродукции по полусотне рассматриваемых моногородов и сравнили ее со средними значениями по соответствующим регионам. Расчет специально вели по докризисным данным 2007 и 2008 годов. При расчете целиком по выборке наш тезис о более высоком выпуске на душу населения абсолютно подтвердился. В целом по уральским моногородам объем промышленного производства на одного человека к началу кризиса составлял 385 - 400 тыс. рублей на жителя (без учета шести ЗАТО), в то время как в среднем по рассматриваемым пяти регионам - не более 200 тыс. рублей на человека.

Однако при расчете подушевых показателей промышленного выпуска из всей выборки моногородов четко выделились города-аутсайдеры. Это населенные пункты, в которых доля промышленности как в структуре экономики, так и в структуре занятости велика, но при этом объем промышленного выпуска на душу населения ниже среднего по соответствующему региону. Условно говоря, такая ситуация свидетельствует о неэффективности функционирования якорного предприятия.

Все города-аутсайдеры относятся к металлургическим отраслям и расположены в Свердловской и Челябинской областях. Это так называемые старопромышленные города, точки былого роста: Алапаевск, Реж, Кушва, Красноуральск и Нижняя Салда в Свердловской области; Златоуст, Касли и Карабаш - в Челябинской. Близки по состоянию к городам-аутсайдерам также Североуральск, Богданович и Верхний Уфалей.

География

Теперь обратимся к географической карте Урала. В целом для рассматриваемых промышленно активных моногородов мы выделили три характерных типа существования. Первый - «кустовое» расселение (думается, термин «агломерация» здесь не во всех случаях подходит). У каждого такого куста-агломерации есть свой центр, который играет роль полюса притяжения всех связующих потоков для группы городов. И есть в кусте и внешний пояс, который, впрочем, вполне может состоять и из одного-двух поселений.

Всего мы насчитали шесть таких кустов. Первый - мощный промышленный узел с эффективно функционирующими межгородскими взаимосвязями: Стерлитамак (его центр) - Ишимбай (не вошел в список моногородов) - Салават. Второй - Соликамско-Березниковский узел в Пермском крае. Третий - связка в Оренбуржье: Орск (центр) - Гай - Новотроицк. Четвертый - огромная агломерация Екатеринбурга в Свердловской области, частью которой являются не менее пяти моногородов. Большинство из этих населенных пунктов успешно пользуются преимуществом близости к крупнейшему уральскому мегаполису, потому имеют возможность достаточно стабильного развития. Пятый - это пояс городов в центре Свердловской области: Верхняя и Нижняя Салда, Кушва, Красноуральск и Нижний Тагил. Очевидно, что по всем исходным данным Тагил - явный претендент на центр притяжения для перечисленных населенных пунктов. Однако на практике, нам видится, процессы взаимодействия здесь налажены слабо. И, наконец, шестой агломерационный куст - это поселения севера Свердловской области. Центром этого куста является Серов, а внешний пояс составляют Краснотурьинск, Карпинск (не моногород) и Североуральск (хотя он и расположен на почтительном удалении от Серова).

Второй тип уральских моногородов - отдельно стоящие города. Как правило, это достаточно крупные поселения с неплохо развитой экономикой. Характерные примеры - Магнитогорск в Челябинской области, Каменск-Уральский в Свердловской, Чусовой в Пермском крае (хотя его в принципе можно считать и центром небольшого куста).

Третий тип моногородов - «оторванные от цивилизации» населенные пункты. Это города, значительно удаленные от крупных и средних экономических центров, при этом недостаточно большие, чтобы обеспечить самостоятельное устойчивое существование. Всего мы насчитали таких порядка полутора десятков среди рассматриваемых 45. Наиболее болезненно провисают, на наш взгляд, Белорецк и Межгорье в Башкирии; Качканар, Алапаевск, Реж и Богданович в Свердловской области; Аша в Челябинской области.

Особо выделим северную часть Челябинской области, в ней сосредоточено достаточно много из рассматриваемых городов (Уфалей, Снежинск, Карабаш, Кыштым, Касли, Озерск) на сравнительно небольшом удалении друг от друга. С одной стороны, все эти города невелики, и отнести их к группе самостоятельно развивающихся нельзя. С другой - ни один из населенных пунктов не тянет на роль «кустообразующего» центра, да и взаимодействие между муниципалитетами, на наш взгляд, на территории налажено слабо. Так что и об агломерационных процессах говорить не приходится. Поэтому мы бы отнесли эти поселения к условно провисающим.

Типы моногородов

Собрав все рассмотренные критерии и сопоставив результаты, мы смогли выделить три принципиально разных типа моногородов на Урале. Хотя, конечно, в «чистом виде» к этим категориям отнести удается далеко не все из рассматриваемых населенных пунктов. Кстати отметим, что наша типология коррелирует с методикой еврокомиссии «Городской аудит», которая действует в Евросоюзе с 2001 года (за консультацию по методологическим вопросам на эту тему благодарим Фонд «Институт экономики города»).

Первый и самый перспективный тип города - точки роста (в европейской методике они называются центрами трансформации): сильные и сравнительно крупные города, в которых складывается позитивная демографическая ситуация. Это центры экономического потенциала. Несмотря на общую монопрофильность, они обладают достаточно диверсифицированной экономикой. Эти населенные пункты, ко всему прочему, имеют сравнительно высокие шансы успешно и быстро перекочевать в постиндустриальный хозяйственный уклад.

Яркий пример - Стерлитамак. Сильный промышленный город стал центром важного экономического узла на юге региона. Он притягивает как миграционные, так и финансовые потоки близлежащих населенных пунктов, за счет чего городское хозяйство получает дополнительный импульс для развития, скажем, непромышленного сектора. Еще характерный пример - Магнитогорск. Несмотря на то, что вокруг него не сложилось агломерации, и сам он находится на некотором удалении от основных промышленных центров на Урале, город обладает развитым и устойчивым экономическим комплексом. По некоторым показателям (средняя зарплата, например) он опережает даже региональный центр - Челябинск. Также точками роста можно считать города екатеринбургской агломерации.

Второй тип моногородов - производственные площадки (по методике еврокомиссии, современные индустриальные центры). Это города, живущие вокруг современного и эффективного якорного предприятия. Однако в них по разным причинам недостаточно ресурсов для диверсификации промышленности и для формирования непромышленного сектора. Характерная черта для таких городов - высокие показатели промышленного выпуска на душу населения, сравнительно высокие зарплаты и быстрое снижение численности населения.

Особенно отметим: процесс снижения численности в таких городах естествен, он будет продолжаться, и именно благодаря ему такой город сможет сохранить конкурентные преимущества в среднесрочной перспективе. Дело в том, что многие промышленные города, как и производственные комплексы, с советских времен имеют «раздутый штат». Так что повышение производительности труда и оптимизация численности населения (с точки зрения содержания одним-двумя якорными предприятиями) - залог успешности таких городов. Бесспорно, в этом случае страдает экономическая устойчивость к кризисам.

Яркий пример производственной площадки - Соликамско-Березниковский узел в Пермском крае, промышленным якорем которого является производство калийных удобрений. Не исключено, он сможет трансформироваться в точку роста с появлением железнодорожной магистрали «Белкомур». Не менее характерный современный промышленный центр - Верхняя Салда, живущая за счет ВСМПО-Ависмы. Хотя и по поводу этого городка есть планы превращения его в центр трансформации - планы организации на Урале «Титановой долины». Также к индустриальным центрам можно отнести Губаху в Пермском крае и, скажем, Сатку в Челябинской области.

Третий тип моногородов - слабеющие или, исходя из европодхода, точки деиндустриализации. В них преобладают негативные демографические процессы, а производство промпродукции ниже среднеобластных значений. Это, как правило, небольшие города, не имеющие ресурсов для самостоятельного развития: во-первых, нет потенциала возникновения новых отраслей; во-вторых, якорное предприятие таких населенных пунктов особенно радужных перспектив будущего роста не выказывает. В результате эти моногорода имеют все шансы в среднесрочной перспективе исчезнуть с экономической карты Урала.

Благо, если слабеющий город находится в «кусте», как, например, Кушва. Тогда центральный город агломерации (в данном случае - Нижний Тагил), при условии, что сам он органично развивается, способен потихоньку перетягивать высвобождающиеся ресурсы у ослабевающего. Гораздо более неприятно, если слабеющий город еще и провисает территориально: бежать некуда. Такая острая ситуация, как нам видится, весьма характерна, например, для Межгорья, Режа, Алапаевска, Верхнего Уфалея.

Поддержка

Разным типам моногородов должны соответствовать принципиально разные тактики развития, если угодно, оказываться принципиально разная поддержка. Очевидно, что для точек роста и агломерационных центров важнейшее значение имеют стимулирование диверсификации экономики и интенсификация развития непромышленного сектора. Эти города должны стать местными магнитами экономических и социальных ресурсов, способными во многом заслонить привлекательность областного центра.

С такой ролью, думается, неплохо справляется Стерлитамак. Тагилу и Серову явно недостает активности: госвнимательность была бы им очень кстати. Думается, если сделать ставку на развитие экономики и инфраструктуры этих двух поселений, можно придать больше дыхания многим моногородам центральной и северной части Свердловской области. Вероятно, успешной в отношении точек роста оказалась бы господдержка инвестиционных планов по диверсификации экономики (что, кстати, делается в Тагиле).

Иначе стоит относиться к городам-«промплощадкам». Во-первых, основным объектом внимания должно являться якорное предприятие, а попытки диверсификации экономики и навязывания «искусственных» новых отраслей тут вряд ли приживутся. Во-вторых, в таких городах необходимо планово и грамотно проводить понижение численности города. С этим у нас в стране давние проблемы: мало кто из градоначальников способен заявить, что стратегия развития города заключается в контролируемом сжатии поселения, а не в удержании и привлечении жителей. А параллельно неплохо было бы сбрасывать и с якорного предприятия баланс избыточной занятости (что, к сожалению, в рамках действующей социально-экономической политики и вовсе представляется фантастикой). Однако именно такой подход позволит городам использовать конкурентные преимущества.

Более того, это сжатие нужно проводить эффективно, например, чтобы после оттока населения минимизировать число неполностью заселенных многоквартирных домов. В противном случае городу не удастся сокращать инфраструктурные издержки сообразно падению численности жителей.

И совсем иначе стоит действовать в слабеющих городах. Диверсифицировать тут, очевидно, практически нечего, оттого и меры помощи должны направляться на исход жителей, а не на попытки вылечить мертвое городское хозяйство. Это может быть как активное встраивание поселения в некую агломерацию (если такая есть поблизости), так и помощь при переселении. Конечно, есть примеры, когда прежде депрессивным территориям удавалось привлечь в город новое якорное предприятие. Тем не менее, как мы видим, сегодня интенсивность возникновения greenfield-проектов на Урале низкая (см. «Точки на полях», «Э-У» № 47 от 29.11.10), и расчет на спасение за счет прихода внешнего инвестора вряд ли можно положить в основу городской стратегии.

И последнее: думается, из написанного логично следует, что разрешать проблему моногородов, точечно помогая конкретным, нельзя. Вложения в конкретные поселения могут оправдаться разве что при работе с точками роста (да и то лишь отчасти). В случае же производственных площадок и слабеющих городов проблемы можно решить только на межгородском и региональном уровне. Основу поддержки моногородов должен составить скачок межмуниципальных взаимосвязей на качественно более высокий уровень, а не попытки диверсифицировать экономику в отдельно взятом населенном пункте.

А для этого необходимо развивать горизонтальное сотрудничество между муниципалитетами. Институт, в условиях существования нынешней вертикали власти, практически невостребованный, однако и не запрещенный. Основная сложность, как нам видится, здесь скорее из области ментального: местной власти стоит перестать ждать привычного распоряжения сверху и попытаться пойти на обсуждение общих проблем с соседом.

В подготовке публикации принимала участие Юлия Лёгкая.