Что-то с памятью
В июне этого года депутат Государственной думы Ирина Яровая предложила нам раз и навсегда договориться, что героев войны мы не судим. Причем не только не осуждаем, но и не обсуждаем. Чувствуете разницу? Я лично был знаком только с одним героем войны. В тамбовском селе, откуда родом мой отец, до начала «нулевых» жил ветеран Великой Отечественной войны Михаил Оболков. В войну он служил сначала в регулярной армии, а потом партизанил в окрестностях Витебска. Среди многочисленных историй про те годы была у Оболкова любимая — он часто хвалился, как «немецкого генерала погубил». Однажды какая-то немецкая часть проходила через деревню, в окрестностях которой партизанил отряд во главе с Оболковым. Старший офицер вражеского соединения заночевал в самой большой деревенской избе. Хозяйку (муж на фронте, пятеро детей на руках) оставили в доме, но в сенях. Ночью доблестный партизан с товарищами проник в деревню и бросил в окно дома связку гранат. Взрыв разнес в щепки две комнаты, обрушил крышу и вызвал сильный пожар. Женщина с детьми погибла в огне, партизаны полегли в начавшемся после взрыва бою. Уцелел только дважды раненый Оболков. Этот человек не получал приказов напасть на деревню, не знал, куда и зачем идет немецкая часть, нужна ли родине немедленная смерть того офицера. Но про женщину с детьми — знал, сам об этом рассказывал. Половина слушателей Оболкова признавали его героем, вторая помалкивала. Потому что Михаил Оболков боролся с нацизмом и защищал родину, а борец с нацизмом — герой. Без вариантов. Для всех, наверное, кроме такого же борца, простого красноармейца, оставившего в деревне под Витебском жену и пятерых детей.
Так вот, госпожа Яровая внесла на рассмотрение Госдумы законопроект о введении уголовного наказания в виде штрафа и заключения до трех лет, а при использовании СМИ — до пяти лет за реабилитацию нацизма, в том числе за отрицание итогов Нюрнбергского процесса. Кто же будет с этим спорить? Но в том же законопроекте предлагается наказывать в равной степени и за «распространение заведомо ложных сведений об армиях антигитлеровской коалиции», за «отрицание деятельности армий стран антигитлеровской коалиции по поддержанию международного мира и безопасности во время Второй мировой войны».
Профессиональные историки бросились приводить многочисленные примеры действий Красной армии явно не миротворческого характера и задавать целый ряд неудобных вопросов. С освободительными ли целями Красная армия уже в период Второй мировой войны вошла в Польшу в сентябре 1939 года? С освободительными ли целями советские войска заняли страны Балтии, Бессарабию, Буковину и часть Финляндии? А можно ли сомневаться в подвиге 28 героев-панфиловцев (которого не было), в деяниях Зои Космодемьянской или причинах смерти Александра Матросова? Запрещено ли будет упоминать о фактах мародерства и изнасилованиях на территории Германии после прихода туда советских солдат? И наконец, мой личный вопрос: можно ли публично сомневаться в том, что Михаил Оболков, принявший решение заплатить за жизнь немецкого офицера жизнями детей, поступил правильно? Можно ли назвать его глупым мальчишкой, который в свои 19 лет ради светлого будущего не пожалел чужую жизнь так же, как и свою?
Естественно, недопустимо бездоказательно обвинять кого-либо в чем-либо, и солдаты антигитлеровской коалиции здесь не исключение. Но есть ложные обвинения, а есть неприятные исторические факты.
И эти неприятные исторические факты свидетельствуют: жителям нашей страны, чтобы победить в Великой Отечественной войне, приходилось порой поступать чудовищно и жестоко. Вне зависимости от великой цели эти поступки останутся таковыми. Они свидетельствуют, что советская власть и многонациональный советский народ не всегда выступали в едином порыве, и нередко предавали интересы друг друга. Не весь советский народ желал победы советской власти, а советская власть часто забывала, в чьих интересах она должна действовать, совершая преступные деяния против собственного народа. Эти факты надо помнить, обсуждать и, если нужно, осуждать — и генералов, и простых солдат, и политиков, и обывателей. Потому что это не ослабляет нашу победу. Это делает ее ценнее. Потому что в ходе Второй мировой войны случилось самое главное: мы вместе — государственная система и советское общество — совершили величайший подвиг в истории нашей родины в ХХ веке. Мы вели две войны, одну на фронте, а другую — внутри самих себя. И, несмотря на все подлости и преступления друг друга, во внутренней войне мы тоже победили, иначе никакой внешней победы бы не было.
Любую попытку отобрать у нас этот бесценный опыт внутренней победы, любую попытку утвердить мнение, что не было Катынских расстрелов, генерала Власова, приказа № 227 («Ни шагу назад»), тысяч советских граждан, воевавших на стороне немецкой армии, следует считать предательством памяти тех, кто победил. Не смейте отбирать у моей родины ее победу. Ни внешнюю, ни внутреннюю.