Снять корпоративную маску

Процедура банкротства в российской практике чаще всего используется не для целей оздоровления предприятия и удовлетворения требований кредиторов, а для ухода должников от обязательств.

Изменения в действующий закон вносились несколько раз, однако системной проблемы это не сняло. В итоге Минэкономики решилось на кардинальные изменения. Проект, вывешенный на сайте ведомства в начале февраля, вызвал неоднозначную реакцию бизнес-сообщества. Партнер коллегии адвокатов «Частное право» Максим Колесников относится к тем, кто одобряет идеологию разработчиков проекта.

Написал - исполняй

- Максим Николаевич, почему назрела необходимость корректировать действующий закон о банкротстве?

- Наша правовая система в целом показала во время кризиса несостоятельность. Это выразилось в ее негибкости: экономику штормило, а право вело себя так, как будто ничего не происходит. Приведу пример. Должник не может выполнить обязательства перед кредитором, потому что объем заказов упал, выручки нет и так далее. Он обращается к кредитору с предложением изменить условия договора. Кредитор не соглашается, и должник обращается в суд. Если исходить из логики здравого смысла, суд должен принять справедливое решение. Но у нас суды не идут на такое ни в какую, аргументируя позицию просто: написано в договоре - надо исполнять.

В то же время действующее законодательство не позволяет участникам хозяйственной деятельности на законных основаниях отстаивать свой экономический интерес. Поэтому они вынуждены использовать незаконные способы: где-то вывести активы, где-то начать процессуальные затягивания, какие-то сделки оспорить, создать кучу юридических лиц и так далее. Заявления о банкротстве, которые сейчас принимаются судами, приводят к удовлетворению прав кредиторов только в 2 - 3% случаев. В остальном они используются для «зачистки» схем, которые выстроили предприниматели.

- Предлагаемые изменения в закон о банкротстве разрешат эти коллизии?

- Думаю, да. Представленный проект позволит должнику воспользоваться законной процедурой урегулирования отношений с кредитором. И это большой шаг вперед в целом для гражданского права. Кроме того, законопроект положил начало очень важному процессу, который я бы назвал «снятие корпоративной маски». Речь идет об изменении порочной практики создания бизнеса, основанного на функционировании множества юридических лиц, которые создаются исключительно для целей ухода от обязательств.

Действующие лица

- Какие нормы направлены на решение этих задач?

- Если говорить о первой проблеме - негибкости нашего права, на мой взгляд, важно появление норм, связанных с возможностью заключения соглашения об урегулировании долга. Речь идет о том, что до возбуждения дела о банкротстве должник и кредитор могут заключить некое соглашение, в котором они определят порядок взаимных действий. Кредитор может отказаться от какой-то части своих прав, например не обращаться в суд с заявлением о банкротстве, не подавать заявления об обращении взыскания на имущество должника. В ответ на это должник обязуется определенное время не проводить каких-то сделок, не выводить активы.

Почему я обратил на это внимание? Потому что у нас в праве существует принцип, что все сделки, направленные на ограничения правоспособности, то есть отказ каких-то прав, являются ничтожными. И именно это не дает гибко строить отношения в хозяйственной деятельности. Между тем, с точки зрения экономической логики, неправильно запрещать субъекту предпринимательской деятельности отказываться в разумной мере от реализации части своих прав.

У нас в практике был такой случай. Должник и кредитор подписали соглашение об урегулировании задолженности: первый обязался платить в рассрочку, второй - не обращаться в суд с требованием о возбуждении процедуры банкротства должника. Этим соглашением был урегулирован долг, срок исковой давности по которому подходил к концу. Сначала должник частично платил по своим обязательствам, а потом взял и подал иск в суд о признании этого соглашения недействительным. Мотивировал он это тем, что его отказ от прав является незаконным. И суд удовлетворил это требование, признав соглашение ничтожным. Пока длилось разбирательство, срок исковой давности права требовать возврата долгов, урегулированных этим соглашением, закончился, и кредитор в итоге потерял
10 млн долларов.

С точки зрения права нарушений нет, но с точки здравого смысла - ситуация абсурдна. Огромный плюс законопроекта в том, что такие соглашения подлежат судебной защите.

Решению второй части проблемы, на мой взгляд, будет способствовать предложение о введении четкой формулировки понятия «предпринимательская группа». Реализация этой нормы приведет к тому, что будет сложнее уходить от обязательств с помощью многослойного построения бизнеса из множества юридических лиц.

Какие конструкции в бизнес-группах мы сейчас видим? Как правило, одна компания владеет акциями, другая - недвижимым имуществом, третья использует производственные мощности, четвертая поставляет сырье. Модель позволяет копить долговые обязательства на счете юридического лица, у которого в принципе отсутствуют активы. И у нас сейчас большая часть процедур банкротства используется как раз для «зачистки» таких моделей. «Денег нет, имущества нет, наше предприятие банкрот, вернуть долги не можем», - говорят собственники в суде. И тут же создают новую структуру, продолжая работать на тех же объектах.

Проект закона дает возможность доказать, что такие предприятия объединены в предпринимательскую группу. Само понятие предпринимательской группы сформулировано, на мой взгляд, интересно, - несколько юридических лиц, объединенных между собой производственными связями. Имеется в виду, что они владеют недвижимым имуществом, оборудованием, инвентарем, сырьем, интеллектуальной собственностью. Второй критерий - управленческие связи, то есть наличие общих лиц в органах управления. Таким образом, если кредитор сможет доказать, что его должник представляет собой часть предпринимательской группы, суд может возбудить дело о банкротстве всей группы.

- Получается, что за долги одного юридического лица будут отвечать другие?

- Да. Но надо понимать, что эта ответственность - не безусловная. Закон устанавливает правила, в силу которых контролирующие предпринимательскую деятельность лица должны нести ответственность по обязательствам должника. Какие это лица? Те, что имеют право заключать сделки от имени должника, распоряжаться 50% и более голосующих акций; которые назначали единоличный исполнительный орган, избирали более 50% состава совета директоров или иного коллегиального органа; осуществляли полномочия управляющей компании.

В случае возбуждения процедуры банкротства все они могут быть привлечены к субсидиарной ответственности, если будет доказана их вина в том, что в результате их действий требования кредиторов не были полностью удовлетворены.

- А какие основания для привлечения к такой ответственности других предприятий, составляющих предпринимательскую группу?

- Представим ситуацию: одно лицо владеет недвижимостью, другое ведет хозяйственную деятельность, третье поставляет сырье и продает готовую продукцию. Всю эту тройку в принципе можно привлечь к ответственности по обязательствам одного из них. Другая история - систематическое заключение между должниками, членами одной предпринимательской группы, договоров на условиях, существенно отличающихся от рыночных. Например, партнеры сдают в аренду помещения значительно выше рыночной стоимости, таким образом забирая себе часть дохода, который они извлекают. Или покупают продукцию по цене значительно ниже рыночной стоимости, оставляя маржу себе. Еще одно основание - недобросовестное действие членов предпринимательской группы, направленное на концентрацию активов или пассивов в одной или нескольких компаниях. То есть сознательное создание ситуации, когда пассивов много, активов - ноль. И наконец, это выявление фактов резкого увеличения задолженности членов предпринимательской группы друг перед другом. Все это - основания для привлечения другого члена предпринимательской группы к субсидиарной ответственности. И суду дается право использовать все эти основания.

Ваша честь

- Значит, теперь все зависит от того, какую позицию займет судебная система?

- Да. Итоговое решение - в компетенции суда. Судебной системе задаются только направления. И, на мой взгляд, это правильно. Сейчас у нас везде превалирует формальный подход. О сути дела, о справедливости судьи не задумываются. Проект же устанавливает большую степень судейского усмотрения.

- Насколько готова наша судебная система к реализации такой функции?

- Если мы будем размышлять «готова - не готова», то вообще никогда ничего не поменяем. С точки зрения идеологии - это движение в правильном направлении. Будут ошибки, но в итоге некая практика выработается. Это будет способствовать большей стабильности гражданского оборота.

- Предлагаемые изменения в большей степени направлены на защиту интересов должника или кредитора?

- Этот проект ценен тем, что в нем заложена попытка сбалансировать интересы. Конечно, по большей части все новации сделаны в пользу кредиторов. Однако есть некоторые нормы и в пользу должника. В частности, это введение новой стадии процедуры банкротства - финансовое оздоровление. Его суть заключается в том, что должник может после про­цедуры наблюдения выйти не в конкурсное производство или внешнее управление, а в процедуру финансового оздоровления. В этом случае и орган управления должника, и акционеры сохраняют свои права по управлению этим бизнесом, однако действуют в определенных ограничениях, которые наложены законом и планом финансового оздоровления, утверждаемым кредиторами.

По сути это означает, что для того, чтобы вывести предприятие из кризиса, за дело берутся кредиторы совместно с владельцами. Как мы знаем, в процедуре внешнего управления акционеры отстраняются от дел. Ну а конкурсное производство означает просто распродажу имущества. При финансовом оздоровлении кредиторы и акционеры должны договориться, на каких условиях они участвуют в управлении.

- Чем заканчивается финансовое оздоровление?

- Удовлетворением требований кредиторов. При этом если кредиторы видят, что такой способ вывода предприятия из кризисной ситуации не приводит к этой цели, они вправе подать заявление о введении процедуры внешнего управления или конкурсного производства. Максимальный срок на финансовое оздоровление проектом закона определен в три года.

- Если законопроект будет принят, какой эффект могут получить бизнес и экономика?

- Шансы вернуть долги повышаются. Это безусловно правильно с точки зрения и права, и экономики. Чем больше у предпринимателей шансов юридически вернуть реально выданные деньги, тем дешевле эти деньги будут стоить в экономике. Ведь банкир в стоимость кредита всегда закладывает стоимость риска невозврата. Если сейчас у него будет больше рычагов, значит, и цена риска будет меньше, как следствие - цена кредита ниже. Так что путь принятия более взвешенного закона о банкротстве правильный, такие изменения можно только приветствовать.