Механизмы неявного значения

Федеральная и региональные власти активно обсуждают строительство нового института межнациональных отношений. Говорят о разных подходах к национальной политике, в том числе о советском опыте. Но предпочтение отдается формированию мультикультурализма - самостоятельному развитию в одном государстве нескольких этносов и сосуществованию в качестве государственного двух и более языков (Швейцария, Бельгия, Канада). О крахе этой модели в Европе уже заявляли французский президент Николя Саркози, британский премьер-министр Дэвид Кэмерон, германский канцлер Ангела Меркель. По их мнению, она не справилась с задачей по интеграции мигрантов. Российскую власть это не смущает. На Госсовете в Уфе прозвучало намерение рассматривать эту модель как базовую для строительства новой национальной политики.

- Азат Тагирович, насколько для России применим западный подход к выстраиванию межнациональных отношений?

- Чаще приводят в пример, к сожалению, США. Калька с американского образца строительства нации совершенно нам не подходит. Американская нация изначально формировалась как нация иммигрантов, я не считаю осколки коренного населения, загнанного в резервации. В России все по-другому! У нас союз коренных народов, отличающихся путями этногенеза. Эти народы имеют свои анклавы и вовсе не смешиваются в единую массу. Для нас башкир или татарин - это не только происхождение, это сформировавшаяся идентичность. Слепо копировать чужой опыт - абсурд.

На особом положении

- Зато у нас схожая ситуация с Великобританией, которая, как известно, состоит из формально равноправных королевств - Англии, Шотландии, Северной Ирландии. Плюс княжество Уэльс...

- Совершенно верно. Мы часто приводим эту аналогию, предлагали ее, например, на прошедшем президиуме Госсовета по межнациональным отношениям в Уфе. Этот опыт у нас почему-то упускают. А посмотреть есть на что. Там имеется, например, шотландский парламент, естественно, он опирается на свою историю, идентичность. Имеется Ассамблея Великого княжества Уэльс. Но при этом, обратите внимание, нет английского парламента. То есть нация, которая является укрепляющей в этом союзе, по инициативе которой этот союз заключен, носитель не столько этнической, сколько гражданской идентичности, своего парламента не имеет. Потому что в отличие от других, ей бояться ассимиляции и ущемления своих прав не приходится. Поэтому британский парламент является одновременно и английским. Речь действительно идет о равноправии. А когда у нас говорят, мол, русских 80% в России, поэтому страна по западным меркам должна быть мононациональной, явно не учитывают тот же британский опыт. Там шотландцев, например, в процентном соотношении значительно меньше, чем у нас «нерусских», но есть Шотландия.

А лучший опыт - наш собственный. Никогда у нас не было «россиян башкирского происхождения», у нас башкир был башкиром и одновременно россиянином. Понимаете? И не только в советское время.

- Вы о привилегиях, которые башкиры получили при вступлении в Россию?

- Оно ими обусловлено, без соблюдения этих прав они просто не вписывались в Россию. Последним памятником автономности башкир в империи стало Башкирское войско. Было царство Польское, было Великое княжество Финляндское, а было войско Башкиро-мещерякское. Права вольных башкир существенно отличались от прав государственных крестьян, не говоря уже о крепостных. Все изменилось к худшему на рубеже веков, когда Россия, как и сейчас, пошла по пути форсированной догоняющей модернизации. Войско распустили еще в 1865 году. В начале ХХ века в России, как и сейчас, пытались создать единую нацию россиян. Петр Столыпин говорил мусульманам: «Пропитайтесь сначала русским цементом, господа!». Мусульмане отвечали: «Тогда мы уйдем в Турцию!». А думские политики им: «Ну и уходите!». Высокомерие привело к распаду империи. Конечно, это была не единственная причина. Но как только сработали другие, сразу появилась национальная рознь - и страна распалась. Созданная по результатам гражданской войны система автономий, национально-территориальных республик потому и была настолько прочна, что создавалась на целой системе исторических компромиссов. Она 70 лет (а теперь получается уже 90) держала страну. Автономии, заметьте, были разные: крупные союзные республики, затем автономные республики, у них уже прав чуть меньше. Далее автономные округа у совсем маленьких народов, которым даже кадров не хватит, чтобы укомплектовать элементарные структуры, но им тоже нужно право на самоопределение. И все это формировалось на единой объединяющей идеологии с одной культурной матрицей, в том числе с русской классикой, русским языком. Обращаю внимание, что систему территориального устройства Советского Союза высоко ценил изгнанный из СССР основатель мировой социологии Питирим Сорокин.

Автономия как право

- Чем она была хороша?

- Эта система есть великий исторический компромисс между правом на самоопределение и единством страны. Как это совместить? Было найдено гениальное решение - право на самоопределение реализовано в форме автономной государственности в составе единой идеократической державы. К примеру, Башкирия в середине России полностью как государство существовать не может, то есть тянет только на автономную государственность. Но ведь она реализовала свое право? Реализовала! Добровольно? Добровольно! Не идеально, по мере возможного, в кровавом и трудном поиске меры этого возможного. Но в истории по-другому не бывает.

Сталин, основатель этой системы, так дело и объяснял: «Большевики за право самоопределения народов вплоть до отделения! Но то, что я признаю это право для данной нации, еще не означает, что я заставляю ее это сделать». Вот и на практике было сделано так, чтобы страна опять вернулась в единую систему. Она вернулась, потому что на этом компромиссе люди помирились. Они вполне могли реализоваться, в том числе реализовать право на самоопределение своей нации, право на развитие ее «высокой культуры», одновременно являясь лояльными гражданами Советского Союза. Одно подкрепляло другое. Государственные и партийные структуры автономий, национальная литература, СМИ, театры, воинские части - все это были социальные лифты, площадки для творчества, где пассионарные представители этнонаций реализовали себя вместо ухода в сепаратизм, ставший бессмысленным. Генерал Кусимов был ярко выраженным советским человеком, и именно поэтому он национальный башкирский герой. То же у татар или чеченцев. Мы знали, что у нас есть русские, евреи, грузины, татары, это знание признавалось всем, вплоть до графы в паспорте, но при этом национальность никогда не была главной. Люди, для которых национальность являлась главной, выглядели маргинально. Считалось что национализм - для убогих. Вот это и был хороший образец. Именно про него вспомнил Владимир Путин, когда разбирали события на Манежной площади. Система сосуществования автономий и России продолжает работать, потому что основана на истории.

То есть следует укреплять российскую общегражданскую идентичность. Можно сказать даже - гражданский национализм, но только исходя из уже существующих этнонациональных идентичностей и их оформления в республиках. И не надо говорить, что одно другому противоречит. 90 лет не противоречило, а теперь вдруг будет. Происходят конфликты, но они возникают совершенно по другим поводам. Русские в Москве против того, чтобы существовали чеченцы? Нет! Но не надо лезгинку танцевать там, где не положено. Чеченец должен знать, что именно в составе России у него есть дом - Чечня. Но при этом он свой, гражданин, земляк по всей России - увы, пока в идеале, конечно. Башкир знает, что именно в составе России у него есть свой Башкортостан. И если его не будет, тем самым исчезает неписаный договор о лояльности (о Конституции я уже не говорю). Раз нам не дают самоопределяться в составе России, никто не сказал, что мы не должны самоопределяться по-другому. Так что замены республикам в плане сохранения единства страны просто нет.

- Хотите сказать, что в Башкирии возможны события, подобные произошедшим на Манежной площади?

- Знаете, это разные вещи. У нас конфликтность если и возникнет, то совершенно иного типа. Я наблюдал обсуждения событий в Москве, самые горячие какие только были в Уфе, и могу сказать: Манежка воспринята у нас очень вяло. Люди говорили об этом как бы по обязанности, просто есть повод поговорить. Для нас это абсолютно неактуально, и это как раз показывает уровень межнациональных отношений. У нас такого межнационального напряжения, как в Москве, не говоря уже о Кавказе, точно нет. Хотя регион очень сложный. Титульное население не представляет собой большинства. По переписи 2002 года (я сейчас не буду говорить о ее спорности), в республике живут около 30% башкир, почти столько же татар и 37% русских, то есть в процентах побольше, чем остальных. Есть и другие национальности. При этом у нас достаточно стабильные отношения. Эта система не просто свыше дана, хотя, конечно, все по воле Аллаха. Но систему межнациональных отношений ежедневно, ежечасно делают люди. Тут помимо рычагов государственных, юридических, всех прочих известных, включая само существование национальной республики, очень много механизмов неявного знания. То есть то, как люди умеют общаться между собой в обыденной жизни, даже не замечая этого. У нас, в том числе с вами, работает целая система незаметных сигналов, которые мы посылаем друг другу, чтобы национальная конфликтность не всплывала.

- Тогда и беспокоиться нечего...

- Беспокойство все же есть. Сейчас при обкатке политтехнологий со стороны различных политических групп стали создаваться спецпроекты в интернете. Были экстремистские сайты. Они и теперь существуют, потому что законодательство в этом плане крайне несовершенно. Казалось бы, мелочь. Но это в конце концов может оказаться далеко не мелочью. В этих проектах отрабатывается, например, система культурного садизма: наносится удар именно по этническим позициям. Вбрасываются тексты с такими оскорблениями, которые человек в обыденной жизни представить себе не может. На улице реакция была бы мгновенной. И сразу все сказали бы: «Поделом!». А здесь ответить невозможно. Это как по телевизору: нам говорят полную чушь, а ответить мы не можем. И когда тебе каждый день показывают, что ты, скажем, полный идиот, то постепенно привыкаешь к этому состоянию. И перестаешь реагировать на обидные высказывания.

Чем это плохо? Во-первых, у человека снижается бессознательный порог восприятия, планка дозволенного в межнациональных отношениях. Во-вторых, падает сама чувствительность. Человек просто пропускает важные сигналы неблагополучия, проглатывает их. Эти сайты обслуживают достаточно мелкие политические цели, но наносят такой ущерб, о котором выгодоприобретатель даже не думает. Они ломают систему общения, которую люди строили веками. Манежка это показала. И это очень опасный момент, тем более что выросло первое поколение, которое родилось уже вне Союза, вне Великой страны. У него сильно ослаблены эти неявные традиции дружбы народов, которые для нас с вами были настолько естественны, что мы даже не всегда можем их себе объяснить. Для молодежи подобные политические спекуляции могут сыграть пагубную роль. Вот на Манежке, в Москве, люди настолько напуганы, что готовы на самоубийственную с точки зрения патриота вещь - отделить часть страны, Кавказ. Лишь бы их оставили в покое.

В Башкортостане такого нет, но, безусловно, есть попытки целенаправленного раскола народов. Существуют попытки приватизации социального протеста, чтобы заранее перелить его в межнациональное русло. Манипуляторы не понимают, что таким образом контролировать можно только запуск раскола между народами. Загнать обратно выпущенного джинна они не смогут. Нужно жестко пресекать подобные проекты, любые попытки внести рознь между народами. Активнее работать с движениями.

В чем сила джамаатов

- На какие движения предлагаете обратить внимание - националистические?

- Все большую силу приобретают уже не националистические движения, хотя в Башкортостане они никогда не были по-настоящему националистическими, а именно мусульманские. Самые настоящие силы - это мусульманские джамааты. Они достаточно сплочены, автономны во взаимоотношениях между собой и как силу их уважают. Одно из главных направлений их работы - борьба с алкоголизмом и наркоманией, хотя стереотипно боятся их совершенно за другое.

Какие процессы происходят? За последние годы сильно увеличились мусульманские общины. Вроде это хорошо: молодежь идет в ислам. Но в какой ислам? В так называемый молодой ислам, который в Европе называют «исламом гаражей и подвалов». Раньше возрождение ислама в Башкирии тормозилось тем, что в исламе было очень много татар в духовных управлениях мусульман, среди так называемых священнослужителей (ислам не признает священнослужителей, они просто являются «знающими»). За нулевые годы удалось добиться полного перелома: теперь никто не вспоминает, татарин ты или башкир, когда говоришь об исламе. Именно в «исламе молодых» мотивы национального соперничества в этом процессе исчезли полностью. Если русская православная церковь все больше сращивается с государством, то ислам находит себе другую нишу - он защитник обездоленных. А в Башкортостане, если смотреть по национальностям, самое бедное население как раз башкиры. Их основной анклав в горах, там, где трудно создать богатые колхозы. Молодые люди ищут правды и уходят в ислам, точнее, в джамааты - конформизм духовных управлений мусульман их не устраивает. В этих маленьких кружках теперь кипит жизнь. А их вдобавок еще и героизируют, если за ними, мягко говоря, внимательно наблюдают ФСБ и милиция. У них повышается чувство значимости: «Мы боремся за правду. Защищаем от произвола!». Давить, «не пущать», очернять - будет иметь обратный эффект: «Смотри-ка, они герои!». Сильное религиозное течение всегда вырастает на крови мучеников. Вот и не нужно делать мучеников. Нужно искать творческий диалог, пока мусульманская молодежь в нашем регионе к нему открыта. Поверьте, никто не хочет конфликтного варианта - но для этого нужна напряженная работа государства, общества и самих мусульман.

Специально социологические исследования не проводились, но потому, что мы наблюдали, именно в молодежных джамаатах большинство - башкиры. То есть здесь появляется такая этноконфессиональная особенность. И поэтому на события в Баймаке и Аскино следует смотреть совсем с иной точки зрения. Ее упускали до сих пор.

В Баймаке произошло столкновение мусульманского авторитета с азербайджанцами. Могла вспыхнуть новая Кондопога. Но местный джамаат ее предотвратил. В назначенный час к мэрии пришли 350 активных мусульман: мгновенно собрались, помолились, изложили требования - следует прекратить беспредел со стороны непрописанных граждан - и спокойно удалились. Власть бы не так испугалась, если бы они битами по физиономии били. В данном случае они как бы выполнили функции власти - продемонстрировали силу, объяснили и ушли.

Обратите внимание, что «кондопог» в национальных республиках не было. Хотя возникали конфликты с курдами в Сибае, с чеченцами в Уфе, но они быстро гасились. Потому, что диаспоры, включая криминальные, знают: перед ними пусть даже добродушные, пусть «этнические», но тоже мусульмане. То есть люди с общинным характером, которые могут быстро объединиться и без помощи государства. В Баймаке, Сибае, на юго-востоке Башкирии, где башкиры проживают компактно, достаточно мощные мусульманские общины, все друг с другом связаны и поэтому дисциплинированы. Джамаат проявил себя здесь как сила, способная к диалогу.

Что произошло в Аскино? В Аскинском районе на севере Башкортостана вперемешку живут башкиры, татары, русские. Там таких общин, как в Баймаке, нет. В Аскинском молодые люди связались с кем-то из Нового Уренгоя и самостоятельно встали на путь джихада. Они приезжали в Уфу к местным молодым мусульманам (потом это выяснилось), где им объяснили, что здесь нет условий для джихада: мы живем нормально в договоре с государством. Но в общину они не входили, убеждать их было некому, они ушли и сами решились на теракт. В итоге экстремисты были уничтожены как враги государства. А если бы и в Уфе общины ощущали себя изгоями? Отсюда вывод - альтернативы диалогу с мусульманской молодежью нет. Отсекать незаконные проявления, конечно, надо, но этим силовики без всяких рекомендаций занимаются. Но, как видите, только жестко давить не получится. Нужен диалог.