Это не лечится
Вкачестве участника рынка я внимательно ознакомился со статьей, которая освещает ситуацию на рынке медстрахования Свердловской области (см. «Лакмусовый полис», «Э-У» № 5 от 04.02.08. — Ред.). Чтобы вывести дискуссию с положения дел в отдельном сегменте рынка медицинского страхования на здравоохранение в целом, у меня есть что добавить.
Мы немало слышим о том, что медицине оказывается большое внимание. Для поправки дел даже воплощается в жизнь отдельный национальный проект, цель которого — вылечить уже не больного, а саму медицину. Но слышим мы одно, а видим другое: происходящее не совпадает с заявленными целями.
Возьмем ключевой принцип задуманной в 90-е реформы — обязательное медицинское страхование (ОМС). ОМС предполагалось как инструмент вневедомственного контроля со стороны персонажа, нанятого пациентом и независимого от производителя медицинских услуг. Услуги этого найма заранее оплачивались государством. Конкурирующие лечебные учреждения должны были оценивать профессионалы — специализированные страховые компании. Но роль ОМС оказалась нивелирована: страховщики стали либо придатками власти, либо их купили мультипрофильные финансовые холдинги, для которых ОМС сделалось просто способом продвижения других страховых продуктов. В итоге реформа здравоохранения не была реализована, а страховые компании стали сомнительной «прокладкой» между бюджетом и больницей. Пациент же как был бесправным потребителем услуг, так им и остался. И хотя порой квалифицированное обращение в суд способно не только по максимуму отстоять права человека, но и создать прецедент, вносящий ясность в чрезвычайно запутанную систему предоставления социальных гарантий (например, в льготное лекарственное обеспечение), рядовые граждане предпочитают решать свои проблемы «по-тихому». Разве что выплескивая гнев на тех, кто ближе, например на участковых докторов. Понять людей можно: те, кто настроен на «качание прав», автоматически возводятся в ранг врагов.
Конкретных примеров не счесть. Из свежих показателен один, в котором как будто специально собрались все пороки нынешнего ОМС. Молодая, практически здоровая женщина почти постоянно находилась на глазах медперсонала, но все же потеряла первенца. Она решила разобраться с причинами своего несчастья, и, ничего не выдумывая, просто обратилась в ту страховую компанию, что была обозначена на ее полисе. Страховщик не просто нашел ошибки в лечении, но и оказал пострадавшей юридическую помощь (а такое, поверьте, бывает нечасто), два года бесплатно представляя ее интересы в суде.
Больница проиграла сражение, но решила, что сумеет выиграть войну. Главный врач, использовав право работодателя решать, в какой именно компании будут застрахованы по ОМС его сотрудники, перестраховал своих подчиненных. Он лишил их полисов компании, оказавшейся «противником» больницы, и выдал полисы другой. Да еще предоставил последней место для наглядной агитации. В результате у «излишне принципиального» страховщика как минимум уменьшилось финансирование (компании, работающие в ОМС, финансируются ТФОМС пропорционально количеству застрахованных). Таков закон, в котором наряду с правом гражданина самостоятельно выбирать медицинскую страховую компанию прописывается такое же право его работодателя. О людях, оспаривающих по этому поводу волю своего начальника, я что-то ничего слышал…
На этом «успехе» в борьбе за право лечить так, как вздумается, больница решила не останавливаться. По приказу главного врача «О проведении косметического ремонта в акушерско-физиологическом отделении» во время проведения ремонта женщины рожали в отделении гинекологическом. Гинекологические койки круглосуточного стационара были размещены в хирургическом и терапевтическом отделениях (проще говоря, в одном месте и аборты делали, и послеродовые швы обрабатывали). Больные находились в неприемлемых санитарно-гигиенических условиях.
Процитирую строки из обращения компании, у которой еще остались застрахованные, рискующие попасть рожать в эту больницу, руководителю местного управления Росздравнадзора, директору ТФОМС и прокурору Свердловской области: «Если одновременно рожают двое, то одна это делает в “родовом зале”, другая — в общей палате. Проветривание, кварцевание палат, со слов рожениц, не производятся, журнал кварцевания ведется формально. Комната для выписки матерей с новорожденными расположена в общем коридоре, где находится клиническая лаборатория и производится забор анализов. Выписная комната не оборудована, в ней находятся пять кроватей и письменный стол, на котором пеленают новорожденных. Несмотря на большое количество нареканий, персонал больницы продолжает нарушать положения законодательства о праве граждан на бесплатное лечение, на лекарственное обеспечение пациентов в стационаре, на качественное оказание услуг». В письме описывалась еще масса нарушений, которые, будь у нас нормальные законы или внятно реализуемый нацпроект, привели бы к серьезным проблемам, но не у больных или страховщиков, как сейчас, а у руководства больницы.
Отправлено это письмо было еще в 2007 году, но ответа по существу еще нет. Известно только, что роддом, который был на ремонте, открыт. Сделаны ли какие выводы из этого обращения, не знаю. Но чего мы ждем? Нового Краснотурьинска, когда почти одномоментно погибли несколько новорожденных? Или вменяемости медицинского руководства? Как вы думаете, что случится раньше?
Отдельный вопрос: догадываются ли о «перегибах на местах» отцы нацпроекта. Думаю, они владеют далеко не полной информацией: в нашу эпоху «вертикализации власти» доклады с мест скорее преследуют цель подобострастного убеждения центра в лояльности, нежели объективного информирования. А если в одном лице сочетаются заказчик, исполнитель и контролер, административная власть и личная коммерческая заинтересованность, качество связи становится еще хуже