Форейторы прогресса

Цифровая экономика

Развитие цифровой экономики сдерживает кадровый децифит, недолюбленность ИТ-компаний и отсутствие стимулов для внедрения digital-решений

Россия в этом году начала сходить с ума по цифре: интернет вещей, индустрия 4.0, big data, предиктивная аналитика, BIM-технологии проектирования, блокчейн, криптовалюты, нейросети, искусственный интеллект, виртуальная и дополненная реальность… Пока никто до конца не понимает, что, где и как делать. Но все отчетливо осознают: если не сейчас, то уже никогда.

Процессы диджитализации в нашей экономике стартовали не вчера и даже не позавчера. Но до недавнего времени государство не обращало на них особого внимания. Все изменилось в 2014 — 2015 годах, когда власть обнаружила, что в стране почти полностью утрачены компетенции в области «железа» и производства базового софта, в итоге масса госконтрактов уходит иностранным подрядчикам. Находиться в таком состоянии под санкциями — не самая приятная форма бытия. Целенаправленная поддержка отечественных разработчиков (низкие налоги, преференции при госзакупках, упрощение процедуры экспортных валютных сделок) потянула за собой цепочку преобразований. Их итогом стала разработка и принятие в июле 2017-го программы «Цифровая экономика РФ».

По данным Российской ассоциации электронных коммуникаций, доля цифровой экономики в ВВП РФ по итогам 2016 года составила 2,8% (в 2015-м — 2,3%). Речь о рынках и сегментах, в которых добавленная стоимость создается с помощью ИТ. В McKinsey чуть более оптимистичны и приводят показатель в 3,9%. Но тут же оговариваются: это кратно меньше, нежели у стран-лидеров. Так, показатель США — 10,9%, Китая — 10%, ЕС — 8,2%. Бразилия и Индия, с которыми традиционно принято сравнивать РФ, демонстрируют 6,2% и 5,5% соответственно. Аналитики McKinsey полагают, что эффект от цифровизации российской экономики к 2025 году может составить от 5 до 9 трлн рублей.

В то же время свежее исследование НАФИ и фонда «Сколково» протоколирует: большинство компаний традиционных секторов к диджитализации не готовы. Они получили всего 38 пунктов из 100 возможных (индекс учитывает развитость инфраструктуры связи, человеческого капитала, уровень автоматизации бизнеса, отношение к информбезопасности и опыт использования электронных услуг). Без разработки системы стимулов кардинально изменить положение дел в этом секторе вряд ли удастся.

Новая цифровая модель развития, ее эффекты, ограничения и вызовы стали одним из ключевых треков конференции «Регионы в фокусе перемен», организованной аналитическим центром «Эксперт», журналом «Эксперт-Урал» и Уральским федеральным университетом.

Взгляд власти

— Цифровизация экономики предполагает решение четырех масштабных задач, — полагает директор департамента соцразвития и инноваций Минэкономразвития РФ Артем Шадрин. — Первая — это выведение на принципиально новый уровень отечественной промышленности. Фактически мы стоим на пороге новой индустриальной революции. Внедрение концепции интернета вещей (Internet of Things, IoT) в производстве сравнимо с появлением парового двигателя или конвейера. IoT позволяет резко увеличить эффективность труда, сократить затраты на сырье, принимать максимально оперативные и взвешенные решения. Вторая задача — изменение системы госуправления. Цифра в корне меняет процесс предоставления услуг, повышает их доступность и качество, упрощает межведомственное взаимодействие. Третья — модернизация социальной сферы, развитие персонифицированной и телемедицины, инструментов ранней диагностики заболеваний, дистанционного образования и т.д. Наконец, четвертая задача — масштабирование непосредственно ИТ-сектора. На мой взгляд, мы недостаточно ему помогли, он остался недоинвестированным. Единственная реальная мера господдержки в данной сфере — льготы по соцплатежам.

От себя заметим, что льготы — это уже большой шаг вперед: без них рынку (особенно небольшим и начинающим игрокам) было бы очень туго. Но с точкой зрения МЭР о «недолюбленности» ИТ-компаний мы полностью согласны. Простой пример — поддержка экспорта. Сегодня всяческое содействие в выходе на зарубежные рынки оказывается только промышленникам. Сектор информтехнологий в подавляющем большинстве случаев должен справляться сам. Получается, к слову, неплохо: по разным оценкам, на 5 — 7 млрд долларов в год. Но, учитывая характеристики ряда продуктов и услуг, могло быть много больше.

— Очевидное узкое место цифровизации — кадры, — продолжает Артем Щадрин. — Минкомсвязи и Минобрнауки предпринимают отчаянные усилия для изменения ситуации. Они за два года на 70% увеличили контрольные цифры приема на ИТ-направления. Но этого все равно недостаточно (недавно глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин заявил, что для активной диждитализации экономики необходимо готовить 120 тыс. специалистов в области информтехнологий ежегодно, текущая цифра — примерно 50 тысяч. — Ред.).

Посыл федеральной власти в той или иной мере дошел до регионов. Так, в Пермском крае в ноябре прошла стратсессия будущего (как надеются чиновники) ИТ-кластера: игроки обсудили возможность кооперации и применения инструментов господдержки. Несмотря на то, что работа только началась, в Прикамье уже четко знают, чего хотят добиться к 2024 году.

— Ключевых показателя три, — комментирует первый заместитель министра информационного развития и связи Пермского края Игорь Никитин. — Во-первых, увеличение доли ИТ-сектора в ВВП региона с 2,5% до 4%. Во-вторых, рост числа занятых в области информтехнологий с 14 до 22 тыс. человек. В-третьих, вывод как минимум одного интегратора в топ-5 российских ИТ-компаний. Мы понимаем, что достижение этих точек потребует модернизации сферы образования, изменения регуляторной среды, выявления и распространения лучших практик в конкретных ИТ-сегментах (например, умных домов или робототехники).

В Свердловской области с 1 декабря возрождена структура, отвечающая за связь и ИТ. Правда, в формате департамента (в начале 2010-х в регионе функционировало целое министерство ИТ и связи, в Екатеринбурге активно обсуждалась идея создания ИТ-кластера, даже были сделаны первые шаги в этом направлении, но идеологи цифровизации покинули область, и инициативы, а за ними и министерство, схлопнулись).

По словам начальника управления ИТ и защиты информации правительства Свердловской области Дмитрия Леонтьева, в течение первого полугодия 2018-го у региона появится стратегия диджитализации экономики. Конкретных целевых показателей пока нет, но есть понимание необходимости увеличения числа выпускников по ИТ-специальностям и создания цепочки подготовки кадров от детского сада до вуза.

Взгляд бизнеса

Все мысли и чаяния ИТ-предпринимателей связаны исключительно с кадрами. По мнению председателя совета директоров ГК Naumen Александра Давыдова, отрасль информтехнологий сегодня осваивает ровно столько бюджетов, сколько может себе позволить. Из-за дефицита кадров она уперлась в потолок роста и больше чем на 15% в год увеличивать мощности пока не способна. Аналогичной точки зрения придерживается гендиректор компании «СКБ Контур» Дмитрий Мраморов. По его словам, первым приоритетом цифровизации должна быть кадровая политика. В текущих же документах она упоминается в числе прочих.

Александр Давыдов уверен, что кадровую политику в условиях развития цифровой экономики необходимо трактовать в расширительном смысле:

— Нужно принимать во внимание все последствия диджитализации. В прошлом году в России было автоматизировано около 500 тыс. рабочих мест, в трехлетней перспективе этот показатель достигнет миллиона, а в десятилетней — 4 — 4,5 млн мест ежегодно. И, если ничего не предпринимать, мы столкнемся с кризисом: на рынке одновременно возникнет переизбыток невостребованных специалистов и недостаток нужных. Если процесс не обуздать и не направить в правильное русло, он гарантированно приведет к негативным социальным последствиям. Центр цифровой экономики — отнюдь не машины и не роботы, а люди. И под это необходимо подстраивать всю систему. Например, мне кажется жизненно важным развитие сектора дополнительного ИТ-образования, нынешний размер которого исчезающе мал. В противном случае мы получим миллионы людей, незадействованных в народном хозяйстве.

Понимая всю важность кадрового вопроса, СКБ Контур, Naumen, ряд других ИТ-компаний, УрФУ и Свердловский областной союз промышленников и предпринимателей (СОСПП) запустили разработку стратегического проекта по модернизации системы образования. Он предполагает более тесное взаимодействие между отраслевыми игроками и университетом, изменение школьных программ, формирование в вузах подразделений, которые будут заниматься подготовкой ИТ-звезд.

Об экспорте ИТ-сообщество пока особо не задумывается. Точнее — об участии в этом процессе государства. По словам Дмитрия Мраморова, все существующие на данный момент инструменты поддержки для сектора информтехнологий нерелевантны. Но альтернативу предложить сложно.

— Я вижу пока только один вариант: дать компаниям возможность вырасти до локальных чемпионов, — рассуждает Мраморов. — После этого национальные рамки станут для них слишком тесными, и они сами начнут задумываться о глобальной экспансии. Мелким компаниям выйти на экспорт, с поддержкой или без, крайне сложно. Это очень большие венчурные вложения, которые для фирмы должны быть пассивом.

Эти слова подтверждает история Naumen, которая пыталась со своим решением по телефонии выйти на рынок Филиппин (там сосредоточено огромное количество колл-центров). Спустя несколько лет эксперимент был свернут. Теперь Александр Давыдов считает, что небольшим компаниям можно выйти на экспорт только гуртом, если государство выберет страну и скажет всем «фас».

Еще одна тема, волнующая ИТ-бизнес, — монополизация. Директор компании «Сумма технологий» Роман Рублевский вспоминает, что лет восемь назад у каждого региона был свой портал госуслуг. Руководители субъектов хвастались их функционалом, дизайном, работоспособностью. Но потом федерация назначила ответственным за направление Ростелеком и конкуренция умерла. То же может произойти в других сферах (например, образовании, здравоохранении, ЖКХ, отчетность в госорганы и т.д.). И уделом рыночных компаний станет реализация сервисов на базе единых платформ.

Любопытный момент. Мы ожидали от айтишников риторики, касающейся стимулирования спроса на продукцию отечественных компаний, протекционизма, заградбарьеров для иностранных компаний. Но всерьез этой темы так никто и не коснулся.

У бизнеса, не связанного с ИТ (вернее, пока не связанного, поскольку в цифровой экономике все будут вынуждены крепко дружить с информтехнологиями) идея диджитализации вызывает больше позитивных эмоций.

— Я уверен, что в Свердловской области необходимо создавать некие цифровые консорциумы, которые объединяли бы промышленные предприятия, работающие в той или иной сфере, и ИТ-компании, — заявил председатель комитета по промышленности и взаимодействию с естественными монополиями СОСПП Анатолий Сысоев. — Кроме того, нам нужно пересмотреть способы заключения договоров, переходить на электронную цифровую подпись и электронный документооборот. Иначе мы всегда будем отставать от конкурентов.

Директор ГК «Бергауф» (производство стройматериалов) Дмитрий Кнутарев называет самым интересным направлением для бизнеса решения на базе искусственного интеллекта. Его использование позволит компаниям агрессивно выходить на новые рынки, резко повысить эффективность разработки, продвижения и сопровождения товара. «В историю уйдут дистрибьюторы и большинство подразделений маркетолога. Их работу должны выполнять информационные технологии, — прогнозирует Кнутарев. — Мы крайне заинтересованы во внедрении новых ИТ-решений и открыты для пилотных проектов в облати индустрии 4.0».

Хотя опасения у производственников тоже присутствуют.

— Когда предприятия начинают говорить о логистических цепочках, метрологической достоверности и прочих значимых для них вещах, на лицах айтишников зачастую читается скука, — сетует замдиректора по внешним коммуникациям СРО Союз «Энергоэффективность» Мария Степанова. — Но этим двум мирам придется сойтись. Рассуждая о цифровизации, мы зачастую отталкиваемся от продукта, а не от целевой аудитории, не от рынков. Так мы, возможно, поднимем ИТ-сектор, но не получим новое качество экономики и жизни.

А финсектор (а вслед за ним и все посредники) вдруг осознал, что в ближайшем будущем он может оказаться никому не нужным.

— Развитие цифровой экономики приведет к дезинтермедиации. В общем смысле — это устранение посредников, — размышляет заместитель председателя Уральского банковского союза Евгений Болотин. — Зачем мне управляющая компания, если могу сдавать показатели прибора учета напрямую ресурсникам? Зачем мне РКО, если я могу перечислять деньги напрямую продавцу? И это реальный сценарий: ЦБ планирует в течение двух-трех лет перейти к удаленной идентификации физлиц, и все транзакции будут проводиться через удостоверяющий центр. Дезинтермедиация столкнется с гигантским сопротивлением. Но дело даже не в нем. Куда девать посредников, оставшихся не у дел? Кто возместит выпадающие налоговые доходы? Куда пойдут люди, которые там работали? Вот что надо обсуждать.

Взгляд вузов

Для высшей школы цифровизация открывает массу возможностей и одновременно порождает массу проблем. Первые связаны с новыми тематиками для исследований, вторые — с необходимостью подготовки ИТ-кадров в условиях неопределенности.

Завкафедрой Высшей школы экономики и менеджмента УрФУ Евгений Синицин:

— Пока никто не может четко ответить, что такое цифровая экономика, какие компетенции ей понадобятся. И в этих условиях мы должны готовить специалистов. Выпускников, нужных цифровой экономике, можно условно разбить на пять уровней. Первый — менеджеры, достаточно сильно разбирающиеся в ИТ, второй — прогрессоры, которые с помощью технологий могут изменить лицо компании. Третий — бизнес-аналитики, четвертый — data scientists и пятый — программисты и разработчики ПО. Не претендуя на истину и опираясь на проекты, в которых мне доводилось участвовать, я попытался понять соотношение потребности и предложения в ИТ-специалистах со стороны не ИТ-бизнеса. И вот что получилось. Программистов мы готовим почти в два раза больше, чем действительно нужно. Зато по всем остальным направлениям — дефицит. Самый жесткий — в сегменте data scientists и прогрессоров. Как готовить последних, мне самому до конца не понятно. Беда высшего образования заключается в том, что мы должны обязательно все описать, стандартизировать, да еще желательно высокие индексы цитируемости показывать. Но пора задаться вопросом, нужно ли все это цифровой экономике? Есть ощущение, что нет.

Безусловно, на цифровую экономику можно выделить еще массу взглядов — студентов, стартаперов, муниципалитетов и т.д. и т.п. Но мы полагаем, что разговор о масштабной диджитализации страны только начинается.

Справка:

Восемь задач властей в сфере цифровой экономики на 2018 год

1. Снять ключевые нормативные ограничения для развития, определить базовые правовые понятия и институты.
2. Разработать образовательные и профессиональные стандарты, требования к описанию компетенций цифровой экономики и запустить их пилотную версию.
3. Сформировать систему выбора перспективных направлений исследований и разработок в области цифровых технологий.
4. Создать нормативно-правовую среду, определяющую взаимодействие между участниками цифровых платформ.
5. Создать пилотную платформу для исследований и разработок по одному из направлений «сквозных» технологий.
6. Определить частотный ресурс для развертывания сетей 5G.
7. Утвердить генеральную схему размещения центров обработки данных.
8. Сформировать систему льгот и преференций, создающих условия для вложения частных инвестиций в информационную инфраструктуру.

Десять целевых показателей программы «Цифровая экономика РФ» к 2024 году

1. В стране появилось не менее десятка глобально конкурентоспособных технологических компаний, способных создавать платформенные решения для основных предметных областей экономики (в том числе для здравоохранения, образования и умного города).
2. Успешно функционируют не менее 500 малых и средних предприятий в сфере создания цифровых технологий и оказания цифровых услуг.
3. Количество выпускников с ИКТ-специальностями в вузах превышает 120 тысяч в год, выпускников, обладающих средними ИТ-компетенциями, — 800 тыс. человек в год.
4. 40% жителей страны обладает цифровыми навыками.
5. Число реализованных проектов в области цифровой экономики объемом не менее 100 млн рублей достигло 30.
6. Более десяти российских организаций участвуют в реализации крупных международных проектов (объемом не менее 3 млн долларов) в рамках научно-технического сотрудничества в области цифровой экономики.
7. Доля домашних хозяйств, имеющих доступ в интернет со скоростью 100 мбит/с и выше, достигла 97%.
8. Во всех миллионниках развернуты сети 5G.
9. 75% субъектов используют стандарты безопасного информационного взаимодействия государственных и общественных институтов.
10. Через иностранные серверы маршрутизируется только 5% внутреннего сетевого трафика рунета.

Дополнительные материалы:

Будущее без дыма

Создание продуктов с пониженным риском для здоровья является неотъемлемой составляющей цифрового будущего. Они могут изменить жизнь миллиардов людей. Но их разработка требует масштабных инвестиций и мощных интеллектуальных затрат. А рыночный успех во многом зависит от действий государства, считает вице-президент региона Центр компании «Филип Моррис Сэйлз энд Маркетинг» Татьяна Галивонджян

— До недавнего времени табачная отрасль воспринималась всеми как одна из самых консервативных и традиционных индустрий. Размер этого рынка огромен (по прогнозам Всемирной организации здравоохранения, в обозримом будущем более миллиарда человек будут продолжать курить), но на протяжении долгого времени его большие возможности не конвертировались в принципиально новые продукты.

Компания Philip Morris International (PMI) задумалась на тем, можно ли кардинально снизить риск от курения, и примерно десять лет назад начала инвестировать в фундаментальные исследования и разработки в этой области. Сегодня мы можем заявить: наша цель — построение будущего без сигаретного дыма. Для рынка — это по-настоящему революционная идея. Ее реализацией в компании занимаются около 400 ученых, инженеров и других специалистов в области исследований и разработок. R&D объединяет 30 научных и технических дисциплин, включая материаловедение, бытовую электронику, клиническую медицину и системную токсикологию. В исследованиях мы активно используем матмоделирование и методы big data. Без них нам бы не удалось проанализировать весь массив получаемых данных и правильно интерпретировать результаты.

С середины 2000-х компания получила более 2 тыс. патентов, относящихся к продуктам пониженного риска и подала почти 4 тыс. патентных заявок на новые разработки (в 2017-м PMI по количеству поданных патентных заявок в ЕС заняла 63 место в топ-100. — Ред.). Объем инвестиций в фундаментальные исследования, научное обоснование и разработку инновационных продуктов к настоящему моменту превысил 3,5 млрд долларов.

Мы разработали целый портфель бездымных продуктов. Все они образуют аэрозоль, в котором уровень содержания вредных и потенциально вредных веществ значительно снижен по сравнению с сигаретным дымом. Наш флагман — IQOS, электрическая система нагревания табака, используемая с табачными стиками. Исследования Philip Morris показали, что уровень вредных веществ в аэрозоле, образующемся в результате использования табачных стиков с IQOS, в среднем на 90 — 95% ниже, нежели в дыме сигареты. Клинические испытания продемонстрировали: вредное воздействие на совершеннолетних курильщиков, переключившихся с сигарет на систему IQOS, используемую с табачными стиками, было близким к показателям курильщиков, которые отказались от потребления табака совсем.

По нашим данным, на потребление табачных стиков с IQOS, который продается в более 30-ти странах мира, перешли уже почти 4 млн человек. А например, в Японии, где продукт был запущен всего три года назад, доля табачных стиков, используемых с системой нагревания табака IQOS, на рынке по итогам третьего квартала 2017-го составила 14,6%.

Инновационное направление получит активное развитие и в России. Руководство PMI приняло решение о запуске производства табачных стиков для системы нагревания табака на производственной площадке «Филип Моррис Ижора» в Ленинградской области. Инвестиции в проект оцениваются в 2,5 млрд рублей.

Что для нас важно, так это продуктивное взаимодействие с государством. Для новой категории продуктов пониженного риска очень важно иметь сбалансированное государственное регулирование, отличное от законодательства, действующего в отношении сигарет, и основанное на научно подтвержденных данных о потенциале таких продуктов к снижению вреда для здоровья совершеннолетних курильщиков и перспектив для улучшения общественного здоровья в целом.

Жилищно-коммунальное доверие

Переход от аналоговых к цифровым способам управления коммунальной энергетикой приведет к революционным изменениям в области потребления ресурсов, уверен директор проектов макрорегионального филиала «Урал» компании «Ростелеком» Владислав Сюркаев

— В модели цифровой экономики должен присутствовать набор отраслей-потребителей, заинтересованных во внедрении технологий в сочетании с системами интеллектуального управления. В России одной из таких отраслей, очевидно, является коммунальная энергетика. Уверен, что диджитализация этой сферы позволит вывести ее на принципиально новый уровень развития.

Сегодня ситуацию в этом секторе едва ли можно назвать благополучной. Его то и дело сотрясают конфликты. О доверии между поставщиком и потребителем говорить не приходится, о полном учете и эффективном расходовании ресурсов — тоже. Частных инвесторов привлечь в такой бизнес крайне сложно.

Кто может выступить драйверами цифровизации коммунальной энергетики? В первую очередь ресурсоснабжающие организации (РСО), для которых чрезвычайно важно понимать, в каком объеме и какого качества услуги они предоставляют, в каком состоянии находятся сети, каков объем потерь, какой результат дали мероприятия по энергоэффективности. Все это в конечном счете влияет на маржинальность бизнеса, ценообразование и тариф.

И второй драйвер — жители, которые не хотят ползать за показателями в кладовку или под раковину, стремятся экономить и требуют справедливости с точки зрения оплаты услуг ЖКХ. Цифровизация способна удовлетворить все эти потребности.

В основу решения, которое мы сегодня предлагаем для коммунальной энергетики, положена концепция интернета вещей. Она предполагает автоматизированный сбор и хранение показаний всех приборов. Вариантов подключения датчиков к домашнему интернету на данный момент разработана масса. Вопрос в том, сколько потребитель готов за это платить. Люди не видят ничего страшного в том, чтобы отдавать сотовому или фиксированному оператору по 500 — 700 рублей в месяц. Но я уверен, что за сдачу показаний никто эту сумму платить не захочет, вот 50 — 70 рублей со всех приборов учета, установленных в квартире, — другое дело.

И это глобальный вызов для телеком-компаний, которые годами создавали интернет людей и для которых главным конкурентным показателем был объем информации, переданный за единицу времени. В эру интернета вещей необходимо создавать сети совершенно иной топологии с совершенно иной себестоимостью. Мы считаем, что наиболее перспективным для коммунальной сферы России является открытый беспроводной стандарт LoRaWAN, который дает неоспоримое ценовое преимущество по сравнению с GSM/GPRS и позволяет в течение десяти лет получать сигнал от датчика с батарейкой АА.

Продукт Ростелекома не ограничивается оборудованием и сетями. Компания готова взять на себя сбор данных на всех этапах производства, потребления ресурсов и стать независимым оператором энергоданных. Это позволит сделать коммунальную энергетику максимально прозрачной и принесет на рынок долгожданное доверие.