Мы строим, но нас нет
Для развития рынка инжинирингу нужна законодательная основа
Инжиниринг в России — почти отсутствующий элемент, он только накапливает знания и компетенции: российский рынок этих услуг в стадии формирования. Но есть надежда, что его развитие позволит стране за три-четыре года продвинуться в наращивании объемов выпуска высокотехнологичной промышленной продукции, — такова точка зрения министерства промышленности и торговли России, выраженная на первом совместном заседании Координационного совета по промышленности и совета по инжинирингу и промышленному дизайну при Минпромторге. В Екатеринбурге обсуждали реализацию дорожной карты и подпрограмму развития инжиниринговой деятельности.
В России более 70% выручки инжиниринговых компаний формирует нефтегазовый сектор. Оставшиеся 26% рынка приходятся на электроэнергетику: спрос в отрасли появился лет восемь назад — с созданием энергокомпаний, взявших перед государством обязательства по модернизации мощностей. Среди крупнейших игроков энергорынка — ОАО «Группа Е4», образованная в 2006 году. Компания задумывалась как классическая инжиниринговая полного цикла (EPCM-подрядчик), в свое время в нее вошли ведущие базовые отраслевые предприятия — проектные институты, монтажные и пусконаладочные организации с опытом работы в электроэнергетике в 50 — 85 лет и общей численностью около 18 тыс. специалистов. Сегодня Е4 обеспечивает 20% рынка инжиниринговых услуг. О болевых точках энергоинжиниринга в стране и основных шагах для изменения ситуации мы говорим с президентом ОАО «Группа Е4» Андреем Малышевым.
Меняй портфель
— Андрей Борисович, что сегодня определяет развитие рынка энергоинжиниринга?
— Ему брошен вызов: в 2016 году практически завершится программа реализации договоров предоставления мощности (ДПМ), обеспечивающая ввод новых энергомощностей. Они строились для того, чтобы заместить совсем старые неэкономичные станции, расширить такие узкие энергоузлы, как, например, Няганский (Тюменская область) или Серово-Богословский (Свердловская область). Одним из наиболее трудных и значимых проектов для группы Е4 был ввод в коммерческую эксплуатацию первого пускового комплекса с энергоблоком ПГУ 420 МВт новой Няганской ГРЭС. Уникальность проекта в том, что это первая современная мощная электростанция в России, построенная с нуля за последние 40 — 50 лет с применением технологий мирового уровня. Это крупнейший инвестиционный проект компании «Фортум» в России и хорошая энергетическая база для развития всей экономики Ханты-Мансийского автономного округа.
По работам и пуску первого энергоблока группа Е4 выступала генподрядчиком. Проект масштабен, поэтому подрядчиков и поставщиков оборудования — значительное количество. Короткий период навигации и сложная логистическая система доставки грузов весом до 400 тонн морским путем потребовали сооружения причала, укрепления мостов, дорог. Большие трудности генподрядчик и заказчик испытывали в связи с острым дефицитом квалифицированных специалистов в районе строительства, удаленном от центров материальных и людских ресурсов.
По второму и третьему блоку группа отошла от проекта как головное предприятие, но на объекте продолжали работать наши дочерние структуры. «Фортум» решил управлять проектом без генподрядчика — своими силами. Мы были привлечены в качестве экспертов к технической поддержке по пуску-наладке и вводу в эксплуатацию второго и третьего энергоблоков: по этим видам работ у нас заключен отдельный контракт.
Программа реализации ДПМ выполняется с 2008 года и воспитала большое количество компаний, создающих науко- и капиталоемкие энергообъекты под ключ, в том числе и нашу. С одной стороны, в настоящее время в энергетике сложилась группа сильных инжиниринговых компаний, которые имеют проектную систему управления, солидный опыт реализации проектов, правильное распределение ресурсов и прочее. С другой — далее в отрасли уже может и не быть крупных по объему работ и финансированию заказов. Поэтому игроки вынуждены диверсифицировать деятельность, портфель. Свои компетенции мы уже сегодня пытаемся предлагать в проектах других отраслей, постоянно ведем переговоры — ищем новые рынки. Будем, видимо, переходить на крупные промышленные объекты, а также на строительство теплоэнергетических станций в интересах уже не энергетических, а промышленных компаний, создание к ним инженерных систем, в том числе теплотрасс.
Вызов стоит и перед самой генерацией, получившей более эффективные современные мощности. Потому что компании нарастили потенциал, который сегодня и завтра востребован не будет: потребление электроэнергии в лучшем случае стоит на месте, а в ряде регионов даже падает. Генерации нужно искать и мотивацию, и ресурсы для повышения эффективности действующих мощностей.
Конечно, все ждут программу ДПМ-2, она обсуждается среди генераторов. Но мне кажется, ее не будет: на рынке и без того определенный переизбыток мощностей, так что все усилия регуляторов будут направлены на повышение их эффективности, а не наращивание новых. Так вот, если ДПМ-2 не будет — у энергоинжиниринга начнется новая жизнь. Он будет предлагать генераторам экономические и финансовые решения для глубокой модернизации тех активов, которым она нужна.
Второй импульс для развития энергоинжиниринг ждет в этом году от стартующего рынка теплоснабжения, о котором много говорят основные генераторы (КЭС, Фортум, ИнтерРАО), говорят в правительстве, готовится программа.
— Какие проекты ваша компания выполняет в Уральском регионе, планы на ближнюю перспективу?
— В Серове мы завершаем строительство парогазовой установки мощностью 420 МВт, заканчиваем монтаж оборудования так называемого силового острова. На ближнюю перспективу у нас заключены два контракта (по программе ДПМ): сооружение четвертого блока на Пермской ГРЭС для ИнтерРАО и станции в Новых Березниках для КЭС-Холдинга.
Что касается других регионов, то в Череповце завершаем строительство энергоблока ГРЭС на 400 МВт, а в Белоруссии в октябре сдадим в эксплуатацию Жодинскую ТЭЦ с ПГУ 65 МВт. В этом году мы уже обеспечили ввод Ижевской ТЭЦ, она выдает энергию на рынок. В итоге по количеству введенных мощностей в рамках программы ДПМ, думаю, войдем в тройку призеров: 30% новых энергообъектов, выведенных на рынок, — выполненные нами проекты. Во всех случаях это строительство новых блоков на площадках старых станций с последующим закрытием (по решению генератора) старых мощностей. Особенность наших проектов в том, что они достаточно короткие — имеются в виду обязательства перед заказчиком в части строительства и пуска объектов, а это два-три года.
Основу дайте
— В чем основные проблемы и препятствия на пути развития отрасли? Почему наблюдатели рынка сравнивают российский энергоинжиниринг с западноевропейским и американским далеко не в пользу отечественного?
— Во-первых, оппоненты есть для всех рынков России, когда сравнивают их с западными. Тем более у энергоинжиниринга — это относительно молодой, не до конца сформировавшийся бизнес и деятельность с высокой долей риска. В конкуренции с зарубежными компаниями на российском рынке мы изначально находимся в неравных условиях в вопросах привлечения финансирования. Например, конкурирующие с нами китайцы имеют возможность получать займы под 2%, у нас процентная ставка — в разы больше. Прежде чем говорить о формировании компетенций, устойчивой капитализации российских компаний, нужно устранить проблему неравенства.
Замечу: совет по инжинирингу и промышленному дизайну при Минпромторге в Екатеринбурге проходил по несуществующему виду деятельности, в России так и не признанному… Нужна законодательная основа в качестве точки опоры для дальнейшего продвижения инжиниринга. Начнем с того, что инжиниринга нет в ОКВЭД. Отсутствует самое главное для заказчика — комплексная деятельность, имеющая инструментарий управления стоимостью сооружения любого объекта. Есть поврозь строительная, проектная и прочие. Заказчик вынужден, исходя из нормативов, разбивать заказ на разные лоты по видам работ, не получая комплексного продукта, а инжиниринговая компания не может поделиться экономией от управления проектом. EPCM-контракты у нас не расторговываются вообще.
— Почему?
— Структура госконтрактов не позволяет сегодня проводить торги на ЕРС-контракты (поэтому все оценки емкости рынка инжиниринга в стране ошибочны). Вместо одного конкурса проходит несколько торгов на разные виды деятельности: генподряд, изыскания, поставка, проектирование и так далее. В ССР нет строки — инжиниринговые
услуги. Необходимо привлечение разных банковских продуктов на разных этапах проекта: заявочное обеспечение, банковские гарантии на получение аванса, на исполнение работ, на гарантийный период и так далее. В итоге условия кредитования инжиниринговых компаний и стоимость банковских продуктов, а также страховки снижают рентабельность бизнеса, а в современных тенденциях стремительного увеличения стоимости финансовых инструментов могут привести к ее потере.
В экономику проекта нельзя включать расходы по управлению проектом. Подрядчик вынужден манипулировать в смете федеральными единичными расценками по другим видам работ, чтобы защитить свою рентабельность. Стоимость услуги управления проектом не учитывается. Часть рынка и особенно государственные компании поддерживают такое нормативное регулирование, считается «неправильно» платить деньги за управление проектами…
— Каковы последствия отсутствия практики применения ЕРСМ-контрактов в России?
— Неопределенность времени исполнения всего проекта и размытая ответственность сторон. Действует простой принцип освоения денег. Невозможно масштабировать компетенции. Доступ к торгам инжиниринговых компаний ограничен. В то время как за рубежом именно ЕРС-контракты приносят игрокам до 80% доходов. Доля инжиниринга в ВВП развитых стран достигает 20%. Часть российских заказчиков сориентированы на привлечение иностранных компетенций: им удобно отдать весь цикл строительства компетентной организации. Многие не хотят взращивать у себя эти компетенции.
Но есть и противоположная тенденция, порожденная отсутствием у нас практики применения ЕРСМ-контрактов. Ряд компаний-заказчиков стремятся создавать свои подразделения, замещающие функции инжиниринговой компании. Возникает искажение модели управления проектом, обюрокрачивание структуры заказчика. И нет мотивации по оптимизации проекта. В результате расходы на ведение проекта только увеличиваются, что в свою очередь сказывается на ценах для конечного потребителя. Происходит локальная монополизация, рынок инжиниринга сжимается. Съехало все к тому, что инжиниринг иной раз стали называть позорным для него словом консалтинг. Понимается так: пришли эксперты, что-то посмотрели, что-то подсказали.
— Сегодня это рынок покупателя или продавца, кто за кем бегает?
— Конечно, у кого деньги есть, тот и определяет ситуацию. Но вопрос в другом. Объем инвестиций, которые необходимо вложить в различные программы энергетической отрасли, как государственные, так и частных компаний, до 2020 года по разным оценкам может достичь 17 трлн рублей. Большую часть обеспечивает бюджет. Соответственно, по идее, государство должно быть озабочено тем, чтобы был инструментарий реализации этих программ. То есть нужно правильно отрегулировать сегмент инжиниринга. Регуляторы из Минэкономики, Минпромторга, министерства строительства должны посмотреть, что мешает этому рынку развиваться, почему заказчик, беря на себя часть затрат, прячет их внутри себя как расходы, тем самым повышает внутреннюю себестоимость. И почему административные меры сегодня работают лучше, чем экономические.
Только при условии, что проблемы современного инжиниринга в России будут решаться регуляторами, мы сможем по-настоящему стать конкурентоспособными с международными компаниями.