Эффект Левиафана

1 декабря в интернете начнется общественное обсуждение обновленного законопроекта «Об образовании». Новый документ заменит два бфбразовании» (1992) и «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (1996). Планировалось, что закон будет принят Госдумой до конца 2010 года. Однако решили, что лучше пожертвовать сроками, чем качеством. Вопросы реформирования образования обсудил в ноябре в Екатеринбурге Конвент ректоров ведущих вузов.

Симптомы и лекарства

Что сегодня происходит с высшей школой? Во-первых, ухудшилось качество «исходного сырья». Ректор Государственного университета - Высшей школы экономики (ГУ-ВШЭ) Ярослав Кузьминов считает ненормальным, что треть государственных вузов принимает на бюджетные места абитуриентов с уровнем школьных знаний, не позволяющим полноценно освоить программу высшего образования:

- Доля псевдообразования в системе высшей школы в 25 - 30% дискредитируют все российское образование и является препятствием не только для нашего глобального позиционирования, но и для инновационного развития России. Система высшего образования получает 75 - 80% выпускников школ. Очевидно, что столько людей с высшим профессиональным образованием нашей экономике не будет нужно не только сегодня, но и завтра. В самых развитых странах доля этих специалистов не превышает 40 - 50%.

Впрочем, Кузьминов не предлагает закрывать вузы: «Любая политика против общества, а оно желает получить высшее образование, вряд ли приведет к положительному результату. Но при этом российское образование нуждается в международной экспертной оценке. Без этого мы окажемся непрозрачными для потребителей - абитуриентов. Ведущие вузы (национальные, федеральные и национальные исследовательские университеты) должны взять на себя обязательства быть более открытыми». В пример ректор ГУ-ВШЭ привел Санкт-Петербургский госуниверситет, который начал он-лайн трансляцию защит дипломных работ и диссертаций.

Ректор МГУ Виктор Садовничий заявил о низком качестве подготовки абитуриентов: «80% опрошенных нами учителей говорят, что одного ЕГЭ недостаточно для определения качества знаний ученика». С ним не согласился министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко: «Последние год-два мотивация абитуриентов повысилась. ЕГЭ помог школьникам из самых отдаленных уголков страны поступить в лучшие вузы России». Но даже министр признал: состояние высшего образования далеко от идеального.

Садовничий видит инструмент для восстановления статуса российской высшей школы в том, чтобы давать студентам фундаментальные знания, а не готовить их, основываясь на сиюминутном спросе: такие знания позволят им быстро переучиваться и занимать в обществе достойные позиции. Доказательство: математики, физики и химики успешно реализуют себя в банках и других финансовых структурах.

Второе проявление недуга высшего образования - формальная аттестация выпускников. Государственная экзаменационная комиссия является де-факто делом самого вуза. «Мы все это знаем: есть один товарищ из другого вуза, которому отвозят дипломы, он их подписывает. Нам нужно перейти к внешней аттестации выпускников и реальной проверке уровня качества высшего профессионального образования», - считает Ярослав Кузьминов. Ректоры выступили с инициативой создать на базе ведущих вузов координационный совет и вменить ему в обязанность подготовку программных и контрольно-измерительных материалов для контроля остаточных знаний студентов, а также государственную аттестацию выпускников университетов.

Третий симптом состояния - отсутствие российских вузов в международных рейтингах университетов (рейтинг газеты «The Times», Шанхайский рейтин; подробнее об этом индикаторе - см. «Хирш по-уральски», «Э-У» № 11 от 22.03.10 и «Сложно, но достижимо», «Э-У» № 33 от 23.08.10). Для попадания в них надо, чтобы в международных научных журналах цитировали сотрудников вуза, а количество иностранных студентов в нем составляло 15 - 20%. Молодежь из-за рубежа к нам едет неохотно: обучение дороже, чем в Европе, а инфраструктура не развита. Лидер в экспорте образования - США: на них приходится 20% мирового рынка образовательных услуг, на втором месте - Англия, 10%. У России - всего 2%. Ректор Уральского федерального университета Виктор Кокшаров считает, что «необходимо воспитывать у себя мультикультурную среду, в том числе приглашая иностранных преподавателей и студентов».

Садовничий предлагает создать свой рейтинг: «Так поступил Китай, создав Шанхайский рейтинг. Его составляет институт образования при Шанхайском университете. Национальный рейтинг нужен не для того, чтобы занимать в нем первые места, а чтобы нас уважали».

Кузьминов тоже обращает внимание на китайский опыт: «Там сделали около 150 англоязычных журналов, часть которых котируется на Западе. Понятно, что в них публикуются китайские ученые. Подобные издания при поддержке государства можно сделать и в России».

Четвертый наболевший вопрос - низкая оплата труда научных сотрудников. Фактическая зарплата преподавателей по стране меньше 20 тыс. рублей, профессоров - не более 27 тыс. рублей в месяц. По оценкам руководителей вузов, чтобы преподавателям отказаться от подработки, им необходимо иметь зарплату 35 - 37 тыс. рублей, профессорам - 59 тыс. рублей. Финансирование вуза и соответственно зарплата его сотрудников зависят от количества студентов, принятых на бюджетные места. Сейчас две трети университетов получают от государства меньше 50 тыс. рублей в год на одного студента. Члены Конвента предложили к 2013 году довести финансирование в расчете на одного студента до 200 тыс. рублей в год. Это позволит поднять базовую зарплату преподавателей до минимально приемлемого уровня, снизить им учебную нагрузку, высвободить время для научной деятельности. Оптимальное распределение учебной и научной нагрузки должно составлять 50 на 50. Необходимо плановое снижение нагрузки, которая в России составляет восемь, а то и десять часов в неделю. Это почти в два раза больше, чем в зарубежных университетах.

В ответ Фурсенко выступил с идеей увеличить оклады университетских работников по примеру РАН (сегодня средняя зарплата там составляет 32 тыс. рублей; подробнее об этой и смежных проблемах РАН - в интервью председателя УрО РАН академика Валерия Чарушина, см. «Дайте еще пять лет», «Э-У» № 19 от 17.05.10) - за счет оптимизации штата: - Мы РАН дали финансирование, а они обещали нам сокращение персонала. Вот если вы возьмете на себя подобные обязательства, в том числе жесткую оценку эффективности каждого научного сотрудника, я готов рассмотреть такую возможность. На Западе ученые, особенно младшие сотрудники, чуть ли не ежедневно доказывают, что они действительно необходимы вузу, в котором работают. При этом постоянные ставки там имеют единицы.

Француза в гувернеры

Каким образом государство планирует модернизировать высшую школу? Во-первых, речь идет о дифференциации вузов: появились университеты федеральные и национальные исследовательские. Миссия первых - формировать и развивать человеческий капитал в федеральных округах, вторые призваны содействовать развитию научно-технологического комплекса страны. Во-вторых, государство вкладывается в создание вузовской науки. Но проблема в том, что среди вузовских работников наукой занимается, по разным данным, от 20 до 30%, поэтому государство запускает программу привлечения ведущих ученых из-за границы.

Владислав Сурков, заместитель руководителя администрации президента РФ, объяснил стремление государства интернационализировать сферу образования и выбор инструментария для этого:

- Пока в России очень развита догоняющая и подражательная философия, поэтому, когда мы просим предлагать какие-либо инновационные проекты, нам приносят решения, которые уже давно известны в мире и даже находятся в фазе серийного производства. Мы должны заниматься не столько сдерживанием экспорта мозгов, сколько их импортом. Мы хотим создать в России эффективные и плодотворные международные творческие коллективы. Конечная ее цель - сделать так, чтобы собственные научные кадры достигли высокого уровня.

По мнению ректора МФТИ Николая Кудрявцева, тесная работа с иностранными учеными позволит перенять их опыт взаимодействия с промышленностью, доведения научных идей до стадии технологических разработок.

Фурсенко рассказал о первом этапе конкурса по привлечению в российские вузы ведущих ученых: «Поступило более пятисот заявок. Из сорока победителей только пятеро ученых, которые живут и работают в России. Среди приглашенных - один лауреат Нобелевской премии и один лауреат математической премии Филдса. Большая часть ученых - люди относительно молодые (до 60-ти лет). После того, как они уедут, останутся лаборатории. В России есть молодые специалисты, способные через три года эффективно продолжить направление».

Глава Минобраза отметил, что по отношению к российским ученым нет никакого пренебрежения, мы должны привлекать то, чего в России сегодня нет. Ему в противовес выступил Садовничий: важнее думать, как сохранить молодых ученых в вузах, а не привлекать иностранных.

Для ведущих вузов привлечение иностранцев - не новая идея. Практически все выступавшие ректоры привели примеры такого сотрудничества. У МГТУ им. Баумана более пятисот договоров с иностранными учеными и фирмами. Бизнес-школу СПбГУ, в том числе благодаря работе со специалистами иностранных вузов, признали второй в Восточной Европе. В ГУ-ВШЭ составлен типовой контракт для западной профессуры: во-первых, иностранный ученый должен обязательно «привести» молодого доктора на постоянный контракт (у него есть год, чтобы этого коллегу найти); во-вторых, он должен создать некоторую пирамиду - работать с тремя старшими, четырьмя младшими сотрудниками, шестью-семью студентами. То есть у него должны быть ученики и ученики учеников. И третье - его обязанность не только вести исследование, но и обеспечить продвижение публикаций российских участников его проекта.

Однако приглашая иностранцев, вузы сталкиваются с серьезными проблемами: не решены вопросы налогового режима, медицинского и пенсионного страхования. Многие указывают на то, что до сих пор существуют сложности в самой процедуре привлечения иностранных специалистов. Ректор МГТУ им. Баумана Анатолий Александров: «Зарубежные научные сотрудники не могут прийти на пустое место. Нужно создавать дополнительные условия для работы с ними. Они должны прийти в подготовленную среду, и их кто-то должен здесь принять, причем те, кто может с ними разговаривать на одном уровне, на одном языке. Таких образовательных центров в России немного».

Сурков, впрочем, заверил собравшихся, что федеральная власть работает над тем, чтобы сделать режим пребывания иностранцев в России более комфортным. Весной был принят закон, упрощающий привлечение квалифицированных зарубежных работников. Решаются локальные вопросы. Например, с Томского политехнического университета и МИФИ сняты ограничения в привлечении иностранцев.

Без стратегии

Предположим, что с помощью стимулирования российских ученых и сотрудничества с иностранными нам удастся сформировать центры производства инновационных технологий. Правда, в России пока отсутствует внедренческая цепочка: у нас нет ни инженерных центров, ни крупных экспериментальных производств. Без этого мы превратимся в оффшор, где гениальные изобретения будут появляться, а затем - уходить за рубеж. Технопарки при вузах с задачей не справляются (почему - см. «Темные аллеи», «Э-У» № 42 от 25.10.10). Об этом по результатам проверки говорил и полпред президента РФ в УрФО Николай Винниченко.

Сурков убежден, что функцию капитализации проектов возьмет на себя Сколково:

- Фонду Сколково выделен миллиард рублей для софинансирования исследовательских проектов, обязательным условием реализации которых является наличие иностранных специалистов, причем персонально поименованных. Если мы будем препятствовать международному сотрудничеству, то отпугнем потенциальных участников глобального рынка. Если же у нас вырастет новая школа исследователей, ученых, изобретателей, инженеров, то рано или поздно все окупится. Может быть, мы отдадим много изобретений за рубеж и первые 10 - 20 лет наживемся на них не мы, а кто-то другой. Но потом у нас возникнут крупные новаторские производства либо современные технологии, которые будут тиражироваться в России и центр прибыли которых будет здесь.

Заметим, что в цепочку «вузы - наукограды» слабо встроена академическая наука. Взят за основу западный вариант развития науки, в котором центральная роль отведена как раз университетам, которые обеспечивают связь науки, образования и инновационного бизнеса. В англоязычных странах университеты чаще всего представляют собой комплексные бренды, внутри которых действуют научные подразделения с очень широкой автономией - с самостоятельными бюджетами и стратегическими планами развития. Это и Лондонская школа экономики, и Кембридж, и Массачусетский технологический институт. Но следует ли нам слепо копировать эту модель и заставлять вузы конкурировать с РАН? Прислушаемся к Нобелевскому лауреату Жоресу Алфёрову: «Чрезвычайно вредным является противопоставление вузов и Академии наук. Да, нужно развивать науку в университетах. Но это можно успешно делать, только используя научный потенциал Академии наук». Да и сколько времени пройдет, пока вузовская наука станет соизмерима академической? Не меньшая проблема, на наш взгляд, в смещении роли вузов - с подготовки ученых на производство технологий.

Вряд ли все 36 вузов, назначенных стать ведущими, займут топовые позиции в Шанхайском рейтинге или в рейтинге Times (а это, кстати, одно из обязательств, которое взяли на себя практически все университеты). Несмотря на значительную государственную поддержку, финансирование у нас несопоставимо со средствами, которые имеются в тех же американских университетах.

- Для достижения быстрого результата следовало бы вложить намного больше средств. За короткий срок вообще довольно трудно совершить прорыв. Или он будет точечным, только по отдельным отраслям. И то, если кроме государства его поддержит бизнес, - считает Ирина Абанкина, директор Института развития образования ГУ-ВШЭ.

Но проблема, на наш взгляд, не столько в недостатке денег (они немалые), сколько в понимании того, на что и как именно их эффективно потратить. А для этого нужно одно - выверенная и сбалансированная государственная стратегия развития экономики страны. И уже в зависимости от нее - стратегия модернизации системы образования, в том числе и высшего.

Дополнительные материалы:

Деньги в потенциал

Если мы хотим реформировать высшее образование, мы прежде всего должны инвестировать в человеческий капитал, считает директор Института развития образования Государственного университета - Высшей школы экономики Ирина Абанкина.

- Ведущие вузы в рамках модернизации уже получили достаточно средств (около 90 млрд рублей. - Ред.) на научные исследования. Эти деньги доведены до адресата и потрачены на конкретные проекты. Для университетов даже в кризис была создана благоприятная среда: зарплаты и штат не сокращали. Нужно понять, какой эффект от этих инвестиций мы получили. Очевидно, что речь прежде всего нужно вести о вложениях в человеческий капитал: вузы должны готовить востребованных специалистов, которые завтра станут точкой нового креатива, предложат новые технологии, а не будут осуществлять трансферт чужих. Потенциал выпускников - единственный, на который можно рассчитывать. Все технологии устаревают. Тут можно вспомнить известного американского экономиста Кларка: все, кроме разума, подчинено закону убывающей отдачи.

При этом всем нужно понимать, что высшая школа не может быть просто инструментом для продвижения бизнеса. Когда мы говорим об интеграции вузовской науки и бизнеса, а это и есть основа модернизации, мы предполагаем, что отдача будет и от бизнеса - в виде технологических платформ, где студенты смогут учиться на авторских современных программах.

Подготовил Артем Коваленко