Сепаратизм: русская версия

Сепаратизм: русская версия Азат БердинДаже инициативы об отказе от деления по национальному принципу несут угрозы общественному укладу России

Бизнесмен Михаил Прохоров предложил изменить Конституцию РФ и отказаться от деления на национальные округа и республики. Заявление, сделанное на первом съезде его партии «Гражданская платформа» (ГП), буквально взорвало общественность в регионах. По словам основателя ГП, «мы сами своими руками» создали внутренние границы, «национальное гетто, где местная коррумпированная власть угнетает и грабит наших людей, причем всех национальностей». Прохоров также считает, что активно разыгрывается национальная карта: «Не лучше ли честно сказать, что сталинско-ленинская система больше не эффективна в условиях XXI века». Он предлагает перейти к делению территории с точки зрения экономической целесообразности.

В принципе Михаил Прохоров ничего сенсационного не сказал. О том же, например, в 2011 году говорил лидер ЛДПР Владимир Жириновский: «Все национальные регионы превратить лучше всего в названия географические. Не Татария, столица Казань, а Казанский край, не Башкирия, а Уфимский край». Да и вряд ли стоит ждать каких-либо реальных решений относительно национально-территориального вопроса. Все-таки Прохоров бизнесмен, а не чиновник. Однако реакция представителей региональной власти на высказывание была достаточно жесткой, чтобы просто воспринимать его как «сотрясание воздуха». Например, в администрации главы Башкирии заявили: «Хотелось бы напомнить, что тот, кто чересчур широко шагает, рискует порвать штаны. Не Прохоров придумал нации и федерализм, не Прохорову их и отменять».
В сети появились мнения, что дело не в фигуре заявителя: с помощью нового политика Кремль пытается понять, как воспримут идею о территориальном переустройстве. В доказательство приводится нынешнее обсуждение Национальной стратегии России, где двояко на данный момент сформулированы тезисы о возможном расширении и укрупнении регионов.

Оценить, насколько приемлема сегодня в России постановка вопроса об ином территориальном устройстве, «Э-У» попросил старшего научного сотрудника Института гуманитарных исследований Республики Башкортостан, главного редактора журнала «Панорама Евразии» Азата Бердина.

Ценой вброса

— Азат Тагирович, как в национальных республиках оценили заявление Михаила Прохорова? Отказ от федерализма в России носит американские корни?
— Заявление Прохорова по поводу ликвидации республик вызвало в самих республиках в целом адекватную, спокойную, я бы даже сказал, презрительную реакцию.

Я лично отнесся к высказыванию Прохорова положительно: в том смысле, что оно окончательно развеяло те странные иллюзии, которые питала часть «либерально» настроенной национальной интеллигенции в отношении либерализма и его носителей. Все это — совершенно логичное продолжение той перестроечной политики, что развалила великую страну, породив саму олигархию.
Эта стратегия предписана для России на Западе давно и открыто еще такими патриархами либерализма и русофобами, как Ричард Пайпс и Збигнев Бжезинский. В частности Пайпс указывал: Россия должна отделить Кавказ и губернизировать Башкирию и Татарию, не говоря уже о прочих внутренних автономиях. То есть стать жалкой пародией на американскую модель развития — при совершенно иных условиях. По таким указаниям уже был развален СССР, страна скатилась в «третий мир». Ныне вестись на них, думаю, не будет ни власть, ни общество.

— Какую цель преследуют подобные высказывания, насколько они самостоятельны?


— Думаю, Кремлю этот демарш Прохорова нужен по двум причинам. Во-первых, запустить пробный шар по рискованной теме, а сделать это можно только со стороны политика, ниша которого узка по определению, — тогда резонанс будет управляем. Ранее для схожих целей использовался Владимир Жириновский, но его гротескный имидж уже устарел и излишне несерьезен, он больше не действует. Во-вторых, очередной раз создать либеральное крыло, «правую партию», которую приняла бы хоть какая-то часть населения. Надо понять: именно такое решение национального вопроса и логично для либеральной, «правой», так сказать, партии. Понятно, что к России оно не применимо, но разве применима к ней вся эта радикал-либеральная, западническая идеология? За 25 лет, со времен разрушительной «перестройки» и смуты 1990-х годов, эти идеологи «демократических реформ», в действительности превратившихся в России в самый примитивный, животный социал-дарвинизм, «закон джунглей», оказавшись при власти, еще ничего позитивного не создали для страны, они последовательно несли ей раскол и деградацию. Тем не менее следует считаться с фактами: именно эта либеральная клика, символом которой являются, например, братья Чубайсы (Прохоров — только частный случай), до сих пор обладает огромным весом и возможностями во власти, хоть и не тождественна ей. Здесь нет никакой конспирологии. Власть просто вынуждена прислушиваться к этим идеологам, вводить их идеи в Стратегии межнациональных отношений и т.д. Поскольку, несмотря на то, что против радикал-либералов подавляющее большинство населения, противостоящий им лагерь размыт и не имеет ясных альтернатив, по крайней мере, приемлемых и понятных власти. Сама власть сочувствует либеральным идеям, но признать это вслух не может: народ упрямо показывает неприятие «реформ» любым идеологам. Подумайте только: целых двадцать лет при привлечении громадных финансовых и административных ресурсов не удается создать вменяемую правую партию! Вряд ли прохоровская попытка станет исключением.

Но такие сгустки идей и для какой-то, пусть столь малой, части электората, как любители олигархов, нужны: чтобы начать диалог в обществе, необходимо четко определиться, кто именно за что стоит. Иное дело, что здесь ради формирования долгожданной либеральной «платформы» пошли на рискованный шаг: попытаться привлечь хотя бы радикально, националистически настроенную часть электората, даже ценой вброса идеи, само обсуждение которой уже провоцирует конфликты.

Постановка неприемлема

— Насколько укоренен в нашем обществе сам институт национально-территориальной автономии?

— Национально-территориальную автономию народы России поддерживают уже на протяжении 90 лет, она у нас появилась много раньше, чем, например, в провинциях Испании. Последний раз такая поддержка явлена на референдумах 1990-х, когда подавляющее большинство «титульных» плюс большинство русских высказались «за» суверенитет. Время изменилось — такую крайнюю форму автономии, как суверенитет, тихо свернули. Но форму, а не автономию!

Свертывание автономий уже погубило одну империю — Российскую, которая в критический для себя час стала восприниматься как «тюрьма народов» и была расколота на части, в том числе по национальному признаку, с огромными потерями (до 11 млн погибших). Собрать державу заново сумели только на принципиально новой основе: иерархии автономий — ССР и АССР, где каждый народ получил место, соответствующее своим возможностям, и права, обусловленные обязанностями. Это создавало баланс между стремлением народов к независимости и реальной интеграцией в организм державы, превращая местный патриотизм народов в патриотизм всей страны. Это была самая передовая в мире на тот момент технология межнациональных отношений. Ее высоко оценивал в частности основатель мировой социологии Питирим Сорокин.

А, например, во время Великой Отечественной войны нацистский эксперт фон Менде, описывая настроения военнопленных, контингента для «татаро-башкирского легиона Идель-Урал», в закрытом докладе руководству рейха с удивлением заключал: это уже глубоко советские люди. Татары и башкиры, и не думая забывать о своей национальной идентичности, одновременно уже обладали мощной наднациональной советской идентичностью. Они в большинстве своем даже в плену, более того — в легионе Ваффен-СС, в период сокрушительных поражений Красной Армии, были убеждены в конечной победе Советского Союза. Жалуясь на частности типа ущемления религии советской властью (которые во многом исправлялись в самом СССР как раз во время и сразу после войны), они в целом принимали советскую национальную политику и общий строй жизни. Неудивительно, что ничего путного для немцев из затеи с «Идель-Уралом» не вышло: люди либо бежали (иногда перебив немецких офицеров) к партизанам, либо занимались саботажем. Напротив, Башкирская кавалерийская (16-я Гвардейская) дивизия РККА была знаменита ратным мастерством и боевым духом. Как и национальные формирования, и вообще воины из башкир, татар и других народов СССР, конечно.

Испания, Великобритания с трудом и много позже, лишь в 80 — 90-х годах, научились у нас преимуществам национально-территориальных автономий. Теперь этот сложный, виртуозный опыт, великий исторический компромисс в самой взрывоопасной сфере предлагают выкинуть на свалку.

— Каковы риски подобных предложений?

— Сама постановка вопроса неприемлема, она вносит раскол в общество по наиболее опасной, плохо контролируемой грани национальных отношений. Аргумент о том, что устранение «национальных названий» и республик якобы устранит национальные проблемы, просто пугает наивностью. Каким это, позвольте, образом? Ведь нации указом не отменишь.

Хорошо известно, что получалось, когда народ есть, а государственности у него, хотя бы в виде автономий, — нет. Курдистан, например, где идет непрекращающаяся партизанская война между турецкой армией и курдскими националистами. Даже в неприлично богатом «золотом миллиарде», если национально-территориальную автономию у народов отбирают, получается, как в стране басков. Давно эту автономию баскам вернули, сейчас она — шире некуда. И местный язык (не имеющий аналогов нигде в мире за пределами скалистых деревень Эускади) в Басконии учат все как обязательный, и есть флаг, герб, гимн, национальное представительство… Но все равно, на побережьях Западной Европы террористическая Армия освобождения Басконии (ЭТА) намного опаснее любых «исламистских экстремистов».

У нас всего этого варварства не было и, надеюсь, не предвидится. Та же Башкирия себе автономию почти сто лет назад в Гражданской войне отвоевала и получила еще при принципиальном переустройстве России, собравшем вновь распавшуюся на кровавые клочки страну в единую, а со временем — мощную сверхдержаву с непобедимой армией, доброй и высокой культурой, трудолюбивым, хорошо образованным и дружным населением.

СССР в миниатюре

— Представитель ГП в Башкирии ссылался на возможность проведения референдума.

— Референдум уже был, это широко известно. «Суверенитет» (как расширенную форму автономии) поддержало подавляющее большинство всех башкир и большинство населения Башкортостана в целом.

В Татарстане, Дагестане, Калмыкии, Якутии, Туве — аналогично. Кто и как этим воспользовался — иной вопрос. Тогда референдум допустили, потому как страна все равно вошла в состояние смуты, развал уже состоялся и важно было найти в этом хаосе конструктивное русло, которое вынесет, придаст какой-то порядок. Его нашли, использовав наследие СССР (вообще-то мы во всех сферах только и знаем, что 20 лет им живем, усиленно проедая, уничтожая и ругая), конечно — национальные автономии.
 И здесь решающую роль сыграла позиция самого русского населения. Оно проголосовало мудро — и при предшествующем референдуме — «за» сохранение СССР: кстати, солидарно с большинством тех же башкир, татар, всех народов РФ, Беларуси, Казахстана и Средней Азии, отчасти Украины. «Против» были именно Москва и Питер, да отказались от референдума прибалты, а в Молдове и на Кавказе уже шла настоящая война. И если итоги референдума по вопросу о сохранении СССР тогдашние власти РФ, Украины и Беларуси просто игнорировали, то власти Башкортостана итоги своего референдума (о суверенитете) на своей территории честно закрепили законодательно, надо отдать им должное. Но вообще рисковали сильно: любой — я подчеркиваю это — любой референдум есть потенциальный акт холодной гражданской войны.

— Почему за суверенитет проголосовали «русские» республики?

— Думаю, что у подавляющего большинства были дальновидные и разумные мотивы: они понимали, что автономия РБ защитит их от крайностей ельцинских «реформ». Именно национально-территориальная: другой у нас тогда не было, да и сейчас толком нет. А главное, не способна культурно-национальная автономия решать вопросы политического характера, по крайней мере, в наших условиях. Конечно, акценты были разные: если «титульных» больше прельщала национально-политическая составляющая расширения прав автономии, то остальных волновала скорее автономность «экономическая». Что «экономическая самостоятельность», да еще при «рынке», когда акции любых предприятий просто покупаются, невозможна без политической автономии, — известно всем. Кроме того, именно «суверенитет» оградил от реального сепаратизма: усмирить радикальных националистов в зародыше и не допустить эскалации антироссийских настроений могли только свои (и то не до конца — это невозможно). Чечня, например, федеративный договор о разграничении полномочий не подписала, «суверенитета сколько проглотите» не взяла — и русским стало там, мягко говоря, немножко неуютней, чем в Башкортостане.

В Башкортостане за неимением лучшего пытались построить как бы СССР в миниатюре, с этнонациональным официозным колоритом вместо исчезнувшего советского. Да, в нулевые «рахимовская модель» уже исчерпала себя: она была адекватна лишь как временная защита, а нового он (Муртаза Рахимов, экс-президент РБ. — Ред.) не предложил — и ушел. Мы стали отставать: в бомбоубежище можно отсидеться, но жить и развиваться нельзя. Нужно, не теряя защиты, которую обеспечивает сам статус автономной республики, наполнять его новым содержанием, работать, а не заниматься популистскими провокациями.

— Можно возразить, что успешность соседних республик по сравнению с областями объясняется не только автономным статусом, но и промышленной инфраструктурой, оставшейся от советского периода.

— Заслуга, например, Муртазы Рахимова не в том, что он построил промышленный потенциал Башкортостана: нет, этот потенциал построен в Башкирской автономной ССР, он лишь один из успешных топ-менеджеров той экономики. Его заслуга в том, что 20 лет он не давал этот потенциал «прихватизировать» и развалить. А когда без приватизации стало не обойтись, надолго замкнул ее на себя — и на республику. Обвиняют его в продаже БашТЭКа люди, сами способствовавшие именно такому исходу: всем известно, что расставаться с БашТЭКом Рахимовы не хотели, их вынудили пойти на это под неодолимым и жестким давлением. Да, народ Башкортостана никогда не примет никакой приватизации ТЭКа, но это — в моральном плане. С прагматической же точки зрения, считаю, что национализация, реприватизация стратегических предприятий — процесс справедливый, но возможен лишь при кардинальном изменении всех правил игры по всей России, а этого пока не наблюдается.

— Есть мнения, что автономии способствуют сепаратизму.

— А примеры привести не могут? Это Башкортостан — сепаратистский? Или Татарстан? Или БАССР с ТАССР? Кондопога, Манежка, Ставрополье — это конфликты в автономиях? Наоборот, именно гибкая система национально-территориальных автономий эффективно связывала и связывает страну на протяжении последних 90 лет и не позволила ей повторить судьбу унитарной Российской империи в 1917 году даже в столь кризисных ситуациях, как Великая Отечественная война и распад СССР.

Через республику народ реализовал свое право на самоопределение — и тем самым она обуславливает легитимность России в глазах «нерусских» народов, их патриотизм: самоопределение уже произошло, именно в составе России. Отмена республик отменяет и это самоопределение, освобождает народы от связанных с ним обязательств. Национальные проблемы не только никуда не денутся — не обострились бы. Такой шаг дал бы государству миллионы явных и тайных врагов внутри самой страны и ни одного преимущества.

Угрозу сепаратизма несут с собой не национальные республики: они сформировались исторически и, как правило, таким образом, что не являются самодостаточными вне РФ. Простейший пример: Башкортостан. Башкиры никогда не откажутся от северо-западной части своих исторических земель, они для них — как для сербов Косово. Но эти земли вошли в состав Башкирской АССР по волеизъявлению населения уже после Гражданской войны, вместе с Уфой. Сначала автономия была провозглашена по факту, на территории так называемой Малой Башкирии, мобилизацию в башкирские полки на которой контролировали сами башкирские автономисты — и с опорой на Башкорпус, путем войны и переговоров то с красными, то с белыми, первыми закрепили договором с Советским правительством автономию в составе РСФСР. А на равнинном северо-западе РБ башкиры жили и живут чересполосно с татарами, в Уфе больше половины — русские. Существовать на привычном уровне вне РФ Башкирия не может, да и вообще не может существовать без конфликтного передела вне России в нынешних границах.

Наоборот, деление на экономически ориентированные на самодостаточность и «равноправие» регионы перспективно для раскола России. Именно подобные прогнозы и задачи обрисованы, например, у Бжезинского. При отсутствии такого сдерживающего фактора, как национально-территориальный характер республик в русскоязычных «крупных территориально-промышленных районах в РФ», потенциал «областного сепаратизма» грозит стать много выше (конечно, при определенных кризисных ситуациях). Точно в соответствии с упомянутой геополитической стратегией Бжезинского.

В сравнимой с Башкортостаном по индустриальной обеспеченности Свердловской области «региональный сепаратизм» в 90-е развился настолько, что некоторое время здесь печатали свою "валюту", до чего не додумался даже «незалежный Татарстан». Губернатор Россель делал что хотел. И когда областные лобби говорят о якобы несправедливости различного статуса субъектов РФ, я удивлен: неужели они сами не видят, насколько антипатриотична такая постановка вопроса? Суверенитет Екатеринбурга означал бы полный развал России! Означал бы, что уже сами русские разделяются. Какой может быть там суверенитет? И вообще автономия? Правильно, никаких, хоть и, как видим, подумывали на тему. А для Башкирии, напротив, автономия — естественное и разумное состояние, именно как залог лояльности башкир России и просто нормальной жизнедеятельности региона. В том числе экономической. Теперь, когда Башкортостан дожали и БашТЭК забрали, мы все можем реально, а не в теории оценить разницу. Забавно, что эту разницу практически одинаково негативно оценивают столь недружелюбные друг другу и одинаково лояльные Москве политики, как первый и второй президенты Башкортостана — Муртаза Рахимов и Рустэм Хамитов.

Между тем подобные тенденции «русского сепаратизма», озвученные ныне Прохоровым, вполне реальны: социологи (Центр Левады, Центр «РусРЭНД») фиксируют падение легитимности государства и власти прежде всего именно в глазах русскоязычного населения, особенно крупных городов — естественных центров ожидаемых этой либеральной стратегией «экономически самодостаточных» «крупных территориально-промышленных районов в РФ». К тенденциям «русского сепаратизма» можно отнести: усиленно внедряемую в русское общественное сознание идею «Россия — без Кавказа», проекты губернизации либо расчленения национальных республик по этническому признаку с выделением из них «русских» территорий, что является характерным проявлением «карабахского» типа конфликтности.

Думаю, что выступление Прохорова — пробный шар чисто идеологического значения, ни одно ответственное правительство не решится на подготовку столь очевидно гибельной для страны авантюры. Но при условии, что люди прагматичные в правительстве, включая самого Владимира Путина, смогут опереться на явное неприятие таких прожектов со стороны общества.

Материалы по теме

ШОСткие игры

Прецедент или инцидент

Адрес интеграции

Матрешка на распутье

Тупик народной воли

Город взят