Граница цифры
Интернет вещей
Директор проектов макрорегионального филиала «Урал» компании «Ростелеком» Владислав Сюркаев о том, как примирить интернет вещей с человеком
— Владислав, у термина «интернет вещей» (Internet of Things, IoT) есть масса определений. Что вы вкладываете в это понятие?
— Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к истории интернета. Изначально он создавался как пространство для общения людей. И вся логика его развития была подчинена этой парадигме, ставка делалась на информацию, которая могла воздействовать на органы чувств.
Однако с начала 2000-х число подключенных к сети устройств начало расти по экспоненте. Всего за восемь лет их количество превысило население планеты. Стало понятно, что «вещам», как и людям, нужна среда для взаимодействия. Собственно это осознание и вылилось в концепцию IoT. Она предполагает, что любой предмет в перспективе сможет накапливать, передавать и в каком-то виде анализировать информацию. Это экосистема для налаживания контакта между машинами.
При этом мы уверены, что интернет людей и интернет вещей должны строиться по разным принципам. Одно дело передавать аудио и видео, другое — команду в двоичном коде. Зачастую для организации IoT-сети не требуется широких каналов. И если в человеческом измерении мы говорим о необходимости внедрения LTE или 5G, то в машинном мире в большинстве случаев достаточно и GPRS.
— Тем не менее существенная часть экспертов утверждает, что без сетей пятого поколения «интернет вещей» не взлетит. В пример они приводят машины с автопилотом, где задержка в долю секунды может привести к катастрофе.
— Это доказательство того, что говорить в общем об интернете вещей не имеет смысла. У этой концепции есть масса сфер применения. Сбор данных со счетчиков воды и газа, управление автомобилем или анализ событий, снимаемых камерой видеонаблюдения, — совершенно разные задачи. Зачем системе, отправляющей данные о потреблении ресурсов в управляющую компанию, 5G? Это даже не килобайты информации.
При внедрении IoT-решений мы должны учитывать один очень важный психологический момент. За свое присутствие в сети человек готов отдать и 400, и 500 рублей в месяц. Быть может, он готов платить те же деньги за автопилот, но за подключение чайника, холодильника или электросчетчика — вряд ли. Потому, например, бытовые IoT-системы должны стоить относительно дешево.
— Когда вы формулировали свое понимание IoT, то говорили о накоплении, передаче, анализе информации, но не о принятии решений. Вы думаете, машины на это не способны?
— Этот вопрос сразу порождает в голове образ сети «Скайнет» из фильма «Терминатор». Если бы вы задали мне его в 1991-м, я бы точно ответил, что принятие решений машиной в принципе недопустимо. Сейчас, конечно, моя точка зрения несколько изменилась. Однако я до сих пор уверен, что цифровая среда должна иметь четкую границу. «Вещи» не должны полностью заменять людей в процессах, связанных с нацбезопасностью, оружием и здоровьем, их только в формате шутки можно допускать до синтезирования звуков и стихов. Не надо переводить в двоичный код все ранее написанные книги и разрушать библиотеки.
— Один из ключевых вызовов развития интернета вещей (по крайней мере, в России) — социальный. В теории IoT может привести к сокращению рабочих мест и вымиранию ряда профессий. Вы разделяете эти опасения?
— Значение этого риска, на мой взгляд, преувеличено. История до сих пор не знала примеров индустриальных революций, которые привели бы к сокращению рабочих мест. Развитие отрасли интернета вещей потребует участия миллионов
высококвалифицированных специалистов.
IoT, искусственный интеллект, роботизация — все это, безусловно, серьезно повлияет на структуру занятости. Процессы по отслеживанию состояния агрегатов, по наблюдению за территорией, по агрегации и передаче данных, грязные, опасные, рутинные, низкоинтеллектуальные операции должны быть закреплены за машинами. И в этом нет ничего страшного. В конце концов, когда железная дорога заменила кучеров, никто не умер.
Мне кажется, глобальная проблема во взаимоотношениях вещей и людей заключается в другом — на фоне интеллектуального роста устройств может начаться интеллектуальная деградация человечества. Зачем думать, если это может сделать машина? Но мы должны четко понимать, что в момент, когда машина начнет превращаться в подобие разумного существа, в личность, нам по уровню развития лучше бы оказаться на пару ступеней повыше. И это гигантский вызов для нашей системы образования.
— Давайте к позитиву. К каким положительным экономическим эффектам приведет распространение IoT?
— Ключевой эффект — резкое повышение прозрачности всех процессов. За счет понимания, как и что мы используем, сколько и чего мы тратим, можно на порядок снизить себестоимость производства и увеличить его продуктивность. Например, датчики на узлах станков, отслеживающие их состояние, позволяют создать предиктивную модель износа и избежать остановки выпуска товаров из-за поломки оборудования. Анализ передвижения комбайнов по полю позволяет создать оптимальную навигационную модель и экономить топливо. Лорд Кельвин как-то сказал: то, что нельзя посчитать, невозможно улучшить. Информация сегодня превращается в один из главных инструментов создания добавочной стоимости.
— В каких направлениях в области интернета вещей двигается Ростелеком?
— Мы идем в двух направлениях. Первое — создание единой платформы, которая будет являться центром накопления информации для разных отраслей. Ее задача — помогать принимать решения. Второе — мы пытаемся «бросить взгляд за розетку» и сделать максимально прозрачной сферу ЖКХ.