Хватит сидеть на шее
Повысить производительность труда в России невозможно, если оправдывать низкоэффективные убыточные предприятия мифами о высокой занятости населения
Журнал «Эксперт-Урал» начинает спецпроект «Производительность труда в России: подготовка квалифицированных кадров и создание высокопроизводительных рабочих мест». По данным рейтингового агентства «Эксперт РА», по производительности труда, вычисляемой на основании ВВП на одного работника, Россия уступает всем странам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), обгоняя только Мексику. В крупнейших отечественных компаниях на одного работника в среднем приходится 183 тыс. долларов годового оборота - это в 3,4 раза ниже, чем в Японии, почти втрое меньше показателей Западной Европы и США и в 1,7 раза меньше, чем у ведущих корпораций из стран-партнеров по БРИК.
В ближайшие годы производительность труда в России должна расти на 5 - 6% в год - в два раза быстрее, чем сейчас, поставил цель в 2013-м президент РФ Владимир Путин: «Только так мы сможем форсированно преодолеть разрыв между высоким уровнем потребления и низкой эффективностью. В некоторых регионах производительность труда уже растет на 10% и более. Такой результат достигается, когда создание качественных рабочих мест действительно становится приоритетом, реальной целью, смыслом развития, а не какой-то факультативной, периферийной нагрузкой».
Оговоримся: однозначно определить одну или две общие причины отставания российских компаний по уровню производительности труда от глобальных конкурентов невозможно. Производительность - фундаментальный показатель, на него влияет огромное количество разнообразных факторов, набор которых для каждой отрасли и каждого предприятия может сильно отличаться. «Э-У» сосредоточится на двух важнейших аспектах - подготовке качественных трудовых ресурсов и модернизации производства. Задача проекта - обобщить опыт промышленных компаний региона во взаимодействии со средней и высшей школой, экспертным сообществом, выявить наиболее успешные модели. Открывает серию публикаций интервью с заведующим отделом экономической теории Института мировой экономики и международных отношений РАН Сергеем Афонцевым.
- Сергей Александрович, каковы ключевые причины отставания российских компаний по уровню производительности труда от глобальных конкурентов? Какие резервы есть у бизнеса для качественного рывка? Насколько эффективна в этой ситуации политика государства и регионов?
- Есть три основные причины. Первая - отсутствие целенаправленных усилий по замещению низкоэффективных рабочих мест высокоэффективными. К сожалению, эта проблема имеет не столько экономический, сколько политический характер. Вы знаете, насколько болезненно у нас относятся к разговорам о сокращении рабочих мест, об увольнении сотрудников, даже если они заняты на предприятиях, которые выпускают абсолютно неконкурентоспособную продукцию. Они просто висят на шее у правительства и потребителей, а не создают добавленную стоимость. Не секрет, что по уровню производительности российские предприятия сильно разнятся даже внутри одной отрасли, их показатели могут отличаться в 10 - 20 раз. Поэтому бессмысленно задаваться вопросом, какие отрасли у нас перспективны, а какие нет. У нас все отрасли перспективные, потому что во всех отраслях есть эффективные компании! Вопрос заключается в том, почему наряду с эффективными компаниями есть еще и неэффективные. В значительной мере их существование - результат того, что наша экономическая политика не содействует конверсии низкопроизводительных рабочих мест в высокопроизводительные. И здесь многое может сделать не столько федеральная власть, сколько региональная: это ее задача - отслеживать, какие компании в регионах находятся на грани фола, в чем причина и как им можно помочь.
Вторая проблема относится к структуре российской экономики. Есть компании, которые генерируют высокие экспортные доходы и способны инвестировать в рост производительности, а есть компании, которые этого не могут. В некоторых отраслях ситуация объективно хуже в силу исторического наследия или высокого уровня международной конкуренции на конкретных рынках. Так, по текстилю и обуви очень сложно конкурировать с Китаем и Вьетнамом. Нужна продуманная политика, которая позволяла бы реализовывать в соответствующих отраслях нишевые стратегии развития. Надо понять, в каких рыночных нишах мы можем быть конкурентоспособны, а в каких нужно просто переориентироваться на импорт. Ничего страшного в этом нет: ни одна страна в мире не делает все на своей территории. Например, нет смысла производить весь спектр фармацевтической продукции в России, как это предполагает программа «Фарма-2020». Даже в США субстанции антибиотиков не производятся: это неэффективно - их можно покупать на мировом рынке и на их основе выпускать готовую продукцию с высокой добавленной стоимостью.
Третья причина - общее состояние инвестклимата. Даже в случаях, когда компании видят инвестиционные возможности, они зачастую их не используют, потому что не располагают денежными ресурсами для долгосрочных вложений. На мой взгляд, главный продукт, который российская экономика до сих пор не научилась производить - это «длинные деньги». До кризиса дефицит этих денег восполнялся привлечением средств из-за границы, но сейчас этот источник перекрыт. Кроме того, остается проблема защиты прав собственности. Многие компании, особенно из среды малого и среднего бизнеса, боятся осуществлять крупные проекты. Как только они начинают «высовываться», увеличивать выручку, к ним проявляют повышенный интерес рейдеры, чиновники (не всегда добросовестные), правоохранительные органы, которые, даже имея чистые помыслы, претензиями и проверками способны убить любую инициативу.
Простая арифметика
- Насколько реализуема задача создания 25 млн новых рабочих мест к 2020 году? Уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов заявил, что на конец 2012 года в стране было создано более 8,8 млн высокопроизводительных рабочих мест, в основном в сфере торговли и услуг, то есть нам ежегодно надо создавать по 3 млн рабочих мест?
- Все зависит от того, как эту задачу понимать. У чиновников есть искушение просто сложить рабочие места, которые дают все наши целевые программы, госинвестиции, проекты крупнейших госкомпаний. Если такой простой арифметикой заниматься, можно отчитаться о создании 25 млн рабочих мест, почти не прилагая усилий. Однако это лукавые подсчеты - в них отсутствуют критерии высокопроизводительного рабочего места (ВПРМ). Если речь идет о рабочих местах, где производительность выше средней по отрасли, - это одна ситуация. И совсем другая, когда считается, что ВПРМ - это любые рабочие места в отрасли, которая почему-то априори записана в высокопроизводительные и высокотехнологичные. У нас часто говорят, что все машиностроительные производства - высокотехнологичные. Почему? Это невозможно объяснить никому из международных экспертов. Есть признанные подходы ОЭСР - какие отрасти и товарные группы считать высокотехнологичными. Но даже в высокотехнологичных отраслях не все рабочие места являются высокопроизводительными.
Необходимо задать четкий количественный критерий определения ВПРМ. Например, ВПРМ - это когда производительность труда превышает среднюю по отрасли в 1,5 - 2 раза или составляет 75% от среднеевропейского уровня. Кроме того, важно понять, что ВПРМ надо создавать не только на новых, но и на уже существующих предприятиях. Например, стоял цех, где 30 человек работали напильниками, его переоборудовали, осталось пять сотрудников, но они работают на современных станках, купленных в Германии, Японии, а производительность труда выросла в разы. Вот эти пять рабочих мест и должны быть посчитаны как вновь созданные ВПРМ.
- Какое место в причинах отставания занимает модернизация производства? Владимир Путин поручил правительству до 15 апреля разработать план мероприятий по созданию ВПРМ. Предусмотрены меры господдержки новых технологий, включая содействие в патентовании и сертификации, в продвижении инновационной продукции на внутренний и внешний рынки.
- Такие меры разумны, и было бы хорошо, если бы они были разработаны и реализованы. Проблема в том, однако, что мы всегда хотим самое-самое, чтобы у нас было лучше всех, чтобы технологии были наиболее передовые и т.д. Это, конечно, здорово, но необязательно. Есть другие технологии, которые пусть и не сверхпередовые, но зато более дешевы и однозначно помогут создать ВПРМ. Кроме того, в российских условиях надо не только в технологии вкладываться, но и в условия ведения бизнеса, в промплощадки, куда могут приходить компании. А предприятия сами выберут, какие технологии им использовать.
Эффективность вместо полной занятости
- Не приведет ли масштабное создание ВПРМ к необходимости упразднения прежних рабочих мест? Какие сложности это привнесет в жизнь тех работников, чьи рабочие места были ликвидированы? Насколько массовым это явление может оказаться?
- Упразднение неэффективных рабочих, безусловно, произойдет. И это хорошо. Когда мы говорим, что экономика регионов растет медленно, что доходы населения не увеличиваются, мы почему-то забываем, что власть в силу социально-политических обстоятельств сохраняет неэффективные производства, которые тянут средства из бюджетов всех уровней. Работники на них получают копейки, у них нет возможностей для профессионального роста. Зато у нас почти полная занятость! Но ведь невозможно держать на заводах тысячи рабочих, если там достаточно нескольких сотен. Такие заводы не могут быть прибыльными, не могут платить хорошую зарплату.
Приведу пример. В Новомосковске Тульской области в 2003 году на базе старого предприятия «Новомосковскбытхим» создали новое - «Проктер энд Гэмбл - Новомосковск». Сократили 70% рабочих мест. Но при этом с инвестором заключили соглашение о том, что он обеспечивает переобучение сотрудников, занимается их трудоустройством. В итоге производительность труда выросла в 40 раз, 90% уволенных были трудоустроены, а число занятых со временем выросло с 600 до 1400. Никакой социальной катастрофы не произошло - совсем наоборот. Вот прекрасный пример частно-государственного партнерства, достойный того, чтобы его повторять в других регионах и на других предприятиях.
- Насколько сбалансированы образовательная система и производственный комплекс? Является ли сращение производства и образования (корпоративные университеты и колледжи) логичным следствием в этой ситуации? Перспективны ли такие учебные заведения?
- Я выскажу точку зрения, которая не всеми разделяется, но я уверен, что она правильная. Когда чиновники говорят, что у нас образовательная система готовит кого-то не того, что следует все сверху планировать и решать, какие именно профессии будут востребованы, а какие нет - это путь в никуда. Мы так напланируем, что через 5 - 6 лет будем иметь специалистов, которые никому не нужны. Даже если «угадать» с отраслевой специализацией, все равно у компаний-нанимателей будут другие требования. Они хотят не абстрактных знаний, а конкретных компетенций. Компетенции, связанные с решением конкретных задач, могут складываться прямо на предприятиях - это называется обучение на рабочем месте: человек приходит на завод и его учат практикам, соответствующим стандартам качества и управленческим ноу-хау, на которые ориентирована компания. Такой механизм имеет массу плюсов. Например, если вы научили сотрудника работать именно в вашей компании, учитывая ее стандарты и корпоративную культуру, он вряд ли перейдет в другую. Потому что он затратил время на обучение, и компенсирует это тем, что у него более высокая зарплата. В другом месте будут другие требования, другие компетенции, ему придется начинать сначала, он будет терять доходы. В этом свете очень перспективны корпоративные университеты. Для компаний это правильный выбор. Безусловно, кто-то рассчитывает на государство: «Пусть оно учит молодых в ПТУ, а мы их за три копейки потом примем на работу». Так было в эпоху СССР, но время изменилось, требования изменились, компетенции настолько диверсифицированы, что, конечно, базовым вещам научить можно, но говорить о необходимости возрождения системы ПТУ, которая была нужна для социалистической экономики, бессмысленно.
| Партнер: |  |