Игорь Боровиков, Softline: «Сегодня вас могут ограбить из любой точки планеты»
Куда и зачем идет одна из крупнейших ИТ-компаний России
В конце прошлой недели одна из крупнейших ИТ-компаний России Softline подвела итоги календарного года (финансовый 2018-й заканчивается для нее в марте). Выручка группы в рублях составила 94,8 млрд (плюс 32% к уровню 2017-го). Облачный сегмент прирос на 83%, продажи «железа» — на 44%, а сервисов — на 25%.
В географическом разрезе самую высокую динамку продемонстрировал Азиатско-Тихоокеанский регион — плюс 46%. Латинская Америка добавила 26%, Россия — 17%, Восточная Европа и Центральная Азия — 5%.
— Наш фокус — глобальное присутствие, — подчеркивает председатель совета директоров Softline Игорь Боровиков, — Этим мы отличаемся от подавляющего большинства отечественных ИТ-компаний. К 2021 году мы хотим довести долю экспорта в выручке до 50%. На данный ммоент компания представлена в 50 странах. Основной упор мы намерены делать на развивающиеся рынки (внутри компании мы их условно называем БРИК+).
Из России с...
— Игорь, почему глобальность?
— В пользу этого фокуса есть, как минимум, три аргумента. Во-первых, российская ИТ-отрасль мала. Ее доля в мире — 1% мирового рынка. Быть успешным на столь узком рынке довольно трудно.
Во-вторых, глобальные вендоры больше не хотят управлять сетью из 20, 30, 50 локальных партнеров. Они целенаправленно ищут интегратора, с которым они могли бы реализовывать проекты по всему миру. И, наконец, в-третьих, мы видим, что крупные транснациональные потребители ИТ-услуг также заинтересованы в сотрудничестве с одним подрядчиком, способным закрыть их потребность в информатизации во всех регионах присутствия.
— Сколько вы уже потратили на географическую экспансию?
— К текущему моменту примерно 50 млн долларов. Главное, что нам удалось создать, — экосистему, платформу продвижения российских продуктов за границу. Условно, любой отечественный разработчик с хорошим продуктом может прийти к нам и за короткое время выйти в 50 стран (в том числе в Бразилию, Индию, Аргентину, Чили, Вьетнам, Малайзию), доля которых на глобальном ИТ-рынке не 1%, а примерно 15 — 17%.
— Вы не упомянули Китай. Или он в сферу ваших интересов не входит?
— В Китае мы не работаем и выходить на это рынок не планируем. Там хватает своих интеграторов. Да и было бы странно, если бы мы пытались продавать на рынке КНР, например, Huawei или Касперсокго.
— Западная Европа и США — тоже не ваша территория?
— По большому счету, не наша. Конкуренция там чрезвычайно высока. К тому же надо адекватно оценивать текущую геополитическую ситуацию. На развитых рынках к российским компаниям сегодня относятся очень настороженно. Тем не менее, мы присутствует и в США, и в Западной Европе, но в форме альянсов с крупными игроками (например, Insight).
— Не так давно в Екатеринбурге прошел BIS Summit, посвященный вопросам информбезопасности (ИБ). И если еще год назад в словах ИБ-сообщества присутствовала бравада (мол, да все в мире хотят российские решения, санкции нам нипочем), то теперь в них только горечь потери рынков. Что говорит ваш опыт? Стало ли работать за пределами России сложнее?
— В части кибербезопасности работать в Штатах или Европе стало очень сложно. Но выйти с отечественными решениями в Аргентину, Бразилию, Индию или на Ближний Восток вполне реально.
На глобальном ИБ-рынке есть всего три сильных игрока — США, Израиль и Россия. Все остальные страны, по большому счету, вынуждены выбирать между этими альтернативами. Большинство государств и крупных компаний предпочитают не складывать все яйца в одну корзину и не попадать в зависимость от одного поставщика.
— Как в целом вы оцениваете успехи России в ИТ-экспорте. Не так давно «Руссофт» опубликовал статистику, согласно которой продажи отечественного ПО за границу составили рекордные 10,5 млрд долларов. Но львиная доля этого объема — заказная разработка, коробочных продуктов мало. Когда задаешь вопрос «а что у нас есть, кроме информбезопасности» слышишь «МойОфис» да OnlyOffice. Это все, чего мы добились?
— Здесь впору вспомнить старинный риторический вопрос — стакан наполовину пуст или наполовину полон. Все зависит от интерпретации. Нельзя не констатировать, что позитивные процессы в области ИТ идут. Появляются продукты мирового качества. Постепенно восстанавливается элементная база. Я уверен, что многое остается за пределами нашего поля зрения, и, например, в оборонке мы разработали и применяем конкурентоспособные на глобальном уровне решения.
Публичное выступление
— В 2018 году появилась информация, что Softline опять готовится к IPO. В первый раз вы хотели сделать это еще в 2014-м, но тогда, очевидно, вам помешала крымская история. Каков план на этот раз?
— Мы намерены выйти на публичный рынок в перспективе двух, максимум, трех лет. Что нам это даст? Если мыслить образами, мы получим в свое распоряжение станок, печатающий акции, которые можно продавать за реальные деньги. Разве кто-то в мире об этом не мечтает? А если серьезно фондовый рынок — это доступ к ликвидности, возможность поглощать компании и рассчитываться за это не кэшем, а ценными буцмагамию. IPO для нас не цель, а средство дальнейшего развития.
— Площадку уже выбрали?
— Мы рассматриваем разные варианты. Вполне возможно, что выберем Московскую биржу, которая сегодня проявляет большой интерес к ИТ-компаниям.
— К такому решению вас подталкивает геополитика?
— Безусловно, принимая решение об IPO, нельзя не обращать внимание на то, что происходит в мире. В середине нулевых инвесторы вставали в очередь, чтобы вложиться в российские компании. Сейчас все изменилось. И было бы чересчур оптимистично рассчитывать, что мы сегодня объявим о размещении на NYSE, а завтра американцы бросятся скупать наши акции. А вот в 2005-м, наверное, так бы и было.
Все по 50
— Кроме выхода на IPO, чего стратегически вы хотите добиться?
— У нас есть три ключевых «сплита»: 50/50 — выручка в России и за ее пределами, 50/50 — доход от собственных сервисов и сторонних, 50/50 — продажи облаков и традиционных услуг. В среднесрочной перспективе мы хотим стать пятой ИТ-компанией в странах БРИК+.
Глобально мы фокусируемся на двух тесно увязанных направлениях — цифровой трансформации и кабербезопасности. По-моему, уже всем очевидно, что отдельно друг от друга эти явления существовать не могут: как только вы выводите компанию в диджитал-среду, тут же встает вопрос ее защиты. Надо понимать, что сто лет назад вашему банку или магазину угрожали преступники, обитающие в радиусе 50 — 100 км. Теперь же бизнес можно ограбить из любой точки Земли.
В проектах, так или иначе, связанных с ИБ у нас сегодня работает более 300 человек. Мы создали собственный Security Operation Center (занимается мониторингом угроз и реагированием на инциденты и т.д.) и готовы предложить его как услугу.
— То есть из облака?
— Именно. В целом клауды наравне с интернетом вещей являются двумя нашими ключевыми технологическими приоритетами. Мы полагаем, что это основные зоны роста ИТ-рынка на ближайшие десять лет.