Временно трудоспособны

Уральский рынок труда

Пока рынок труда относительно стабилен. Удержать рост социальной напряженности на некоторое время могут субсидии на поддержку занятости работников, находящихся под угрозой увольнения. Но кардинально проблему это не решит

8 апреля Межведомственная рабочая группа при правительстве РФ одобрила проект программы дополнительных мероприятий по снижению напряженности на рынке труда Свердловской области в 2015 году. «Это позволит привлечь в областной бюджет федеральные субсидии на поддержку предприятий, которые стараются сохранить рабочие места и имеют свои программы развития», — сообщили в областном правительстве. Общий объем финансирования — 179 млн рублей, в том числе 152 миллиона — субсидия федеральной казны, остальное — средства бюджета Свердловской области.

Директор департамента по труду и занятости населения Свердловской области Дмитрий Антонов сообщил: о возможностях предоставления федеральной помощи проинформированы более 450 предприятий региона, подано большое число заявок, но лишь часть компаний соответствовала федеральным критериям — имела программы развития производства и проекты импортозамещения. В итоге на поддержку могут рассчитывать только шесть: НПК «Уралвагонзавод» (УВЗ), Камышловский электротехнический завод, режевское предприятие «Элтиз», Ревдинский завод светотехнических изделий, Сухоложский огнеупорный и Ирбитский химико-фармацевтический заводы.

В целом правительство РФ готово выделить 52,2 млрд рублей из федерального бюджета на субсидирование программ занятости в регионах: обеспечение временной занятости уже уволенных, тех, кто может попасть под сокращение, профессиональную переподготовку, стимулирование занятости молодежи и социальной занятости инвалидов. Российские регионы выстроились в очередь. Но для решения проблем на рынке труда этого недостаточно.

Два пишем, четыре — в уме

Спад в экономике в 2014 году, по официальной статистике, пока не привел к осязаемой напряженности на рынке труда, как в 2008 — 2009 годах (см. ниже Дополнительные материалы: «Болезнь нового года»).

Ситуация, например, в Башкирии, по словам председателя Федерации профсоюзов республики Амирхана Самирханова, не критична: если на 1 апреля 2009 года численность официально зарегистрированных безработных составляла 50 тыс. человек, а уровень безработицы 2,4%, то сегодня это — 25,9 тыс. человек и 1,31% соответственно.

Причина в том, что в 2009 году у бизнеса еще не было понимания, что во время кризиса нужно делать сначала, а что потом. Реагировали по факту. За последние пять лет выработан определенный алгоритм действий. Как рассказывает заместитель председателя Федерации профсоюзов Свердловской области Алексей Киселев, в случае падения рыночных цен на продукцию или спроса (на 20% и больше) запускают первый «тревожный» пакет: останавливают прием на работу, выплаты по льготам, рост зарплат, убирают вакансии, перемещают сотрудников внутри компании. «Этот пакет сработал в течение 2014 года, поэтому и всплеска социальной напряженности по статистике не видно», — поясняет Алексей Киселев.

Второй момент: в рамках сокращений в первую очередь стараются высвобождать пенсионеров.

— На «Уральской стали» в 2014 году не было социального напряжения, потому что уволили в основном пенсионеров. При этом все ушли по соглашению сторон, — приводит пример заместитель председателя Федерации организации профсоюзов Оренбургской области Ярослав Чирков.

— Кризис 2008 — 2009 годов научил промышленные предприятия взвешенно планировать численность штата и работать над снижением издержек, — итожит исполнительный вице-президент Свердловского областного Союза промышленников и предпринимателей Татьяна Кансафарова. — Снижение численности занятых в экономике Свердловской области с 2,06 млн человек в 2009 году до 2,03 млн в 2013 году при росте ВРП за аналогичный период почти в два раза (с 825,3 млн до 1,59 млрд рублей) говорит о существенном росте производительности труда.

2015-й, однако, начался без оптимизма: из региональных центров занятости стали поступать тревожные сигналы о том, что бизнес готовит новые увольнения. Работодатели Челябинской области заявили о предстоящих до сентября сокращениях почти 8 тыс. работников (в том числе более 5 тысяч на ООО «ЧТЗ — Уралтрак», входящем в УВЗ). В Свердловской области в течение года 42 организации намерены уволить 3,04 тыс. работников. В Пермском крае под риском увольнения находится 5,9 тыс. сотрудников (наиболее крупные высвобождения планируются в машиностроении), в Оренбургской области — 5 тыс. человек, в Башкирии — 5,5 тысячи.

По словам Татьяны Кансафаровой, высвобождение проходит на предприятиях, которые либо зависят от мировой конъюнктуры или естественных монополий, либо не могут справиться с резким увеличением себестоимости продукции по таким статьям, как стоимость комплектующих, сырья, оборудования, а также заемных средств в результате подъема процентных ставок по кредитам.

В СПП Челябинской области отмечают, что машиностроение и металлургия, например, испытывают проблемы в отношениях с госкомпаниями: госхолдинги требуют снижать закупочные цены (на 10% и более), предоплату не делают, при этом платят с отсрочкой, которая растягивается на несколько месяцев. «С госхолдингами не повоюешь, особенно когда до 70% продукции поставляется в их адрес», — посетовал один из челябинских промышленников.

Большие увольнения идут не только в промышленности. Болезненно реагируют на кризис банковский сектор, страховые компании, туристические фирмы, рекламные агентства, отмечает заместитель председателя Федерации профсоюзов Челябинской области Олег Екимов. Напряженная ситуация и в секторе авиаперевозок: «Из-за кризисной ситуации в отрасли авиакомпания Orenair уже уволила около 400 человек — это треть коллектива. Кого-то могли бы взять в Аэрофлот, но тот сам заявляет о сокращениях», — рассказывает Ярослав Чирков.

Пока предприятия чаще увольняют сотрудников подразделений, непосредственно прибыли не приносящих, но имеющих бюджет затрат: это PR, рекламные, кадровые, юридические и экономические службы. Квалифицированный рабочий менее уязвим.

Обеспокоенность профсоюзов вызывает показатель, который многие специалисты считают более объективным индикатором состояния рынка труда, — уровень скрытой безработицы. Он учитывает сотрудников, переведенных на неполный рабочий день или отправленных в отпуска по требованию работодателей. Так, по данным региональных федераций профсоюзов, число работающих в режиме неполной занятости в Башкирии достигло 6,99 тыс. человек, в Свердловской области — 13,6 тысячи. Хотя, отмечает Олег Екимов, промышленные предприятия нередко перестраховываются и предупреждают работников о предстоящих увольнениях, а потом переносят сроки или вовсе отзывают уведомления.

Признать проблему

— Есть определенные макроэкономические сложности в России, на которые мы объективно влиять не можем, можем только наблюдать. Если они не решатся — возникнет угроза массовых сокращений, — отмечает министр промышленности Свердловской области Андрей Мисюра. — Нет смысла давить на собственника и требовать во что бы то ни стало держать людей. Мы сами прекрасно понимаем риски. Наша задача — вмешаться в ситуацию в адресном порядке. Если ситуация объективно требует высвобождения персонала, то мы не можем препятствовать этому. Тогда на уровне антикризисного штаба областного правительства включаем другие ресурсы: переобучаем людей под нужды рядом работающих предприятий, создаем новые рабочие места на территории либо организуем временную занятость. В конце концов, в рамках антикризисного плана предусмотрены субсидии на реализацию дополнительных мероприятий, направленных на снижение напряженности на рынке труда.

Программы дополнительных мероприятий по снижению напряженности на рынке труда, которые сегодня регионы активно защищают в Минтруде РФ, — один из инструментов, который может сгладить ситуацию.

— Организация временной занятости в 2015 году существенно отличается от антикризисных мероприятий 2009 — 2010 годов, когда активно использовали общественные работы, — говорят в Департаменте по труду и занятости населения Свердловской области. — Работодателям, имеющим программы развития производства, будут предоставлены субсидии на частичное возмещение затрат на зарплату трудоустроенного на временную работу гражданина. При этом временные работы должны быть направлены на обеспечение реализации программы развития производства, а не на любые подсобные работы.

— По нашим расчетам, принятие такой программы в значительной степени поможет стабилизации ситуации на рынке труда и снижению социальной напряженности в республике. Вместе с реализацией в Башкирии других инвестиционных проектов это позволит удержать уровень общей безработицы в пределах 5,8%, регистрируемой — 1,4%, — полагает Амирхан Самирханов.

Второй инструмент, который может повлиять на ситуацию, — возврат к практике общественных работ. Они показали себя с хорошей стороны, особенно когда финансирование шло из федерального бюджета по линии службы занятости. Были ситуации, когда по окончании работ людей все равно увольняли, так как требовалось сокращать затраты и не нужно было производить продукцию в прежних объемах. Но есть и примеры грамотного использования этого механизма. Алексей Киселев:

— На УВЗ из 30 тыс. работающих на производстве (по численности это маленький город) можно было занять только 5 тыс. человек. Остальных отправили на общественные работы. Они мели, убирали, ремонтировали. Проработав так три-четыре месяца, бизнес не понес убытков, так как не отправил людей в вынужденные отпуска с сохранением двух третей среднего заработка. А когда нашли заказы (пусть и с помощью государства), то очень быстро запустили производство, потому что не нужно было набирать персонал с нуля. А если бы уволили людей, то просто потеряли бы заказы и рынки сбыта.

По неофициальной информации, вопрос о возобновлении практики общественных работ на предприятиях в моногородах и на градообразующих предприятиях, потерявших рынки, уже обсуждается в министерстве труда РФ. Какой механизм будет применен и какой объем средств выделен, пока не ясно: средства в федеральном бюджете не предусмотрены.

В Союзе промышленников и предпринимателей Челябинской области идею поддерживают. И напоминают: в 2009 году действовала также программа, по которой предприятия, переобучающие высвобождающийся персонал (тогда использовалась формулировка «работники под угрозой увольнения»), получали из бюджета компенсацию части затрат на обучение. Речь шла о 6 — 8 тыс. рублей на каждого работника. По мнению исполнительного директора СПП Челябинской области Александра Гончарова, эта поддержка была важна как в материальном плане (позволила немного сократить затраты), так и в моральном: бизнес не чувствовал себя брошенным в условиях ощутимого давления (с одной стороны — неблагоприятных экономических условий, с другой — регионального правительства, требующего еженедельных отчетов, в том числе по персоналу).

Как отмечает Олег Екимов, предприятия в отношении увольнений ведут себя осторожнее, чем в 2009 году: «Практика показала, что людей уволить можно, а вот вернуть при улучшении экономической конъюнктуры проблематично. На многих предприятия сейчас наблюдается нехватка рабочих рук, по сути, кадровый голод».

Теоретически еще одним эффективным инструментом могло бы стать развитие внутриобластной и внутрироссийской трудовой миграции (см. «Теща прокормит»). Оренбургские промышленники отмечают: когда Бузулуктяжмаш уволил из-за кризиса в 2014 году весь персонал (700 работников), власти вдруг вспомнили, что там был уникальный литейный цех, сотрудники которого пригодились бы в соседнем Орске. Но у предприятия нет средств, чтобы перевести туда людей, а в стране нет условий для трудовой миграции. Попытки металлургических холдингов в последние несколько лет вывести людей с закрывающихся производств в моногородах Свердловской и Оренбургской областей на работающие активы в других регионах также не увенчались успехом. «Понятно, такому переезду мешает психологический барьер — историческая оседлость. Но что предложили сотрудникам Богословского алюминиевого завода взамен? Богучаны в Красноярском крае, куда идет одна узкоколейка, асфальт деревянный, грязь по колено, школа и детсад не запущены», — приводит пример Алексей Киселев.

Нужно быть готовым к тому, что субсидии и общественные работы — лишь временные меры, которые позволят улучшит статистику, но не окажут реального влияния на ситуацию. «Когда поставили промышленников в жесткие условия санкций и низких цен на нефть, все поняли, что жили еще с советского времени на широкую ногу, что не нужно такое количество людей для производства, нужно меньше. Понятно, что экономика должна быть эффективной. Вопрос только один — куда деть теперь те 20 — 30% работников, которые заняты на этих неэффективных рабочих местах», — говорит один из пермских предпринимателей. Новый всплеск безработицы может иметь отложенный характер. По оценкам СПП Челябинской области, «период экономической турбулентности» в стране будет продолжаться еще два-три года.     

Дополнительные материалы:

Болезнь нового года В ноябре 2014-го на крупных и средних предприятиях Урала и Западной Сибири стали массово резать зарплаты. С 2015-го начались сокращения персонала Официальный Росстат критических всплесков безработицы на Урале и в Западной Сибири не фиксирует: значение зарегистрированной безработицы в среднем по десяти субъектам федерации, формирующим наш макрорегион, на начало 2014 года составляло 1,05% от уровня экономически активного населения, по результатам февраля-2015 — 1,18%. Рост в 0,13% драматичным не считается. Заметим, что он почти полностью пришелся на начало 2015 года; в 2014-м уровень занятости практически по всем уральским территориям был стабилен. Региональные вариации: минимальный показатель в Югре и на юге Тюменской области — около 0,5%, максимальный — 1,8% в Пермском крае. Несмотря на то, что разброс в приведенных показателях составляет три с половиной раза, при столь небольших значениях самого показателя это малосущественно. Наибольшую динамику показатель продемонстрировал все в том же Пермском крае: в январе-2014 официальный уровень безработицы здесь был 1,54%, в феврале-2015 — уже 1,8%. Стабильнее всего юг Тюменской области и Югра, а также Удмуртия. Ситуация обретает более резкие черты, если обратить внимание на динамику среднесписочной численности занятости на крупных и средних предприятиях Урало-Западносибирского региона. В сравнении с началом 2014 года к концу 2015-го значение этого показателя в среднем упало на 2,2 — 2,3%. Казалось бы, изменение в пару процентов — тоже не бог весть какая трагедия, но, во-первых, это на порядок большая амплитуда, чем динамика официальной безработицы, а во-вторых, эти 2,2% — это 155 тысяч высвободившихся работников на территории Уральского макрорегиона. Развитие этого показателя имело понижательный тренд на протяжении всего рассматриваемого периода, однако динамика не была равномерной: присутствовали два скачка. Первый был зарегистрирован в начале 2014 года — численность занятых резко упала, однако показатель существенно откорректировался в марте-апреле того же года. Второй провал начался с декабря 2014 года с резким обострением в феврале 2015-го: разница между январем-2015 и февралем-2015 составила 45 тыс. человек. В 2015 году, однако, коррекции по предварительным оценкам не последует. Численность занятых на крупных и средних предприятиях сокращалась по всем территориям нашего макрорегиона, однако разброс наблюдался значительный. Стабильнее всего себя чувствовали все те же области: на Ямале, например, сокращение с января 2014 года к началу весны-2015 составило 4 тыс. человек, в Югре — 8 тысяч. Круче всего зарезали штат в Оренбургской области, на Среднем Урале и в Прикамье — минус 24 — 26 тыс. занятых за чуть более чем год. С небольшим отставанием за ними следует Челябинская область — минус 21,7 тыс. человек. Однако заметим, что среди регионов с резко возросшей безработицей ни Свердловская, ни Оренбургская области не значатся. Как появилась наблюдаемая рассинхронизация? Почему регионы, сократившие численность работающих на самую большую величину (как в абсолютных, так и в относительных значениях), не показали прироста безработицы? Полноценный ответ на эти вопросы дать проблематично. Во-первых, можно предположить, что часть увольнений происходила среди работников пенсионного возраста (их доля в структуре занятости Свердловской области велика). Во-вторых, подобный эффект может наблюдаться, когда сокращаются рабочие места, замещаемые работающими вахтовым методом — высвободившийся персонал встает на учет по месту прописки, а это зачастую другой регион. Однако много неясностей может скрываться и в методике и процедуре учета безработных. Также обратим внимание на сокращение заработных плат. В целом по 2014 году динамика денежных довольствований населения не угрожающая: несколько хуже, чем в 2013-м, но все равно положительная. А вот в отчетности за последние месяцы ушедшего года экономия на занятых прослеживается со всей очевидностью: массово резать зарплаты принялись с октября, причем популярность этого метода оптимизации в начале 2015 года только усиливалась. Передовики — Курганская и Свердловская области, Пермский край: сокращение реальных зарплат по крупным и средним предприятиям по 11 — 13%.