Кризис оптимизма

Не в деньгах счастье

При всем многообразии точек зрения на природу кризиса можно выделить несколько общих. Первая - фундаментальной причиной послужил не только финансовый фактор. Да, перегрев ипотечного рынка в Америке и Европе, как и очевидное засилье деривативов, имели место. Однако в глубине проблемы лежат чересчур оптимистичные настроения всех без исключения участников рынка и вера в нерушимый экономический рост. Именно соблазн поверить в бесконечность положительного тренда, по мнению Егора Гайдара, не позволил российским властям вовремя уловить негативное влияние мировой экономической конъюнктуры на развитие России:

- У нас долгое время были модны теории, связанные с ограничением влияния на мир американской экономики. Считалось, что Китай, Индия вывезут в любом случае, а цена на нефть ни при каких обстоятельствах не опустится ниже ста долларов за баррель. Все это оказалось полной ерундой. Мы получили падение цен на нефть примерно в три раза и сопоставимое по масштабу падение цен на металлы. Тем, кто принимает решения, убедить себя в том, что такой сценарий возможен, было чрезвычайно трудно.

Тот же чрезмерный оптимизм породил так называемую инновационную паузу. По мнению академика РАН Виктора Полтеровича, именно ее, а не финансовый кризис переживает сейчас мир. Эта теория объясняет экономический рост в развитых странах наличием технологий широкого применения, в первую очередь информационных. Они способствуют возникновению сотен всевозможных инноваций, которые создают современный экономический рост. Но рано или поздно технологии исчерпывают себя, и если на смену не приходят новые, наступает инновационная пауза, что равнозначно стагнации.

- Само по себе это еще не причина кризиса, - подчеркивает Виктор Полтерович. - Но в сочетании с верой в силу информационных технологий, которая в последнее время была весьма значительна среди и политиков, и экономистов, и бизнесменов, эта гипотеза многое объясняет. Признаки исчерпания старых технологий мы наблюдали еще в начале 2001 года, когда началось драматическое падение индекса высокотехнологичных компаний Nasdaq.

Я думаю, именно ту ситуацию можно считать предвестником нынешнего спада. Затем в США впервые за много лет наметилось снижение общей инновационной активности, если измерять ее числом подаваемых патентов, за исключением патентов по нанотехнологиям. Но дело в том, что нанотехнологии еще не созрели для того, чтобы стать мотором роста. Опросы менеджеров говорят о том, что отрезвление наступало постепенно, люди осознавали, что надеяться на информационные технологии уже не стоит.

Еще одно сверхожидание связано с верой в силу и мощь публичной оценки бизнеса. По мнению директора Института анализа предприятий и рынков ГК-ВШЭ Андрея Яковлева, одной из внутренних причин мирового кризиса стал провал глобальной модели корпоративного управления. На что в последние 15 лет опиралась эта модель? На комплекс публичных процедур: заключение аудиторской компании, место в строчке рейтингового агентства. Это позволяло инвесторам быстро принимать решения и оценивать риски, а компаниям - получать дешевое финансирование. Соответственно, менеджеры были настроены исключительно на задачи повышения капитализации компаний. Но именно эта модель оценки рисков показала свою несостоятельность, когда начали валиться самые публичные компании с наилучшими рейтингами.

Сейчас наступил крах системы внешней оценки, но найти ей быстро замену не получается. У банков, которым государство выделяет деньги, нет опыта применения других систем координат. Они отвыкли тщательно и изнутри изучать бизнес каждого клиента. В итоге сегодня они готовы давать деньги под одинаковую и весьма высокую ставку всем, независимо от риска. Здесь, считает Андрей Яковлев, и возникает барьер для восстановления реальной экономики.

В поисках идей

Безусловно, все эти гипотезы интересны не только теоретически: если фундаментальные причины кризиса не в финансах, значит, нужно искать другие подходы к его преодолению. В оценке тактики у экспертов принципиальных расхождений нет: Россия в отличие от США и стран Еврозоны, вынужденных стимулировать спрос, сделала ставку на финансовую стабильность.

- И это абсолютно правильно, - подчеркивает Егор Гайдар. - Америка и Европа обладают мировыми резервными валютами, и в этой связи несут ответственность за состояние мировой экономики. Именно поэтому они ответили на кризис мерами, направленными на стимулирование глобального спроса снижением процентной ставки и увеличением бюджетных расходов.

В их положении это ответственный и правильный выбор. Но мы по комплексу исторических причин пока не обладаем мировой резервной валютой. Поэтому наш выбор был другой. Мы сказали: «Вы отвечаете за мир, а мы - за стабильность своей валюты. Мы будем не снижать, а повышать процентную ставку, чтобы не допустить резкого падения валютных резервов, не увеличивать, а снижать бюджетные расходы и рост национальной валюты. Да, мы заплатили за это ухудшением ситуации в реальном секторе экономики. Но за что-то приходится платить.

В любом случае пожар погасить удалось. Теперь вопрос: какие долгосрочные стратегии будут работать на Россию? Если исходить из гипотезы, что у нас нет шансов снизить зависимость от мировой сырьевой конъюнктуры, то надо просто приспособиться к кризису и вовремя присоединиться к началу очередного цикла роста цен на нефть. Это - позиция Егора Гайдара. Разделяют ее далеко не все. Сторонник теории инновационной паузы Виктор Полтерович считает, что если брать за основу мирового кризиса именно этот фактор, действия правительств западных стран по стимулированию спроса не могут дать долгосрочного эффекта, они способны только остановить спад. «Значит, наши шаги должны быть какими-то отличными», - делает вывод ученый и предлагает следующую версию. Нам как развивающейся стране надо по максимуму совершенствовать абсорбционную способность - способность распознавать ценность новой внешней информации, усваивать ее и применять в коммерческих целях. Это регулирование импорта нового оборудования, тарифная политика, регулирование прямых иностранных инвестиций, стимулирование аутсорсинга, поддержка экспорта, взаимодействие с зарубежными специалистами, предотвращение утечки мозгов. При этом важно сделать правильную ставку - именно на того, кто может стать источником появления новых технологий. Малые предприятия? Вряд ли, их время придет несколько позже. Очевидно, что сейчас поддерживать надо крупные проекты. Не отдельные фирмы, как это у нас делается, а именно крупные проекты. Но для этого их следует сначала создать. По мнению Виктора Полтеровича, для этого нужны как минимум два условия. Первое - развитая система взаимодействия государства, бизнеса и общества. Мировой опыт свидетельствует: именно в процессе этого взаимодействия вырабатывались планы и достигались компромиссы, способные вывести развивающуюся страну на уровень развитых. Второе - деньги. Как создавать проекты в условиях отсутствия внутреннего капитала? Только путем увеличения нормы сбережений. «Одним из препятствий этому в России является демонстративное потребление, - полагает ученый. - Человек, который хочет пробиться в элиту, должен купить виллу дороже, чем у соседа. Я думаю, что в обществе должна складываться обстановка, которая противостоит демонстративному потреблению. И одним из способов является введение прогрессивных налогов на доходы и имущество физических лиц, увеличение налогов на предметы роскоши и импортных тарифов на их ввоз».

Эффективные и конкурентоспособные

Тезис поддержки не конкретных фирм, а проектов разделяют очень многие исследователи.
- Плюс такого подхода в том, что он открывает возможности вступления в рынок новых игроков, потенциальных эффективных компаний, - считает Андрей Яковлев. - Правда, я не согласен с тем, что в проектах должны участвовать исключительно крупные компании, поскольку у них тоже сформировался комплекс проблем, связанных со стимулами. Близость к государству позволяет им получать помощь, но одновременно накладывает социальные обязательства, что создает барьер для роста эффективности. Более перспективен в этой ситуации второй эшелон - «газели».

У меня сложилось мнение, что менеджмент этих компаний сможет быстрее адаптироваться к кризису и найти новые ниши в современных условиях.

О необходимости поддержки среднего бизнеса, прежде всего ориентированного на экспорт, говорит, опираясь на исследование «Корзина роста: экспортные отрасли Свердловской области», выполненного Центром региональных экономических исследований экономфака УрГУ, декан этого факультета Сергей Кадочников:

- Определения отраслевых приоритетов при поддержке экспорта недостаточно. Необходимо думать о технологической модернизации, а значит, должны создаваться институты, механизмы и промышленная политика, ориентированные на заимствование технологий, поддержку экспорта. Должно быть уделено внимание среднему бизнесу как типу компаний, потому что именно он скорее всего будет прорастать в этих новых рыночных сегментах, в новых нишах.

Вопрос в том, какие это должны быть ниши и проекты. Ясно, что в условиях спада нет и не будет ресурсов, чтобы плодить проекты типа «Урал промышленный - Урал Полярный». «Если у нас есть ограниченность бюджетных ресурсов, высокая неопределенность рыночных перспектив, нам необходима поддержка проектов, которые создают занятость в конкурентоспособных рыночных нишах», - подчеркивает заведующий отделом ИМЭМО РАН (Москва) Сергей Афонцев.

Он выделяет два типа таких проектов: инновационные и инфраструктурные. Первые требуют длинных денег и высокой определенности бизнес-среды. «В постсоветских странах нет ни того, ни другого, - утверждает ученый. - Поэтому если мы хотим организовать условия для появления таких проектов на макроуровне, надо перестать создавать что-то долгосрочное, кроме денег. Обеспечьте в макроэкономике такие условия, чтобы долгосрочный кредит был дешев, и бизнес-сектор построит вам инновационную экономику. Пока кредиты привлекаются под 18% и выше, забудьте про это».

Несколько больше шансов у нас начать инфраструктурные проекты, которые поддерживают развитие конкурентоспособности частных компаний. Сферы - транспорт, образование, коммунальная система. При этом не надо замахиваться на масштаб, как это у нас часто принято. «Следует, наконец, понять: если у вас нет, условно говоря, поля, к которому подведена коммунальная инфраструктура, бессмысленно приглашать инвесторов строить в этом поле завод. Если есть город, от которого до федеральной трассы нет нормальной шоссейной дороги, забудьте о том, что в этом городе будет производиться что-то конкурентоспособное. Если у вас в центре села не стоит молокосборный комбинат, обеспечивающий охлаждение молока в течение четырех часов после того, как его дала корова, забудьте о конкурентоспособном молочном хозяйстве. Пока этого нет, нет и смысла заниматься глобальными проектами переустройства всего мира», - подчеркивает Сергей Афонцев.

Поддержка слабых

Российские власти пока чаще всего выбирают из всех возможных стратегий промышленной политики самую бесперспективную - поддержку слабых. Ни один спикер на конференции не обошел вниманием классический пример - АвтоВАЗ. Что лежит в основе таких решений, понятно: напряженная ситуация на рынке труда и угроза социального взрыва.

- Я думаю, многим очень хочется забыть о стратегических приоритетах: поиске точек роста, поддержке технологического перевооружения и транспортной инфраструктуры, снижении барьеров входа на рынки. И хочется бросить все силы на то, чтобы в режиме пожарной команды бороться с безработицей и другими текущими проблемами. Понятно, что при наших масштабах социальных проблем скорее всего именно на них будут обращать приоритетное внимание, - полагает Сергей Афонцев.

Безусловно, с социальными проблемами сталкивается не только Россия. Учитывая, что и конференция, и Российский экономический форум в этом году проходят в рамках председательства России в Шанхайской организации сотрудничества, опыту борьбы с кризисом стран ШОС уделяется немало внимания. Взять тот же Китай. Какие его провинции страдают от сокращения экспорта? Приморские. Чтобы обеспечить занятость на этих территориях, государство создает возможности для маневра трудовых ресурсов в другие регионы, тем самым стимулируя внутренний спрос и замещая рухнувший экспорт. Подходит ли нам такой вариант?

- Вероятнее всего, нет, - считает Сергей Афонцев. - В силу, во-первых, низкой мобильности населения, во-вторых, высоких затрат на подобные проекты. Китайцам надо обеспечить социальную стабильность и для этого сохранить политический и инвестиционный потенциал. Поскольку у них есть средства, они могут отказаться от экономической эффективности: когда высокоэффективные экспортные производства переориентируются на внутренние рынки, потеря конкурентоспособности неизбежна.

У Казахстана, как ни странно, проблемы социального взрыва нет вообще. Да, там есть падение цен на недвижимость и сокращение объемов строительства жилья, но официальный уровень безработицы при сопоставимых темпах падения производства достаточно низкий. Директор региональной программы Независимого института социальной политики профессор МГУ Наталья Зубаревич этот феномен объясняет так. Жители до 40% регионов Казахстана - самозанятое население: люди, которые выкручиваются как могут. У них есть корова, верблюд или кусок земли, и при этом совершено нормально себя ощущают. Мы по этому формату не пошли, решив, что мы цивилизованное государство. И сейчас опять же из-за специфики ментальности мы не может применять многие тактические решения, вполне эффективно работающие в Казахстане.

На что нам в таком случае следует обращать внимание? Во-первых, на качество государственного управления. Государство будет вынуждено приходить в экономику, и одним из ключевых вопросов для всего мира станет качество чиновников, их способность принимать грамотные управленческие решения и нести за это ответственность.

Во-вторых, на возможности регионов. Сейчас ни в правительстве, ни в Минфине нет четкого понимания того, какой инструментарий можно применять в долгосрочной перспективе и где есть те самые точки роста, с которых может начаться восстановление. Логично дать шанс региональному менеджменту проявить собственную конкурентоспособность. Ученые советуют в этой связи присмотреться к опыту Китая: его политика строилась на сети экспериментов на уровне регионов, когда наиболее сильным из них предоставлялось больше прав, при этом сохранялись механизмы централизации в целом по стране.

Третье - выстраивание диалога между бизнесом и властью для того, чтобы как минимум грамотно использовать те небольшие ресурсы, которые пока еще есть. Усилия власти сегодня должны быть направлены не на снабжение бизнеса деньгами, который от имени государства будет их использовать, а на поддержку усилий частного предпринимательства в поиске новых рыночных ниш.