Базовый сценарий российской экономики на этот год — стагнация
Российское правительство без обсуждения с экспертным сообществом взяло за основу прежний курс стабилизационного развития. Но это тупиковый путь. Нужен диалог по ключевым структурным развилкам
На прошлой неделе МВФ предоставил обновленный прогноз мировой экономики. Этот финансовый институт считает, что в 2021 году ВВП в мире вырастет на 5,5%, в 2022-м — на 4,2%. Для экономики США цифры выглядят так: 5,1% и 2,5%, для Еврозоны — 4,2% и 3,6%, для Китая — 8,1% и 5,6% по годам соответственно. От России в 2021 году МВФ ждет динамики в 3%, в 2022 году — 3,9%. Между тем первый в этом году диспут «Что 21-й нам готовит?», организованный Ассоциацией независимых центров экономического анализа (АНЦЭА), показал, что российские экономисты настроены более пессимистично.
Архитектура стабильности
Главным шоком прошлого года, безусловно, стала пандемия. Но при анализе восстановительной траектории экономисты принимают во внимание и другие факторы. Заведующий лабораторией финансовых исследований Института экономической политики имени Е.Т. Гайдара Алексей Ведев относит к ним прежде всего падение цен на нефть:
— Цены на нефть находятся на достаточно низком уровне, и, хотя сейчас они имеют склонность к восстановлению, в целом будут находиться в коридоре 45 — 55 долларов за баррель. Для России это важно: сколько бы мы себя ни утешали, что наша экономика потеряла зависимость от нефти, это не так.
Второй фактор, к которому Россия вынуждена возвращаться при построении моделей будущего, связан с низкими темпами экономического роста. Динамика ВВП в последние годы и так была невысокой, а в 2020 году для увеличения эффективности капитала и производительности труда было сделано мало:
— Если даже предположить, что мы все вакцинируемся, проблема низкого потенциального роста остается. За последнее десятилетие, не считая провала 2020 года, у нас средние темпы роста экономики были 0,7%, а выход на 3% и выше — это ускорение в четыре раза. Для этого нам должна быть рассказана какая-то внятная история со стороны министерства экономики, — говорит Алексей Ведев.
Но такой истории у Минэка нет.
На низких оборотах
Весь прошлый год российские ведомства доказывали эффективность консервативной политики.
По мнению главного экономиста, руководителя центра макроэкономического анализа «Альфа-Банка» Наталии Орловой, курс на стабилизацию действительно позволил пройти не один кризис:
— Российская макроэкономическая политика в значительной степени была нацелена на выстраивание архитектуры стабильности, и мы получили экономику, которая в условиях шоков способна выживать: в 2015, в 2016 годах у нас кумулятивное снижение было достаточно небольшим.
Вот и по итогам 2020 года Россия провалится меньше, чем другие страны. По октябрьским оценкам МВФ, падение могло составить 4,1%, сейчас же экономисты сходятся на диапазоне провала 3,4% — 3,6%.
Но обратная сторона этого небольшого снижения — умеренные темпы восстановительного роста, считает Наталия Орлова:
— За цифрой роста 3% по итогам этого года во многом будет статистический эффект, связанный с низкой базой второго квартала 2020 года. Совершенно очевидно, что эффект базы во втором квартале будет давать сильную поддержку статистике восстановительного роста. Если фактический спрос очистить от статистического эффекта второго квартала, нужно говорить о темпе роста на уровне 1,5 — 2% по итогам 2021 года.
По расчетам Алексея Ведева, сейчас нет ни одного компонента ВВП, который имел бы потенциал ускорения динамики:
— Ничего не произошло для того, чтобы мы вышли из стагнации, в которой находимся практически с 2013 года. Мы ожидаем достаточно низкие реально располагаемые доходы населения. В силу укрепления рубля рост импорта будет опережать рост экспорта, и поэтому чистый экспорт тоже привнесет отрицательный вклад в темп роста ВВП. Кредитная активность также замедлится. Центральный банк прогнозирует рост потребительских кредитов на 10 — 14%, по нашим оценкам, это будет 6 — 8%. То есть расширения внутреннего спроса за счет банковского кредитования не произойдет. Инвестиционная активность будет также низкая. Я думаю, прежде всего из-за осторожности бизнеса. Об этом говорят оценки со стороны Банка России, который дает прогноз динамики инвестиций всего на уровне 2,9%. На промышленность тоже ставка небольшая. Сохранение сделки ОПЕК в полном объеме означает, что добывающая промышленность не покажет высоких темпов роста.
Как известно, правительство приняло общенациональный план действий. В целом экономисты факт утверждения документа приветствуют. Однако он нуждается в ежемесячном обновлении. Алексей Ведев: «Сентябрьский вариант уже безнадежно устарел, и получается, что в целом у нас нет понимания того, каким образом мы выйдем на темпы роста выше 3%».
Очевидное решение связано с наращиванием государственных расходов. По наблюдению Наталии Орловой, настрой бизнеса и рынков сильно зависит от того, как правительство и Центральный Банк планируют поддерживать экономику. Но министерство финансов уже с лета всячески подчеркивает, что мы будем жить в концепции жесткой бюджетной политики.
— Такая бюджетная политика, исходя из долгосрочных рисков, выглядит безальтернативной. В контексте развития тенденций глобальных нефтяных рынков и усиления интереса к зеленой энергетике на горизонте 5 — 10 лет нужно готовиться к тому, что цены на нефть будут иметь тенденцию к снижению, — рассуждает Наталия Орлова. — Основная причина этого выбора — в 2020 году зависимость бюджета от цен на нефть очень выросла. Уровень цены на нефть, балансирующей бюджет, вышел в коридор 80 — 85 долларов за баррель. Это говорит о том, что правительство сильно увеличило поддержку экономики в 2020 году, а усилия 2021 — 2022 годов будут направлены на возврат уровня цены на нефть, балансирующей федеральный бюджет, на более приемлемый уровень, а это 49 долларов за баррель.
В свете этой концепции стоит рассматривать и вектор повышения налогов на бизнес.
Структурные развилки
По сути, эта стратегия уже утверждена, поэтому экономисты сейчас могут только моделировать возможные сценарии ускорения роста. Алексей Ведев считает, что ускорение инвестиций в рамках увеличения доли государства могло бы стимулировать инвестиционную активность, придать уверенность частному сектору в рамках совместных инфраструктурных проектов:
— Но поскольку в силу бюджетной консолидации ожидается снижение государственных инвестиций в рамках этого года, мы снова возвращаемся к низким темпам роста. Поэтому я смотрю на среднесрочную перспективу достаточно скептично. Лично мне темпы свыше 3% пока кажутся сказочными. Я не рассматриваю оптимистичный сценарий, пессимистичный — это уже совсем катастрофа. Пока вижу умеренный сценарий, означающий, что нас ждет вялая депрессия.
В этой связи пока остается непонятным трек монетарной политики.
Центральный банк в последнее время провел снижение ключевой ставки в общей сложности примерно на 200 базисных пунктов, в том числе на 2 процентных пункта в 2020 году. По оценке Наталии Орловой, это соответствует среднему снижению ставки, которое произошло в других развивающихся странах:
— Сейчас инфляция у нас растет, но в основном — продовольственная. Непродовольственная инфляция по-прежнему ниже 5%. Поэтому, с моей точки зрения, есть еще небольшой запас снижения ставки. Я бы его оценивала в 0,5 процентных пункта. Задействует его Центральный банк или нет, в значительной степени зависит от того, как жесткая бюджетная политика будет влиять на экономический рост. Я считаю, когда структурные перспективы роста у нас выглядят невысокими, а бюджет жесткий, есть большие шансы, что Центральный банк еще может пойти на смягчение. Тем более что мировая экономика остается в контексте мягкой монетарной политики, есть ожидание, что повышение ставок произойдет не раньше 2024 года.
При этом даже в рамках стагнационного сценария Россия не может уйти от поиска ответа на вызовы, которые стоят перед всем миром. Прежде всего нужно учитывать стремительное проникновение технологий. По мнению Наталии Орловой, это приведет к мощнейшим изменениям на рынке труда. Инвестиции сейчас идут в технологии, которые замещают ручной труд, а это будет способствовать временному росту безработицы. Для России это особенно актуально в свете специфичной структуры занятости распределения рабочей силы, считает эксперт:
— Есть данные исследования 2017 года, я не думаю, что они сильно изменились. По ним, у нас около 35% рабочей силы заняты неквалифицированным трудом. А это как раз те профессии, которые будут наиболее уязвимы к технологическим трансформациям.
Не удастся России избежать и вызовов зеленой энергетики. Пока эта повестка многим кажется неактуальной, но это ошибочное мнение, считает главный экономист компании «ПФ Капитал» Евгений Надоршин:
— Лично до меня эта тема уже докатилась. Мы сейчас рассчитываем различные варианты влияния на бизнес после введения углеродного налога в Европе, а также различные сценарии перехода разных стран на более чистую энергетику. И расчеты показывают, что факторов влияния будет масса. Например, переход на зеленую энергетику означает, что наша угольная отрасль должна переориентироваться почти исключительно на внутреннее потребление или другие рынки. Это означает, что почти 100 млн тонн угля, которые сейчас уходят в Европу, нужно перенаправить на восток, а там нет такой инфраструктуры, и никто ее не создает. Поэтому, если вам казалось, что в прошлом году падение угольной отрасли было сильным, это не так: легко может быть хуже. В этом конкретном случае мы увидим снижение грузооборота железной дороги, провал бюджетов нескольких регионов, периблемы с занятостью сотни тысяч человек, а если учесть потери в совокупности со смежными отраслями, проявятся заметные сложности в масштабах макроэкономики.
— И это только один пример, — акцентирует Евгений Надоршин. — Пока в России нет понимания, как к этому тренду подстраиваться. Есть спонтанные запросы, панические реакции, но мы не видим никакой внятной попытки участия в диалогах, который активно ведут Китай и Европа между собой. И это большая сложность, потому что хорошо бы сейчас понять, что этот тренд будет предопределять развитие энергетики в обозримой перспективе.
Запрос на дискуссию есть и по более широкому кругу вопросов:
— Сейчас у нас абсолютную победу одержал мотив осторожности: мы видим тотальную победу министерства финансов, которая исходит из соображений «как бы чего не вышло», — говорит Алексей Ведев. — Но это нужно обсуждать, нужно искать новые модели роста. В мире уклады меняются, и мы обречены на стагнацию, если не будем предпринимать каких-то действий.
— Отсутствие такого диалога есть самый главный вопрос 2021 года — соглашается Наталия Орлова. — У нас масса структурных развилок в финансовом, технологическом, сырьевом секторах. И очень плохо, что нет большой активной экономической дискуссии на правительственном уровне.