Бантик

Осень - начало очередного театрального сезона, время напомнить итоги и проблемы сезона минувшего. Для этого мы обратились к театральному аналитику, музыковеду, критику, постоянному эксперту «Золотой Маски» Ларисе Барыкиной. Обсуждением социокультурных реалий беседа не ограничилась.

- Лариса Владимировна, каковы ваши ощущения по итогам минувшего театрального сезона в целом по Уралу?

- Давайте по городам. Уфа, к сожалению, из серьезного россий­ского контекста по-прежнему выпадает. Челябинск - по-разному: до последнего времени оперный театр там был больше известен скандалами. Но вот сейчас в нем сезон проработал новый художественный руководитель и дирижер Антон Гришанин. Должна признать: его «Лоэнгрин» для Челябинска - безусловно, событие.

- А Пермь и Екатеринбург? Это же театральные центры на Урале.

- Эти города традиционно сильнее. Если судить по количественным итогам минувшей «Золотой Маски», то Пермь сейчас в авангарде (см. «9,3% театрального золота - в Пермь», «Э-У» № 16 - 17 от 26.04.10). Всегда возражаю против простой арифметики, но на местах уж очень любят «Маски» считать. Предыдущий сезон в Перми, на мой взгляд, был посерьезнее. Два прорыва - впервые поставили «Христос» Рубинштейна и осуществили мировую премьеру оперы «Один день Ивана Денисовича» Александра Чайковского (ее привезли на «Маску» в этом году). В минувшем сезоне появился интересный «Евгений Онегин» в режиссуре бывшего худрука Пермского оперного Георгия Исаакяна и декорациях Вячеслава Окунева. Ну и проект «Фиделио» в лагерной зоне не забудем (см. «Оpen air за колючей проволокой», «Э-У» № 33 от 23.08.10).

Если говорить о Екатеринбурге, главное событие в театральной жизни - «Мертвые души», лайт-опера Александра Пантыкина в Музкомедии. Из драматического - «Трамвай желание» в театре Николая Коляды.

- А Екатеринбургский оперный?

- Он в этом сезоне впервые участвовал в «Золотой Маске». «Свадьба Фигаро» - один из немногих за последние годы спектаклей, который на самом деле стал премьерой, а не «переодетой» постановкой прежних времен. Благодаря дирижеру Фабио Мастранжело и некоторым певцам музыкальная составляющая там была достойного уровня, чего не скажешь о самом спектакле. А вот «Дон Жуан», к сожалению, - среднестатистическая работа.

- При этом театр получает финансирование из федерального бюджета...

- Из российских провинциальных театров только Екатеринбургский и Новосибирский оперные с прошлого года имеют государственные гранты. И сейчас на эту тему многие высказываются с большой горечью. Почему именно эти театры: только из-за федерального подчинения? А остальные, региональные, что, хуже? У нас же нет крепостных актеров, никто никого не держит. Имя театра - конечно, важно, но представьте ситуацию: везде уровень обеспеченности примерно равный, и вдруг одному театру приваливает бюджетное финансирование, в разы превышающее то, что у соседей. Естественно, зарплаты вырастают, артисты бегут туда, где сытнее, труппы разваливаются.

- Но деньги-то распределять как-то надо. Какие должны быть критерии?

- Только творческие: уровень и достижения. Не по ведомственному основанию «федеральный - нефедеральный», и не по принципу «столица - провинция». Грантовая система должна быть настоящей, на конкурсной основе.

- Почему бы не использовать для отбора сообщество критиков? Общественные советы, совещательные органы...

- Западная модель так и работает. Представляете, какова роль критики, скажем, на Бродвее или в Париже? Вышла разгромная рецензия - спектакль могут снять с репертуара. Там роль независимой экспертизы как одного из институтов гражданского общества велика. А у нас значение критики, особенно в провинции, ничтожно, а экспертного сообщества в принципе нет.

Но когда специалисты говорят, что такому сообществу не мешало бы возникнуть, встречают мощнейшее сопротивление. Во-первых, со стороны власти. Она сама хочет решать, кому и как деньги давать. Во-вторых, театры в стремлении отчитаться за полученные средства частенько работают на потребу публике, и «пипл хавает». Например, мы сидим, слушаем оперу. Музыканты киксуют, оркестр с солистами расходится... Но после каждого акта - бурные аплодисменты. Какой вывод? Пришла публика, которая мало что понимает. Но зал-то заполнен, и для финансирующих театр госвластей - впечатление полного о'кэй.

- Выход в воспитании публики?

- И это тоже - должны быть линии поддержки слушателей. Очевидно, что если бы на провальной опере была публика 20-летней давности, ничего подобного бы не случилось.

О феномене Свердловского оперного образца 80-х вспоминают часто: Евгений Бражник и Александр Титель сделали его самым знаменитым театром в России. И Мариинка (в то время Кировский), и Большой спали тогда крепким музейным сном. Нигде ничего нового не происходило. И когда я, будучи студенткой, приходила на премьеры нашего оперного, то среди слушателей всегда видела критиков и специалистов из столицы, плюс творческую элиту города: людей кино, драмы, художников, писателей...

А потом самая продвинутая публика ушла: за годы перестройки и новой экономики она перестала быть платежеспособной. Сначала залы были вообще полупусты, затем их заполнил как бы средний класс. Вот и сидят в полудреме люди, которые не музыку пришли слушать, а надеются с губернатором повстречаться или в нужном окружении засветиться.

- Что-то со всех сторон все плохо. Почему?

- Просто по-прежнему культура рассматривается по остаточному принципу. Как и у вас в журнале, кстати, разве не так?

Мне кажется, главные проблемы - еще и в наших размерах. Мы вроде бы централизованная страна с вертикалью власти, но ведь невозможно из центра придумать единую культурную политику, например, для Калининграда и Бурятии. А на местах - жесточайший кадровый голод, люди из этой сферы уже двадцать лет бегут, кто в другие профессии, кто на Запад.

- Ну, некоторые регионы ведут себя активно. Тот же Пермский край...

- У губернатора Олега Чиркунова есть собственные амбиции в продвижении Прикамья, соответственно и министру культуры Борису Мильграму выделяют средства - и там постоянно что-то изобретают. А у других территорий, как правило, никаких амбиций нет. Ну что такое оперный театр для большинства губернаторов? Так, бантик, довесок, место для проведения съездов. Никто же не задумывается о том, что такое культура вообще и для чего она нужна, не размышляет о взаимосвязи с человеческим потенциалом. Все считают, что это досуг. Есть еще замечательно оскорбительное определение - сфера услуг. Но как только вы определяете культуру как сферу услуг, сразу получаете коммерческую направленность на вкусы толпы, диктуемые попсой и телеящиком.

Смотрите, как сделала Англия: еще в послевоенные годы там решили, что есть искусство, а есть развлечение. Развлекаться народ все равно пойдет - есть потребность, и деньги в этой сфере появятся. Наш далеко не бедный шоу-бизнес тому подтверждение. А вот на искусство в рыночной экономике финансы добыть сложнее. По природе своей человек ленив, он никогда не будет тратить деньги на то, чего с ходу не понимает. Поэтому задача государства - четко разделить две сферы и финансировать искусство.

- А в чем заключается госзаказ?

- Есть идеология и есть технологии. В первом случае госполитика должна определять приоритеты. Например, как в Германии: императивное требование новизны. Вроде бы хороший спектакль, но что в нем нового? Люди, приходящие в театр, должны научиться мыслить нестандартно, оригинально, должны задуматься о чем-то таком, что им раньше и в голову не приходило. Иначе посмотреть на жизнь, на себя, на других. Такой подход формирует особый тип людей, новую нацию вообще. Человек-гражданин обязан сказать что-то свое, не повторять бесконечно одно и то же, и не заимствовать чужое без разбору.

- То есть это стимулирование инновационной активности?

- Да, и на самом глубинном уровне.