Фанера стреляет

Производство фанеры

Падение спроса не останавливает производителей фанеры, они выходят на новые рынки и поддерживают поставщиков сырья, чтобы оно было

У фанерного рынка в России две проблемы. Одна из них в том, что мало крупных компаний, которые, подобно «Свезе», модернизируют производство, чтобы конкуренция перешла из ценового уровня на инновационный. Вторая проблема — сырьевая. Она связана с тем, что на внутреннем рынке нет потребления в нужном объеме, не развиты такие отрасли, как, например, целлюлозно-бумажная — основной потребитель низкосортной древесины. К тому же порог входа в этот бизнес с ростом стоимости основных средств сильно повышается. Ограничен круг людей, которые готовы войти в лес. Как в этих условиях развивается и удерживает рынки переработка, рассказывает Илья Радченко, руководитель комбинатов «Свеза Верхняя Синячиха» и «Свеза Уральский».

В группе

— Илья Владимирович, в каком состоянии находится сейчас компания, как кризис сказывается на ваших рынках?

— Ситуация сложная, но игровая. Кризис задел внутренний рынок, да и с экспортом все непросто. Цены на продукцию идут вниз на обоих рынках, а себестоимость растет. Смолы, бумага для ламинирования, запасные части для лесозаготовительной техники, оборудования, а аналогов в России нет, — все имеет валютную составляющую, падающий рубль нам не помогает. Конечно, березки русские — наш козырь, но чтобы их срубить, довезти до комбинатов и переработать, требуется много усилий, завязанных на валютную компоненту.

— Вы же экспортеры.

— Не только. До 30 — 40% продаж у нас на внутреннем рынке. Возникли большие сложности на азиатских рынках по понятным причинам.

— Низкий рубль сыграет положительную роль для развития компаний лесоперерабатывающей промышленности?

— Уже сыграл, но это была недолгая игра и только для стабильного внешнего рынка. В долгосрочной перспективе все пессимистично, падают рынки и растут затраты. Мое личное мнение — это перспектива не одного года, и не двух. В стране мало развитых производственных мощностей, их нужно строить. А для этого инвестировать в индустрию. Но кто будет развивать индустрию, в которой падает рынок? Думаю, сегодня идет игра на выживание. Эффективность, клиентоориентированность, способность сохранить коллективы в тяжелых условиях — это главное. Мы всегда ищем новые пути развития. Скоро едем в Оман с нашими продавцами в рамках программы «Клиентоориентированность» — будем сближать производство и клиентов, выстраивать прямые связи между потребностями и возможностями, развивать новые рынки.

— В чем заключается антикризисный план компании?

— Наш сценарий — настроиться на клиента, на его специфические требования. В представлении обывателя фанера — это разделочные доски и «что-то под пол в квартире». На самом деле это автотранспорт, мебель, детские игрушки и площадки, есть фанера для контейнеров и газовых танкеров, для опалубки под монолитное строительство и для паркета, упаковки, отделки помещений — это только начало списка применения нашего продукта. Соответственно, мы видим в кризисе еще и огромные возможности, которыми незамедлительно воспользуемся. В бизнес-план года заложен рост объемов продукции и заработных плат, по уральским заводам группы запланировано повышение объемов производства до 15%. Это не первый кризис, который переживает наша компания, и всегда в эти периоды мы мобилизовались и росли.

Не будем торопиться в этом году с инвестиционными программами, потому что пока не очень понятно, как они будут окупаться, — это первое. Второе — очень внимательно отнесемся к издержкам, сокращению операционных расходов.

— Если компания будет больше работать под заказ, выходить на новые, более узкие рынки, придется ли менять технологии, перенастраивать оборудование?

— Придется. Но мы это делаем быстро и качественно, в такие моменты вся компания сплачивается.

— По данным SPARK, динамика прибыли на Уральском выше, чем в Синячихе. Чистая прибыль, например, на первом выросла за четыре года почти в три раза, а на втором — в два. Отчего так?

 — Мы больше ориентируемся в производстве на показатель EBITDA — он очищает производственный актив от внешних факторов. В этом плане Синячиха обгоняет Уральский на данном временном отрезке. Вообще, это два высокопотенциальных завода — показатели еще будут улучшаться. Уральский вошел в группу раньше, в 2006 году, а Синячиха — в 2012 году, поэтому комбинат в Пермском крае показывает более впечатляющие темпы роста производства. Тогда нынешний «Свеза Уральский» назывался Пермский фанерный комбинат, производил 165 — 170 тыс. кубов фанеры в год. В начале 2015-го группа «Свеза» объединила свои комбинаты под общим именем, и пермский актив получил название «Свеза Уральский». Бизнес-план текущего года — 224 тыс. кубометров. Рост в полтора раза за это время.

Для повышения эффективности на «Свезе» используют принципы бережливого производства

«Свеза Верхняя Синячиха» — один из пяти крупнейших фанерных заводов России. Приобретение Фанкома позволило группе стать лидером среди производителей фанеры в Европе и контролировать треть европейского рынка. В 2013 году компания, областное правительство и немецкая фирма «Диффенбахер ГМБХ Машинен унд Анлагенбау» подписали соглашение о строительстве на базе Фанкома нового завода. Объем вложений — 6 млрд руб­лей. С учетом этого деревообрабатывающий комплекс в Верхней Синячихе должен стать крупнейшим в Европе фанерным производством.

— За счет чего растет динамика развития предприятия в группе?

— У нас сильная команда продаж и маркетинга, привлекаем лучших в отрасли технологов, специалистов по качеству и инженеров, стараемся растить кадры изнутри компании. Мы все объединены общей корпоративной культурой и ценностями, нас консультируют специалисты с 40-летним стажем работы в компании Toyota (в следующем году планируем получить оценку 3 по классификации их аудиторов и, соответственно, право стать их прямыми поставщиками — мы разделяем взгляды Эдварда Деминга). Десятилетняя стратегия «Свезы» подтверждена инвестиционной программой и планом. Мы знаем, как сделать фанерный завод эффективным, поскольку снижение издержек — один из наших основных приоритетов

— Все активы модернизированы?

— Они теперь хорошо выглядят не только на уровне нашей индустрии. Я видел все варианты фанерных заводов в разных частях мира — мы очень крепки в плане технического обеспечения. Очень важно, что наша инвестиционная программа зависит не от сиюминутных оценок рынка и финансовых возможностей, а от правильного стратегического плана.

На рынке

— Когда приобретались уральские предприятия, видимо, просматривались хорошие перспективы рынка фанеры?

— Конечно, мы сравнивали органический рост производства с ростом этого рынка. Каждый комбинат уже обладал устойчивыми рынками продаж. «Свеза» еще более развила эти каналы, производственные мощности заводов. У меня нет сомнений, что сегодня наше производство способно обеспечить любых потребителей.

— Каковы основные тенденции развития рынка?

— Уход игроков в ниши, специфика продуктов. Мы там еще о себе сильно не заявили. Но намерены это сделать. Поскольку в кризис падает спрос в индустриях, традиционно потребляющих фанеру, таких как строительство и прочие.

— Какие основные риски для ваших компаний усматриваете в этом году?

— Я вижу один — нехватка сырья для производственной программы. Ситуация с сырьем очень непростая, потому что было дождливое лето и заготовка практически отсутствовала. Затем долго входили в зиму, декабрь выдался теплым, а основная заготовка идет, когда промерзают дороги в лесу.

— Что делать для минимизации этого риска?

— Есть коммерческая составляющая, это цена. Вторая составляющая — развиваем поставщиков. Есть план действий с учетом ситуации, подтягиваем все возможные ресурсы. Смягчаем финансовые сложности — затраты у поставщиков растут: закупаем сырье на терминалах с дальнейшей вывозкой в летне-осенний период, инвестируем в заготовительные программы, закупаем комплексы. Работаем по всем логистическим каналам — железнодорожному, авто- и водному транспорту. Занимаемся такими вещами, как снегование сырья у поставщиков, это такой способ его сохранения на осенний период. Нет полноценной круглогодичной заготовки, преимущественно зимняя, поскольку очень мало лесных дорог — это отдельная тема.

На каждом заводе «Свезы» ежегодно проводится модернизация

— А кто у вас поставщики?

— Наша стратегия — работа от делянки: уходим от трейдеров и идем к прямым лесозаготовителям. Нам очень важна прозрачность заготовки, поскольку происхождение сырья, сертификат FSC, — необходимый элемент цивилизованного рынка продуктов, производимых из древесины. Это даже не тренд, это требование современного мира.

— Риски с сырьем обусловлены ситуацией, в которой находится лесная отрасль?

— А также географией лесозаготовок. В Свердловской области еще не так плохо с летней заготовкой. А в Пермском крае она практически отсутствует. Здесь лес нужно брать за четыре зимних месяца. Хотя за последние десять лет сезон на один месяц сократился из-за глобального потеп­ления, изменения климата.

— Где открываются новые возможности в кризис?

— Выдерживать взятые партнерские обязательства теперь сложнее, но нужно это делать. Как перед поставщиками, так и покупателями. Ведь за партнерами — рабочие коллективы. Бизнес — это долгосрочные отношения. Возможности — в удержании и наращивании внутреннего и внешнего рынка. Поэтому объемы мы не сокращаем. Слабые игроки с рынка будут уходить. Соответственно эти доли нужно занимать.

— Этот процесс уже идет?

— Да. Производители сокращают объемы, потому что давит финансовая нагрузка: у кого кредиты, кому не хватает оборотных средств. Плюс важна эффективность производства, успело ли предприятие модернизироваться до кризиса. Мы в это постоянно инвестируем. включаем организационные вещи, такие как принципы бережливого производства. Конкуренция очень высокая, и еще обостряется: клиенту все чаще нужна продукция прямо сейчас и хорошего качества.

— Кто ваши основные конкуренты?

— Есть достойные компании, умеющие делать хорошую фанеру и хорошо доставлять ее до клиента. Это и финская UPM с заводами в России и Финляндии, латвийская Latvijas Finieris. В России — Вятский, Сыктывкарский комбинаты. Российских крупных игроков, как видите, крайне мало. Но все прочие нам расслабляться не дают. Возможно, чем-то придется поступиться, если начнется ценовая война, но при этом мы все равно хотим сохранять рынок, понятно, что это скажется на доходности и рентабельности.

— Видите ли вы в новой реальности возможности для роста?

— Для отрасли в целом не вижу, потому что не может фанера «выстрелить», когда все смежные отрасли падают. Для роста отдельно взятой компании возможности есть, я их уже назвал — ниши, специфика.

Почему мало крупных

— Россия располагает четвертью всех лесов в мире и всего на 2% участвует в мировом рынке переработки, при этом игроки говорят про нехватку сырья. Куда оно уходит и когда отрасль начнет наращивать переработку?

— Заготовка по стране падает по нескольким причинам. Одна из них — мало переработчиков низкосортной древесины. У срубленного дерева, условно, 30% — деловая часть, которая может идти в глубокую переработку, к которой относится и фанера. Все остальное — это низкосортная древесина. Деньги на ее заготовку тратятся, но она никому не нужна, потому что в стране не развиты ее основные отрасли-потребители, например, целлюлозно-бумажная. Рынок ДСП сейчас тоже просел, OSB у нас практически не производится. Лесозаготовка зависит от комплексной развитости лесопереработки. Так что если мы понастроим одних фанерных заводов, это не поможет перерабатывать низкосортную древесину.

Заготовка сырья падает и потому, что вместе с долларом сильно растут основные затраты у лесозаготовителей, на ГСМ и импортные запчасти для техники — заготовительные комплексы. Такую технику мы в стране не производим, хотя никто уже лес бензопилами не валит. Рост затрат существенно сказывается на цене леса, это во-первых. Во-вторых, лесозаготовители это частные предприниматели, небольшие фирмы. Для них порог входа в этот бизнес с ростом основных средств сильно повышается. Ограничен круг людей, которые готовы войти в лес.

— Почему в переработку не инвестируются значительные средства, на рынке мало таких, как «Свеза», крупных игроков? Почему лесные ресурсы так слабо используются внутри страны, везется в основном хвойный кругляк за рубеж задешево?

— Потому что внутреннее потребление не стимулируется. Лес — единственный неподеленный ресурс. Во-первых, его сложно контролировать, я имею в виду официальную и неофициальную заготовку, во-вторых, переработка низкосортной древесины имеет также довольно высокий порог входа. Чтобы построить один современный ЦБК, нужно вложить около 2 млрд евро. Насколько я понимаю, в России намного проще получить возвратный капитал в других отраслях, чем в подобном индустриальном проекте.

— Могут ли быть решением этих проб­лем инвестиционные соглашения между государством и инвестором об эффективном лесопользовании, когда лес выделяется инвестору, который занимается переработкой, в длительное пользование?

— На сегодня это единственный инструмент. Сейчас в лесу налоговые льготы можно получить только под инвестпроект: для своих предприятий мы получаем в аренду лес, в который и пускаем лесозаготовителей, как я об этом рассказал. Вот пример: в этом году мы в поселке Уральском закрывали большой инвестпроект — модернизировали производство, увеличили объемы. Приехала комиссия, внимательно все проверяла, осматривала купленное нами оборудование. В Пермском крае такие проекты мониторятся очень тщательно. Ведь многие пытаются добиться таких соглашений с помощью фиктивных инвестпроектов, впечатляя госчиновников большими планами на бумаге. Затем получают лес, используют его, а после этого растворяются.

Китайцы в лесах

— Одним из факторов, отрицательно влияющим на российский рынок фанеры, считают рост импорта готовой продукции из Китая. Стоит ли бороться с китайской экспансией в условиях передела внутри российского рынка фанеры?

— Китайская фанера имеет влияние на внутренний российский рынок. Как правило, она невысокого качества, поскольку сырьем для нее служит «рыхлый» тополь. Российская же фанера состоит из 100% березового шпона. Для продукции Запада и двух наших уральских комбинатов китайская большим конкурентом не будет. Потому что мы ориентированы на такие сегменты, которые требуют качества: строительство, транспорт, мебель, детские игрушки и так далее. Кстати, достаточно большую долю в нашем экспорте составляет как раз Китай, мы туда поставляем довольно много фанеры. Я бы другое отметил: экспансию китайцев в наши леса. Мы это особо чувствуем в Пермском крае, в Свердловской области.

Не может фанера «выстрелить», когда все смежные отрасли падают. Для роста отдельно взятой компании возможности есть — ниши, специфика

— Что они делают в наших лесах?

— Есть два потока: импорт готовой продукции из Китая и экспорт леса в Китай. Жители Поднебесной скупают лес у прямых заготовителей, мы это видим по березе, причем делают это активно, создают фирмы. Объемы значительные. И бороться с этим довольно сложно. Здесь нужна государственная помощь, это очевидно. Мы знаем, что эта скупка происходит не всегда по белым схемам.

— Какая доля березового сырья уходит в Китай?

— Сегодня, думаю, до 10 — 15%, и количество аффилированных с китайским бизнесом скупщиков в лесах растет. При этом цена с их стороны дается очень хорошая. Понятно, почему они особо за ценой не стоят: у них другая структура себестоимости и огромный внутренний рынок.

— Государство может перекрыть этот поток?

— У нас в принципе есть заградительные пошлины. Но надо больше внимания таможне — что под какими кодами уходит за рубеж. Условно говоря, есть пошлины на кругляк, но если его слегка обстругали с двух сторон, то он уже уходит как деловая древесина. Наш переработчик при этом очень теряет.

— Союз лесопромышленников и лесопредпринимателей поднимает эти вопросы?

— И довольно активно. Я могу понять и государство, его интерес: Китай — это дополнительный спрос на наш лес, а чем больше спрос, тем больше занятость в лесозаготовке.

— Кто у нас там так занят, черные лесорубы?

— Сейчас лес довольно сложно воровать. Черного леса на рынке немного после введения новой системы отслеживания, просто так вчерную не заготовить и не перевезти. Но я говорю не про черный лес, а про серые финансовые схемы платы.

— Какие меры может принять сейчас государство для поддержки бизнеса в вашей отрасли?

— Чтобы бизнес в кризис развивался, ему нужно помогать налоговыми, законодательными послаблениями. Сейчас же очевидна другая тенденция: скрести везде для пополнения государственного бюджета. Больше мыслей по поводу бизнеса не как составляющей, которую надо развивать и поддерживать, а как источника для пополнения казны, выполнения соцобязательств и так далее. Самое главное — бизнесу не мешать, а рынок и свободная конкуренция все расставят по своим местам.