Иллюзии о том, кто должен

Международные отношения

России имеет смысл смотреть на Китай прежде всего с позиций реализма и максимального прагматизма, что не исключает и личной дружбы, и большой симпатии

Россия вошла в десятку приоритетных направлений китайских инвестиций по итогам 2014 года. Согласно исследованию компании EY, наша страна заняла шестую строку по сумме привлеченных внешних инвестиций из Китая (их объем растет с 2009 года). Сейчас свыше 90% крупных китайских компаний оценивают рынок РФ как привлекательный для бизнеса. Большинство имеет конкретные планы по инвестпроектам в России: 61% компаний собираются осуществить их в ближайшие пять лет, а 21% — в течение следующего года. Россия продолжает привлекать инвесторов в первую очередь природными ресурсами (66%) и объемом внутреннего рынка (62%).

Результаты исследования подтверждаются громкими заявлениями, сделанными на Петербургском экономическом форуме, где подписано 29 российско-китайских соглашений в сфере строительства высокоскоростных железнодорожных магистралей, производства промоборудования, инновационных материалов, автомобилей. Китайцы говорят о рекордной сумме контрактов — триллион долларов. По словам первого вице-премьера Игоря Шувалова, Россия полностью готова к китайским инвестициям, и в КНР нас ждут: «Они хотят строить логистические центры, производства, развивать электронную торговлю».

Оправданы ли ожидания сторон? До недавних пор отношения России с Китаем ограничивались военно-политической сферой, а товарооборот между странами превысил ничтожные 10 млрд долларов (сейчас — более 95 млрд долларов) только в 2001 году. А еще есть разница в нормативных базах, непрекращающийся процесс реформирования финансовых и кредитных систем, различия в менталитете. За комментариями «Э-У» обратился к руководителю Школы востоковедения НИУ-ВШЭ, доктору исторических наук, профессору Алексею Маслову.

— Алексей Александрович, поворот России на Восток — это временный сдвиг позиций в пику Западу или очередной этап долгосрочной стратегии, получившей развитие за 25 лет постбиполярного периода? Москва и Пекин имеют схожие представления о будущем глобальном устройстве?
 
— Поворот России на Восток — явление ожидаемое, давно подготавливаемое и с отдалением от Запада непосредственно не связанное. Такая политика вытекает из геостратегического положения России и ее экономических интересов. Вызывает удивление, что разворот не был сделан значительно раньше. Из-за этого мы пока не видим очевидных результатов от переориентации на Восток, и многое остается на уровне политических деклараций. Конечно, было бы неверно ожидать, например, инвестиционной или технологической отдачи от такой политики в течение всего лишь года.

Следует признать, что Россия заметно задержалась с «выходом на Восток». За это время Китай успел превратиться из относительно недорогого массового производителя в страну высокотехнологичного производства и среднемировых цен. Инвестиционная привлекательность России, наоборот, несколько уменьшилась, поэтому приходится искать новые, иногда неординарные подходы к расширению отношений.

Страны сближает понимание того, что нынешняя структура мировых отношений не обеспечивает в полной мере интересы и России, и Китая. Они стремятся сформировать новую политическую и экономическую реальность, создать для себя зону комфорта, которая обеспечит им дальнейшее развитие. Но делают это по-разному: Китай выдвигает масштабные экономические инициативы, переподчиняет себе региональные рынки в разных странах, и уже с этой позиции, максимально используя потенциал «мягкой силы», готов беседовать о своем политическом месте в мире. У России другая позиция — она действует больше политическими методами.

Китай активно продвигает свое понимание нового компонента мировой финансовой системы, основанного на приоритетном использовании китайского юаня, а также создании крупных финансовых хабов в виде Нового банка БРИКС, Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, и здесь Россия является важнейшим партнером.

Приписали лишнего

— Как вы полагаете, сближение России и Китая объективно служит национальным интересам обеих держав-гигантов? Это равноценные партнеры? Насколько реалистичны настроения Кремля в отношении Пекина?

— Безусловно, сближение выгодно и России, и Китаю. Это не равноценные, но взаимодополняющие партнеры, особенно в плане строительства новой системы международных отношений. И не стоит считать, что Китай «обязан» быть эксклюзивным партнером для России, как это иногда вытекает из российских заявлений. Китай в равной степени развивает отношения и с США, и с Европой, при этом также подчеркивая стратегическое партнерство с ними, его взаимовыгодность и перспективность. Китай давно сделался важнейшим партером для многих стран, и за его «благосклонность» многие готовы бороться. Крупнейшим российским инвестором он пока не стал, и обещанные инвестиции не торопятся поступить в Россию. Увы, мы часто живем иллюзиями о Китае — особенно широко они распространены среди российского бизнеса и политики. Мы приписываем Китаю те тенденции, мысли и интенции, которые он никогда не выражал, в том числе, например, безусловную поддержку развития российской экономики в период рецессии. Мне много раз на разных заседаниях приходилось слушать об умозрительных планах взаимодействия России и Китая, а также о том, что Китай «должен сделать». Все это исходит из глубочайшего непонимания политической культуры Китая и логики его экономического развития. Чтобы успешно работать с Китаем на всех уровнях, надо его действительно изучать и готовиться.

— Как на экономику отношений влияют финансово-экономические проблемы в России? Китаю выгодна экономически слабая Россия? Какие механизмы есть у Китая для поддержки России?

— Китай не рассматривает проблему «поддержки» России в целом. Для Китая это такой же рынок, как и все остальные, поэтому оценка идет с точки зрения экономической перспективы. Хотя мы наметили довести товарооборот к 2015 году до 100 млрд долларов, а к 2020 году — до 200 миллиардов, все же это крайне мало для наших стран, особенно по сравнению с товарооборотом КНР с США, Европой, Японией, странами АСЕАН, Южной Кореей. Поставки потребительских товаров из КНР в Россию особенно не возросли из-за сокращения покупательной способности. Пока большинство средних и мелких китайских инвесторов по-прежнему говорят о сложностях работы на российском рынке, указывая на его непрозрачность, сложность процедур, отсутствие нормативных документов, переведенных на английский, а тем более на китайский. А ведь когда Китай привлекал инвесторов, в 90-х и нулевых специально издавались брошюры на иностранных языках, описывающих все этапы вхождения в китайский рынок. Пока у нас спад объемов торговли (30%) и грузоперевозок (40%), хотя сейчас заключен ряд соглашений, которые должны придать импульс к наращиванию товарооборота. Но проблема остается: структура товарооборота, при которой около 70% российского экспорта в Китай приходится на минеральные ресурсы, не изменилась за последние два десятилетия.

Мы приписываем Китаю тенденции, мысли и интенции, которых он никогда не выражал. Чтобы успешно с ним работать, надо его изучать

Вряд ли экономически слабая Россия выгодна для Китая — ведь это рынок для китайских товаров, пускай и не самый важный. Пока же следует признать, что Россия является для Китая поставщиком энергоресурсов, покупателем некоторой, причем небольшой, доли продукции.

О китайской гибкости

— Какие проекты в этом случае выгодны для России? Накануне Забайкальский край подписал с китайской компанией Zoje Resources Investment протокол о намерениях, по которому может передать ей в аренду на 49 лет 150 тыс. га сельскохозяйственных земель.

— Самые перспективные для нас проекты — это не сдача земли в аренду, продажа ресурсов или акций добывающих компаний — это даст нам «облегчение» лишь на короткий срок, а создание максимально привлекательного инвестклимата, крупных и реально действующих зон высоких технологий, устранение бюрократических барьеров. Перспективными представляются и инфраструктурные проекты, в том числе строительство высокоскоростных дорог, оптимизация перевозок. Но в приоритете должно быть одно — воссоздание своей индустрии за счет средств, полученных от продаж, инвестиций и кредитов. А также подготовка нового поколения высокопрофессиональных кадров во всех областях. Иначе, поменяв «западный вектор» на «разворот на Восток», мы ничуть не изменим реальную социально-экономическую ситуацию в России.

— Как вы оцениваете политику Китая в отношении Украины?

— Китай очень внимательно следит за всеми событиями вокруг Украины, что связано с целым рядом факторов. Во-первых, общая стратегия Китая заключается в приходе на новые рынки, причем даже те, которые находятся в преддефолтном состоянии. И в данном случае рынок Украины даже в его нынешнем положении представляется крайне интересным. Однако еще до известных украинских событий Китай уже разрабатывал ряд инвестпроектов на Украине, например, размещал заказы и выдавал кредиты под производство продукции сельского хозяйства, а также рассматривал возможность взять земли в аренду. В 2013 году Китай подписал меморандум о сотрудничестве в реализации проекта строительства глубоководного порта в Крыму, а также реконструкции рыбного порта в Севастополе, причем первый этап проекта предусматривал инвестиции в 3 млрд долларов, а второй (строительство аэропорта, нефтеперерабатывающего завода, верфи, производственной базы СПГ и создание морских рекреационных пляжей) — в 7 миллиардов. Практически все эти проекты «схлопнулись». Однако в конце марта этого года китайская сторона сообщила, что готова выделить Украине кредит на 15 млрд долларов для реализации программ доступного жилья под минимальные проценты сроком на 15 лет с правом пролонгации. Это очень хорошие условия, причем очевидно, что Китай буквально «врывается» на украинский рынок, требующий именно финансовой поддержки.

— К «крымским проектам» Китай пока не возвращается.

— Очевидно, не желает вступать в полемику с западными партнерами по поводу легитимности сотрудничества с этим регионом. Также не получили поддержки различные проекты совместных производств в Крыму, зоны высоких технологий или, например, специальной игорной зоны.

Китай старается всячески избегать обсуждения любых вопросов, связанных с территориальной целостностью, изменением статусов регионов: учитывая сепаратистские настроения в Синьцзяне, Тибете, конфликты вокруг островов в Южном китайском море, для Пекина эта тема болезненная. Одновременно руководство Китая, вероятно, смот­рит на примере антироссийской санкционной политики, как западный мир реагирует на подобные события.

Таким образом, политика КНР относительно Украины представляет собой образец китайской гибкости и многофакторной дипломатии. Китай рассматривает прежде всего экономическую и, естественно, выгодную для себя сторону вопроса, например приход на пустующие рынки, принципиально отстраняясь от дискуссий.

Уже не фабрика

— Какие экономические вызовы получит сам Китай в ближайшее время? Чем для его экономики грозит сокращение работоспособного населения, проблемы с поставкой энергоресурсов?

— Китай уже сегодня сталкивается со многими вызовами. Они обусловлены частично — стандартными проблемами роста и постепенным замедлением темпов развития, частично — незавершенной реформой системы управления экономикой. Проблема заключается не только в том, что темпы роста ВВП подошли к 7%, спустившись с «тучных» 14,2% (2007 год) или 10,4% (2010), но и в том, что динамика прироста номинальной зарплаты падает медленнее, чем прироста ВВП.

Уменьшается и доля экспорта Китая в ВВП, то есть страна действительно перестает быть мировой фабрикой, причем начинает активнее экспортировать технологии, а не только продукцию. Также падают темы роста внут­реннего рынка, то есть Китай должен искать новые ресурсы для его поддержания. Именно здесь особую актуальность и приобретает максимально стремительный выход на внешние рынки, в том числе и экспорт капитала, рост прямых инвестиций в экономики других стран.

Энергоресурсы — критически важная проблема для Китая, но он ее успешно решает. Это делается не только за счет увеличения поставок нефти и газа и перехода с угля, на котором работает бо?льшая часть китайской экономики (а Китай потребляет свыше половины всей добычи мирового угля), на более эффективные источники. Китай активно покупает саму добычу нефти и газа в мире, хеджируя тем самым риски прекращения поставок, санкции и т.д. Так, Китай приобретает доли в пакетах крупнейших нефтепроизводителей Казахстана, Канады. Потребление энергоресурсов на душу населения в Китае все же почти в два раза ниже, чем в Европе или Японии, и в четыре раза ниже, чем в США. И, несмотря на некоторое замедление, оно продолжает расти. И в этом плане долгосрочные, на 20 — 30 лет договоры с Россией по нефти и газу играют крайне важную роль. Следует учитывать, что все же важнейшими поставщиками для Китая является не Россия, а страны Персидского залива, прежде всего Саудовская Аравия. Правда, в мае этого года Россия, поставив в Китай 3,92 млн тонн нефти, обогнала по поставкам других приоритетных партнеров КНР — Саудовскую Аравию (3,26 млн тонн) и Анголу (3,05 млн тонн). Помимо этого Китай активно разрабатывает альтернативные источники энергии, ведет разведку нефти у себя на шельфе.

Еще одна проблема — незавершенная экономическая и налоговая реформа. Хотя параметры ее очевидны, руководство Китая ведет дело крайне неторопливо, поскольку справедливо опасается дестабилизации ситуации. На это налагается растущий разрыв между бедными и богатыми, причем дисбаланс стал больше, чем в США. Еще в 2010 году коэффициент Джини, показывающий разрыв между самыми бедными и самыми богатыми, достиг в Китае 0,55 (в США — 0,45), а уже значение в 0,5 говорит о серьезнейшем дисбалансе.

— Предполагается, что к 2030 году Китай станет страной с максимальным количеством людей старше 65 лет, а к 2050 году их будет 330 миллионов — четверть всего населения.

— К 2025 году население Китая достигнет пика (около 1,4 млрд человек) и постепенно начнет уменьшаться, существует и гендерный дисбаланс (118 мужчин на 100 женщин). Политика «одна семья — один ребенок» привела к стремительному старению населения. И хотя с 2013 года она заменяется на политику «одна семья — двое детей», а в ряде регионов и среди нацменьшинств уже никаких ограничений на рождение детей нет, не так много урбанизированных семей хотят обзаводиться многочисленными детьми. «Эхо» политики, которая продолжалась около четырех десятилетий, будет сказываться в течение всего нынешнего столетия. Стареющее население — это общая проблема Восточной Азии, например, почти 50% жителей Японии старше 50 лет.

Сегодня средняя продолжительность жизни в Китае — около 76 лет, учитывая, что пенсионный возраст составляет 60 лет для мужчин и 55 — для женщин. При этом пенсиями охвачены практически все жители городов. По ряду регионов Китая к 2025 году «пенсионное» население составит около 60%. И через 15 лет это будет уже другое «пожилое население», непохожее на нынешнее. У него будут значительно более высокие запросы, потребности, эти люди вряд ли будут довольствоваться лишь неспешным сидением на скамейке в парке. Сегодня в Китае объем потребления, приходящийся на пожилых людей, составляет 8% (к 2050 году может вырасти до трети), что кажется немного, но в абсолютных цифрах это 640 млн долларов. И для кого-то производство продуктов для пожилых людей станет хорошим бизнесом.

Кстати, Китай превратился в крупнейшего импортера продовольствия, и, учитывая резкое сокращение обрабатываемых земель, ему надо удовлетворять растущие запросы населения. Российским производителям и поставщикам имеет смысл всячески развивать сотрудничество, выходя на китайские рынки, а российским властям через кредиты стимулировать расширение экспорта продуктов питания в Китай. Пока же все наоборот — Китай, например, создает на северо-востоке, в городе Муданьцзян животноводческий комплекс для поставок молока как в Китай, так и в Россию при использовании кормов с российских полей.