С севера на юг
Международное сотрудничество
Нынешние экономические отношения России и Индии скромны; для Урала перспективы есть в развитии связей типа «регион — регион», для этого отечественным территориям нужно качественно увеличить собственную активность
Страной-партнером международной промышленной выставки Иннопром в следующем 2016 году станет Индия. Приглашения на эту роль ранее звучали из уст президент России Владимира Путина, министра промышленности и торговли России Дениса Мантурова, а также губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева. В конце июня 2015 года стало известно, что приглашение принято.
Если в экономические связи Урало-Западносибирского региона с нынешним партнером Иннопрома Китаем втянуты многие (продукция КНР составляет крупнейшую долю в структуре уральского импорта), то сотрудничество с Индией в последние двадцать лет крайне невелико для России в целом и для нашего макрорегиона в частности. В итоге сложилась парадоксальная, на наш взгляд, ситуация: и власти, и бизнес уверены, что индийское направление — очень перспективное, однако никаких конкретных предложений для интенсификации сотрудничества ни у тех, ни у других не обнаруживается. С расспросами мы обратились к профессору Андрею Володину, индоведу, главному научному сотруднику Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук.
Создать центр
— Андрей Геннадьевич, как бы вы оценили развитие экономического сотрудничества России и Индии на современном этапе?
— Отношения России и Индии скромны: годовой товарооборот в 12 млрд долларов — это совершенно несерьезно. В принципе у нас неплохое сотрудничество в области вооружений и военных технологий, и оно приобретает новый импульс, есть перспективы в области неклассической энергетики, в основном атомной. Мы возобновляем приостановленное (по отношению к советским временам) сотрудничество в области космоса: оно имеет двойное назначение и для индийцев очень важно.
— Не маловато ли точек соприкосновения для больших многопрофильных экономических комплексов?
— Немного, да. При этом индийский спрос очень емкий, взять хотя бы потребительский рынок: по разным подсчетам общая численность среднего класса в Индии составляет 300 — 350 млн человек.
— А рынки Индии в целом открытые или закрытые?
— Скорее, закрытые. Индию все время обвиняют в автаркии. Эта автаркия определяется термином, который в свое время ввел Джавахарлал Неру, — self-reliance (англ. «доверие к себе», «уверенность в своих силах». — Ред.). То есть индийцы в значительной степени шли по советскому пути в том смысле, что, достигнув политической независимости, взяли курс на переход к независимости экономической. В этом случае внешняя политика должна определяться задачами диверсификации отечественной экономики и обеспечения экономической самостоятельности. Сейчас это стали называть неортодоксальным капитализмом: частная собственность, но без рынка со свободной конкуренцией.
Поэтому когда сегодня индийский крупный бизнес просит открыть для него западные рынки, предлагая в свою очередь открыть свои, он не вполне искренен в заявлениях. Так как за спинами предпринимателей всегда возникает фигура государства, которая защитит их на внутреннем рынке и даст возможности для продвижения индийского капитала на внешние рынки.
Когда существовала высокая степень политического доверия между СССР и Индией, мы эти ограничения обходили, потому что Индия была заинтересована в создании современной промышленной базы, а в СССР были соответствующие технологии. Но уже с позднесоветского периода начался уход России с Востока: наша экономическая база оказалась не в состоянии удовлетворять новые запросы индийцев. Россияне и индийцы номинально начали восстанавливать экономические связи с 2000 года, когда был подписан договор о стратегическом партнерстве. Но реальная работа началась, разумеется, с определенным лагом; и теперь без политической поддержки мы на этом емком рынке начали сталкиваться иностранными конкурентами, которых раньше могли обходить за счет политического ресурса.
— А как на этот процесс смотрит индийское правительство?
— Думаю, поддерживает связи с Россией. Это вытекает из желания индийского правительства превратить Индию в самостоятельный центр мировой политики. Если раньше Неру и его последователи своим движением неприсоединения пытались играть на противоречиях между двумя блоками-системами, то сейчас, в условиях ухода модели западноцентричного мира в прошлое, индийцы, конечно, хотят стать самостоятельным центром. И сегодня, когда Моди говорит о политике «делай в Индии», то речь идет о воссоздании прежней промышленной базы на новой основе и о диверсификации индийской экономики в целом. Россия опять-таки рассматривается как партнер в технологической сфере.
— В чем стратегический интерес России?
— В нашем представлении, как я понимаю современную российскую внешнюю политику, мы как бы возвращаемся в известной степени и к политике дореволюционной, и к инструментам политики советского периода. Вообще, я считаю, что эти государственные интересы совершенно объективны, в какие бы идеологические тона их ни красили. Наш интерес — культивировать этот новый экономический и геополитический центр, чтобы он прочно встал на ноги. Ведь если мы серьезно говорим о полицентричном мире, а это, с моей точки зрения, единственная парадигма, в которой современный мир может существовать, то объективный геополитический интерес нас будет толкать в сторону укрепления Индии. И на этом мы попутно можем неплохо заработать.
Веер векторов
— Влияет ли нынешнее противостояние санкций и контрсанкций на наши взаимоотношения?
— Разумеется, для стран Востока, Латинской Америки и той Европы, которая в санкциях не участвует, эта ситуация создала благоприятные возможности. Важно, что это, во многом, изменения мировоззренческого характера. Дело в том, что раньше наш рынок был в значительной степени для них закрыт, и совсем не в законодательном или экономическом смысле, а оттого, что в головах бытовали упрощенные представления о современной мировой экономике. Ее до сих пор видели монополярной — западноцентричной. А сейчас наша экономика вынужденно становится более открытой Востоку, а внешняя политика — ориентированной на полицентричное мироустройство.
— Давно известно, что у Индии непростые отношения с Китаем. А Россия в последнее время громко декларирует поворот в сторону КНР. Как это сказывается на взаимоотношениях с Индией?
— Трактовку нашей внешней политики как разворот в сторону Китая я считаю несколько категоричной. С моей точки зрения, здесь лучше говорить о коррекции международной политики. Россия наконец начинает понимать то, что хорошо понимали, скажем, Александр Горчаков, Андрей Громыко, Евгений Примаков — мир многогранен, необходима многовекторная политика. И то, что коррекция политики в сторону Китая, Индии, Юго-Восточной Азии (ЮВА), Ирана позволит развивать наши Уральский и Зауральский регионы, и особенно — Дальний Восток. Это вовсе не новая мысль, это идея еще царской Российской академии наук: когда в России началась вторая промышленная революция в 1906—1907 годах, Зауральским регионам отводилась в ней очень существенная роль. С этой точки зрения, Китай и Индия имеют для нас равновеликое значение. И наше историческое предназначение (я думаю, руководство это, наконец, осознало) — добиться взаимопонимания между Индией и Китаем, чтобы был обеспечен устойчивый миропорядок. То есть добиться, как говорил тот же Неру, единства в многообразии, чтобы учитывались интересы всех.
— И все же на практике отношения России с Индием и Китаем несимметричны.
— Конечно. Например, есть важный момент: в отличие от Китая, мы не имеем с Индией общей границы. Существует перспективный международный транспортный коридор Север — Юг (Индия — Прибалтика. — Ред.), через который Индия будет выходить в Россию, Центральную Азию и Западную Европу. Как идея этот коридор существует с начала 1990 годов, с конца 1990-х — уже и в виде соответствующих документов. Практика развития до последнего времени была неровная: например, с нашей стороны все фактически ограничивалось российско-иранской торговлей.
Объективный геополитический интерес нас будет толкать в сторону укрепления Индии. И на этом мы попутно можем неплохо заработать
Но сегодня, видя, как Китай прорубает экономический коридор в Пакистане, Индия становится заинтересована в резкой активизации международного транспортного коридора Север — Юг. Например, индийцы уже активно вкладывают деньги в модернизацию иранского порта Чахбехар. К тому же, после вывода американских и других западных войск из Афганистана индийцы начинают вести себя в регионе более активно в целом. Здесь открываются очень большие возможности и для России: мы уже имеем опыт на маршрутах с Ираном, но мы должны и дальше адекватно отвечать на эти инициативы, понимая, что транспорт не существует сам по себе без товарных потоков.
— Похоже, отвечаем мы неактивно. Потому что в вопросах транспорта и логистики в отечественной политике сейчас акцент сделан как раз на торговлю с Китаем. Взять хотя бы строительство международного транспортного маршрута Европа — Западный Китай.
— Соглашусь. Китайское направление более простое, чем индийское. Но ни история, ни дипломатия не стоят на месте. Россия тоже не хочет зависеть от одного логистического транспортного коридора, она хочет иметь диверсификацию торговых маршрутов, например, сейчас активно заговорили о Северном морском пути.
К тому же через коридор Север — Юг мы можем выйти не только в Индию, но и в Юго-Восточную Азию. С одной стороны, этот регион становится для нас все более важным партнером. С другой — страны ЮВА заинтересованы в том, чтобы в Азиатско-Тихоокеанском регионе расстановка геополитических сил становилась все более сложной: не только Китай и США, но и Россия, и Индия, и другие.
— Но сюда обязательно примешиваются отношения и с арабским Востоком, не станут ли они препятствием?
— Не думаю. Индия традиционно связана со странами Персидского залива не только через торговлю энергоносителями. Значительное число индийцев пребывает в странах Арабского Востока, и их денежные переводы играют значительную роль в наполнении индийского федерального бюджета. К тому же большинство арабских стран (особенно — просвещенных) заинтересованы в нормальных отношениях с Ираном, а для этого Иран нужно вовлекать в эти торговые отношения. Да и сам Иран, думаю, прекрасно понимает, что открытие этого международного транспортного коридора значительно повысит его геоэкономический и геополитический статус. Даже некоторые активно воюющие нынче страны, скажем, Сирия и Катар, заинтересованы в этом проекте.
Недаром в свое время Эммануэль Тодд сформулировал простую, но очень ясную идею свободной геометрии международных отношений: по одним проблемам страны могут расходиться друг с другом, по другим — иметь общий, причем долгосрочный интерес.
Горизонтальные связи
— Каковы отрасли и сектора потенциального сотрудничества для Урало-Западносибирского региона с Индией?
— Первое, это опять-таки сотрудничество в области оборонно-промышленного комплекса. Уралвагонзавод, например, уже задействован достаточно плотно — здесь, казалось бы, ничего нового нет. Однако новое может возникнуть оттого, что прежде какая-то часть военно-технического сотрудничества Индии шла с Украиной. А сейчас, как мне жаловались и дипломаты, и мои академические коллеги, возможности работы с Украиной резко сократились. И индийцы хотели бы, чтобы мы произвели замещение этой сократившейся части партнерства. Думаю, это хороший шанс для компаний региона войти на индийский рынок.
Здесь важно, что индийцы сейчас ведут речь не только о конечной продукции в военной и оборонной сфере, но о создании производств комплектующих для нашей военной техники в рамках программы «Делай в Индии». Причем Индия собирается производить комплектующие и для собственного внутреннего пользования, и для Бангладеш и ряда стран ЮВА. Судя по визиту Владимира Путина в Индию, который состоялся в декабре 2014 года, Россия против такой политики возражений не имеет.
Во-вторых, это уральская тяжелая промышленность и тот кластер, который с ней связан. Здесь нужно активно участвовать в тендерах. Индийцы жалуются, что российские компании недостаточно инициативны в этих конкурсных процедурах, что у них, судя по всему, сохраняется инерция советского мышления, они во всем уповают на Москву.
Напомню, что во времена СССР действовала государственная программа развития отношений, работала сильная межправительственная комиссия. Тогда наше большое сотрудничество в невоенной области начиналось со строительства гигантских металлургических комбинатов в Бхилаи и Бокаро. Сегодня эти предприятия и другие объекты, построенные в Индии с советской помощью, требуют модернизации. Я уверен, это большой резерв экономического сотрудничества. Но дело в том, что если раньше мы получали эти заказы на политической основе, то сейчас нам предстоит пройти определенные конкурсные процедуры, то есть выдержать конкуренцию с нашими зарубежными партнерами — Германией, Японией, Южной Кореей, которые тоже заинтересованы в том, чтобы войти на емкий индийский рынок.
— Еще вы упоминали энергетику.
— Как я понимаю, по итогам визита Путина в прошлом декабре странами было принято решение о том, чтобы производить некоторые части атомных реакторов на территории Индии с помощью нашей стороны. Возможно, и Уралу в этом процессе удастся найти место.
— Кстати, опыт организации зарубежных производств для атомной энергетики по своим технологиям у нас уже есть — в Китае.
— Еще одна тема, тоже давнишняя, но от этого менее актуальной не становится — сотрудничество в области фармацевтики. Мне представляется, что на Урале этот сектор хорошо развит, и уральские лекарства — хорошего качества: здесь я могу судить даже по собственному опыту. А индийцы очень заинтересованы в совместном фармацевтическом опыте с Россией, в создании совместных производств. Причем здесь обмен технологиями может быть в обе стороны: в Индии фармацевтика имеет мощный ресурс в виде использования традиционных методов выработки лекарств. И очень многие индийские лекарства в качестве совсем не уступают западным аналогам.
Кстати, отдельной строкой нужно назвать университетское сотрудничество. Причем нужно хорошо понимать, что далеко не всегда прорывные направления разрабатываются в центральных, скажем, делийских университетах. Есть Национальный Пенджабский университет в Чандигархе, есть Бангалорский университет, есть Хайдарабадский университет (университет Андхры), который создан уже в период независимости — это все вузы с очень развитой научной базой.
Поэтому я думаю, что именно сотрудничество в формате «регион — регион», имея в виду общую большую перспективу российско-индийских взаимоотношений, очень важно. Индийцев в актуальности такого подхода убеждать не надо — здесь в первую очередь требуется собственная активность отечественных территорий. Отношения «регион — регион» — это современные отношения, которые и создадут положительную инерцию общих внешних экономических связей, которая нам необходима.
Объективный геополитический интерес нас будет толкать в сторону укрепления Индии. И на этом мы попутно можем неплохо заработать